— Алиса! Тебя можно пригласить на танец?
Меньше всего я ожидала, что передо мной появится Петр.
— Ммм… — я даже попыталась сделать вид, что не расслышала, и обойти магистра.
Не тут-то было.
— Понимаю, что Эддингтон моложе и, вероятно, красивее в твоих глазах, — меня схватили за руку и заставили посмотреть в карие глаза, — но я люблю тебя, Алиса. Сильнее, чем прежде. И больше всего на свете хочу сделать своей женой. Не отталкивай меня. Подумай. Взвесь все варианты! Я брошу к твоим ногам все свое состояние, буду выполнять любой твой каприз. Лишь бы ты была счастлива!
Господи, ну что за тупое восторженное выражение на его лице? И он в меня влюблен? Раньше я за Петром такого умиления не замечала. Или он напился?
А!.. Кажется, я догадываюсь, на кого смотрел магистр, когда пил свое вино.
И почему мне так не везет?!
Расшаркиваться с Петром я не стала. Не оставалось моральных сил. Резко выдернула руку и в сердцах воскликнула:
— Да что вы пристали со своей женитьбой?! Не хочу я замуж. И уходить из академии тоже не хочу! Отстаньте вы уже от меня!
Во взгляде Петра промелькнула досада.
— Он тоже тебе сделал предложение?
— Не твое дело! — рыкнула я и метнулась в толпу.
Надеюсь, он не собирается останавливать меня у всех на виду?! Это будет просто супербестактно и унизительно. Не ногами же от него отбиваться?
— Алиса, не вздумай соглашаться! Мне нужна ты! — донеслось в спину, но я не среагировала. Даже не притормозила.
Врезалась в толпу, пронеслась сквозь зал и выбежала в коридор. Только там немного отдышалась, вспомнила про оставленный на спинке стула плащ и решила идти как есть — в платье. Авось не заболею — вон, как во мне эмоции бурлят!
А за плащом вернусь завтра, когда всё уляжется.
Ишь, чего выдумал. Ему я нужна.
А он мне — нет.
«Се ля ви!» — как говорят французы.
Глава 37
«Любить — значит желать другому того, что считаешь за благо, и желать притом не ради себя, но ради того, кого любишь, и стараться по возможности доставить ему это благо».
Еврипид
Все воскресенье я просидела дома. Даже пролежала, если говорить откровенно. Выходить из комнаты не хотелось. Видеть людей и нелюдей — тоже.
Огнеда щебетала влюбленной пташкой, любовалась кулоном и собиралась вечером идти на свидание с Лёксом.
Хоть кто-то получил заслуженную порцию любви. Благодаря празднику они объяснились и решили быть вместе.
— Пока повстречаемся до окончания академии. А там, если не передумаем… — Огни мечтательно подняла глаза.
— А как же свобода и независимость? — окликнула ее из-под одеяла.
Жаль, что пирожные Петра кончились. Хоть какая-то от него была польза.
— В любви свобода и есть. Думаешь, так просто — любить кого-то? Для этого нужна свобода чувств, сила души и готовность пожертвовать своей независимостью!
— Да ты философ сегодня!
— И не говори! — ведьмочка рассыпала по плечам кудряшки и счастливо улыбнулась. — Но больше всего я рада, что наш союз одобрен богиней. Она прошептала, что мы проживем долго и счастливо. И у нас будет трое деток.
— Вот как?
— Да. Правда, она каждому нашептала свое. Лёкс говорил, что ему предсказала службу в ледяных пещерах. Мне даже страшно стало. Немного… Очень опасное место, и служить на раскопках не каждый может.
— Холодно?
— Нет. Много излучений. Здоровье портится, да и опасность вторжения есть. Потому что из-за месторождения камней невозможно стабилизировать магический фон. Поэтому и нестабильность порталов. В любой момент может открыться портал и оттуда вылезти какое-нибудь жуткое чудовище.
— Ты поедешь с ним?
— Конечно, — Огни даже не раздумывала. — Если меня не возьмут на работу из-за несоответствующей квалификации, буду приглядывать на правах подруги.
— Приглядывать? — усмехнулась я.
Огромный шкаф-боевик и маленькая юркая ведьма. Кто за кем приглядывать должен?
— А как же! Он у меня такой рисковый! — восторженно ответила Огни и унеслась в ванную прихорашиваться.
А понедельник принес первые неприятности. Во-первых, весь факультет домоводства сняли с первых двух пар и вызвали в деканат. Какими словами крыла мадам Мутти — не передать! Я не понимала половину, но очень впечатлилась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Причем попало не только четвертому курсу за корявое любовное зелье, но и всем нам — за то, что мы плохо учимся, не стараемся и вообще безответственны.
— Будто я не знаю, что Эддингтон написал донос! — фыркнула мадам Мутти. — Обвинил нас всех в бесталанности. Нас, самых прилежных студенток во всем Лацио! — потом она остановилась на мне, и ее взгляд смягчился: — Алиса! Ты ниспослана нам судьбой. Не иначе!.. Пожалуйста, уговори Артура отозвать свое прошение. Пусть он напишет другое письмо в Министерство и объяснит, что наши девочки всё-таки на что-то способны…
— Я не знаю, мадам Мутти! — честно ответила я. — Любовное зелье спало, и декан Эддингтон, наверное, уже не испытывает ко мне сильных чувств.
— Жаль!
Грозным взглядом она обвела притихших девчонок.
— То, что вы подлили всем преподавателям любовное зелье, было жестоко. Цамир рассказала мне про изначальный план. Вот это было дело! Но даже его вы не смогли аккуратно провернуть. И что теперь получается? Нас ненавидит половина академии, все те, кто вчера признавался друг другу в чувствах, сегодня чувствуют себя обманутыми. Вы же не только преподавателей опоили. Я так понимаю, что несколько бутылок ушло и в народ.
— Мы хотели подстраховаться! — жалобно пискнула Киана.
Лучше бы она промолчала! Я вот не знала, что девчонки не одну бутылку подменили, а несколько, чтобы вино с зельем точно попало на преподавательский стол.
И кто-то из студентов тоже испытал муки «настоящей и страстной любви».
— Подстраховаться! А как вы объясните клану белых лис, почему их вожак вдруг воспылал любовью к магичке? И даже успел с ней обручиться весьма недвусмысленным образом?! — передразнила мадам Мутти и снова вспыхнула: — А мне как прикажете смотреть в глаза ректору Бросснею? Вы об этом подумали?
— А что случилось? — спросила какая-то святая наивность со второго курса.
— Что случилось?! Случилось непоправимое! — деканша густо покраснела. — А я ведь не собиралась заводить с ним шашни. Вообще. Он старше меня на несколько десятков лет. Вообще не собиралась устраивать личную жизнь в академии. Это антипедагогично. А подпаивать мужчину, чтобы… эм… ну, в общем, тоже некрасиво. Очень некрасиво получилось!
— Простите! — хором покаялись мы, а мадам Мутти снова глянула в мою сторону:
— Алиса, и всё же постарайся!
Легко ей говорить. На лекцию по защите жилища мы всё-таки успели. Только Эддингтон снова натянул на себя маску безэмоционального напыщенного препода, и подходить к нему с просьбами я не решилась.
Стало боязно. А вдруг он меня ненавидит? Или обвиняет в том, что случилось в День всех влюбленных?
Он ни разу за всю лекцию не посмотрел в мою сторону!
Зато уборка во вторник утром прошла под бдительным вниманием Петра. Пришлось уже мне учиться выдержке, натягивать маску невозмутимости и не шарахаться от Петра каждый раз, когда он внезапно появляется на лестнице.
— Алиса, выходи за меня! — первое, что сказал магистр, когда услышал, что я вошла в дом.
Спустился вниз, одетый, как всегда, с иголочки.
Вот только меня совсем не интересовало его предложение. Как и он сам.
— Магистр Рейвс, я пришла по важному делу и не могу отвлекаться на разговоры! — тактично ответила я.
Пусть уже поймет, что во время мытья полов говорить о любви как-то неправильно. И уйдет, наконец, в свой кабинет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Алиса! — с укором протянул он, но я решительно прервала его тираду:
— Позвольте мне убраться у вас дома. Не мешайте. Что вы хотите на завтрак?
— Твой поцелуй, — был ответ.
Невозможный мужчина! Однако и я не лыком шита.
Спокойно пожала плечами:
