– Женщина, которую зовут Лиза, была уверена, что в крепости она встретит друзей, – заметил центурион. – А ее, как мне кажется, непросто переспорить.
– То, что могло случиться, уже произошло, – жестко, почти грубо ответил римлянину Кийск. Ему лучше, чем кому-либо другому, было известно, чем могла закончиться безрассудная попытка Лизы Стайн въехать на квадах прямо в открытые ворота казарменного корпуса в расчете на радушный прием, который непременно окажет ей полковник Глант. – Мы узнаем обо всем, когда вернемся на станцию. Сейчас перед нами стоит иная задача – мы должны понять, как нам действовать дальше. Большая группа двойников, занявшая казарменный корпус, – это постоянная угроза всем нам. Сегодня они сидят на месте, отстреливаясь от тех, кто пытается к ним подойти, а завтра могут отправиться прочесывать пустыню. С учетом того, что у них имеется вооружение, включая тяжелые станковые трассеры и несколько танков, мне лично подобная перспектива большой радости не доставляет.
– Танки встанут, едва отъедут от казармы, – заметил Майский.
– Если только Лабиринт не сочтет нужным защитить их от воздействия внешней среды, – возразил ему Кийск. Переведя взгляд на философа, Кийск сделал приглашающий жест рукой: – Мы слушаем вас, господин Леру.
Прежде чем начать, Леру слегка наклонил голову и прижал большой и средний пальцы правой руки к вискам. Ему нужно было сосредоточиться, чтобы привести в порядок собственные мысли и связно и убедительно изложить то, что от него ждали.
– Как вы помните, я уже излагал свою гипотезу о том, что разлом запустил в действие или же просто совпал по времени с началом процесса хаотического изменения истории Земли. – Леру обвел взглядом всех присутствующих. – Мир, в котором мы сейчас находимся, представляет собой нечто вроде мусорного контейнера, в который сбрасываются дефектные фрагменты истории, вырезанные из исторического процесса кем-то, кто пытается восстановить первоначальный порядок. Давайте предположим, что этот «кто-то» как раз и есть Лабиринт. Опираясь на данное предположение, я могу сделать вывод, что те фрагменты исторических хроник, которые видели в Лабиринте господа Майский и Дугин, были вовсе не демонстрацией, устроенной специально для них. Таким образом Лабиринт сопоставлял различные варианты реальности: тот, который имелся в истории первоначально, и тот, какой она стала после привнесенных изменений. К двум совпавшим по времени событиям, которые лично мне кажутся прочно связанными между собой, – разлому и началу изменения истории, – я бы добавил еще и третье: именно в этот момент господа Майский и Дугин спустились в Лабиринт. Кроме того, как мы уже установили, Лабиринт заинтересован в их непосредственном участии в процессе восстановления утерянного статус-кво. Поэтому, я полагаю, прежде чем строить дальнейшие предположения, мы должны узнать, чем занимались в Лабиринте означенные господа в день, когда произошел разлом.
Майский усмехнулся как-то очень уж натянуто и совершенно неубедительно и качнул головой.
– С таким же успехом можно предположить, что во всем виноват один из наших пропавших курсопрокладчиков, – произнес он и, наклонившись, ковырнул ногтем покрывающую стол зеленую скатерть.
– Брось, Антон, – недовольно скривился Дугин. – Маленькому ежику понятно, что, если что-то из того, что мы делали, и могло заставить Лабиринт взбрыкнуть, словно норовистая кобыла, так это мой конектор.
– Конектор? – Кийск посмотрел на запястье Дугина, на котором конектора не было.
– Не этот, – заметив взгляд Кийска, махнул рукой Дугин. – Тот конектор, что был у меня на руке, забрали вояки из казарменного корпуса. За день до разлома я оставил в Лабиринте другой свой конектор.
– Вы потеряли его?
– Нет, я сделал это намеренно… Я обнаружил локус.
– Так. – Кийск быстро провел ладонью по лицу, словно стирая с него налипшую паутину. – Вы оставили конектор в локусе, а на следующий день отправились искать его, рассчитывая на то, что сигнал конектора сработает как радиомаяк?
– Да, – почему-то не сразу ответил Дугин. – Примерно так все оно и было.
– Что значит «примерно»? – непонимающе приподнял брови Леру. – Что-то помешало вам снова отыскать путь в локус?
– На это глупо было рассчитывать, – усмехнулся Кийск. – Если даже какое-то время вы получали от конектора сигнал…
– Сигнал? – перебил Кийска Майский. – Мы получили из локуса плотный поток информации! – с гордостью сообщил он.
Дугин тяжело и безнадежно вздохнул: тщеславная гордость первооткрывателя в душе Майского вновь взяла верх над благоразумной осторожностью. Дугин собирался сообщить присутствующим то же самое, что сказал Майский, но хотел сделать это в более деликатной форме. Майский же, подобно боксеру-профессионалу, не желающему тратить время на разминку с новичком, сразу же нанес своим слушателям удар, повергший их в состояние гроги.
– Вам удалось получить информацию из локуса? – спросил, недоверчиво наклонив голову к плечу, Леру. – И вы до сих пор об этом молчали?
– А кому я мог об этом рассказать? – с обидой в голосе произнес Майский. – Не тем же типам в казарме, что заперли нас в камеру?
– Мы получили огромный блок информации, в котором не поняли ни единого знака, – внес необходимое уточнение Дугин.
– То, что вы рассказываете, – полнейшая бессмыслица, – уверенно заявил Кийск. – Не знаю, что за информацию вы скачивали через конектор, но к Лабиринту она не имела никакого отношения. Лабиринт – это не компьютер, к которому можно подключить периферийное устройство, просто вставив штекер в разъем.
– Я оставил конектор в выемке черного куба, расположенного в центре локуса, – сказал Дугин. – В вашем отчете сказано, что это устройство для подсоединения к сети локуса.
– Верно, – кивнул Кийск. – Но только вместо конектора вы могли оставить на нем свой носовой платок – результат был бы тот же самый. Локус способен принять в себя только живое человеческое сознание. Конектор же для него – просто набор деталей в металлокерамической оправе.
И вновь Дугин ответил не сразу, а после некоторой паузы, в течение которой он смотрел на покрывающую стол зеленую скатерть, словно надеялся отыскать там счастливый трилистник с четырьмя листками.
– Я загрузил в конектор виртуальную копию своей личности, – сообщил он, ни на кого не глядя.
Реакция присутствующих на его признание оказалась совсем не такой, какую ожидал Дугин. Собственно, как-то отреагировать на подобное откровение могли только Кийск и Леру. Плавт просто не понимал, о чем идет речь. Золотко, если и понимал, что представляет собой виртуальная копия личности, все равно не имел представления о людских законах, регламентирующих деятельность подобного рода. Майский же знал о самоуправстве Дугина и уже несколько раз успел высказать ему все, что думает по этому поводу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
