— Тогда совсем плохо. — Шоринов сокрушенно вздохнул. — Мой знакомый обещал заплатить тебе пятнадцать тысяч за то, что ты примешься за выполнение задания в течение суток. Ты понял? То есть если ты в течение суток прилетишь в Москву, но от задания откажешься, то этих пятнадцати тысяч ты не получишь. Он не намерен оплачивать твои приватные прогулки, он сам так сказал.
— Ясно. Стало быть, выбора у меня нет, — констатировал Саприн. — Что ж, будем считать, что мы договорились.
— Ну вот и славно. Катерина! Как там с ужином?
— Все готово! — послышался из кухни Катин голосок.
За столом Николай старался не смотреть на Катю, чтобы не наталкиваться каждый раз на ее равнодушно-приветливое лицо. Он никогда не видел ее такой. С того самого дня, когда Саприн впервые перешагнул порог этой квартиры, между ними сразу же возникло то волнующее напряжение, которое неизбежно приводит к бурному роману. И Катино лицо в присутствии Саприна могло быть оживленным, нежным, взволнованным, грустным — каким угодно, только не равнодушным.
Когда они доедали приготовленную в гриле рыбу, в кармане у Шоринова запищал пейджер. Михаил Владимирович посмотрел на него и нахмурился.
— Мне нужно позвонить. Катя, налей мне чаю, пусть пока остывает.
Он вышел из кухни, оставив их вдвоем, и Николай понял, что должен использовать внезапную паузу для прояснения ситуации. Он поймал Катину руку и прижал к своей щеке.
— Я так соскучился, — пробормотал он, проводя губами по ее шелковистой коже.
Катя осторожно высвободила руку и стала собирать со стола грязные тарелки.
— Перестань, Коля, — спокойно сказала она, почти не понижая голос, и это больше, чем что бы то ни было, убедило Саприна в том, что он проиграл. Она не понижает голос, она не боится быть услышанной Дусиком. Значит, между ней и Шориновым все решено, а Саприн — лишний. Но почему? Почему? Что изменилось за то время, пока он был в отъезде?
— Ты подумала о том, как мне устроить твою жизнь наилучшим образом? — спросил Саприн как ни в чем не бывало. — Мы, кажется, договаривались, что ты подумаешь и скажешь, что я должен сделать.
— Да, я подумала. Лучше всего, если мы с тобой прекратим всякие отношения за спиной у Дусика.
— Почему, Катюша? Что случилось?
— Ничего не случилось. Просто мы не подходим друг другу. Коля, давай не будем тянуть резину и объяснимся раз и навсегда. Тебе нужна женщина-мать. Может быть, ты сам этого не понимаешь, но я-то не слепая, я это прекрасно вижу. А мне муж-сын не нужен. Я накушалась этого удовольствия по самое горло. Тебе нужно, чтобы я квохтала над тобой, махала крыльями, облизывала, убаюкивала. А мне не нужен муж, над которым нужно квохтать и махать крыльями, понимаешь? Мне надоело. У меня детства нормального не было, я всем была за мать, и братьям, и сестрам, и родителям. И мне нужен муж-отец, который бы меня баловал, на руках носил и не заставлял ничего делать. А с тобой я опять попаду в ту же кабалу…
— Но, Катюша, я ведь обещал тебе, что быт тебя не заест, — поспешно возразил Саприн. — Я прекрасно могу ухаживать за собой сам, готовлю, стираю, убираю квартиру. Я только хочу, чтобы ты была со мной.
— Не обманывай себя, Коля, — тихо сказала она. — Может быть, ты и вправду не будешь заставлять меня стоять у плиты или у ванны с бельем. Но ты будешь ныть, плакать и страдать и требовать, чтобы я тебя утешала. А я этого не хочу. Мне это неинтересно.
— Значит, ты твердо решила, что остаешься с Дусиком?
— Пока — да.
— Что значит — пока?
— Пока не отдохну, не наберусь сил для следующего рывка. Все, Коля, обсуждать больше нечего. Если ты готов ждать еще несколько лет, мы сможем вернуться к этому разговору.
— А что будет через несколько лет? Дусик тебя бросит? — спросил Саприн с неожиданной злобой.
— Ну, положим, бросить меня он может и гораздо раньше, — рассмеялась Катя. — Просто через несколько лет у меня, я надеюсь, пройдет отвращение ко всему, что связано с материнской опекой. Тогда я с удовольствием выйду за тебя замуж. Но не раньше.
Николай открыл было рот, чтобы сказать какую-то колкость, когда в кухню вернулся Шоринов. Они пили чай в тягостном молчании. Михаил Владимирович, видимо, был озабочен какими-то неприятностями и сидел, погрузившись в хмурую задумчивость. Саприн был совершенно убит произошедшими в Кате переменами и хотел только одного — поскорее уйти отсюда. И только одна Катя, казалось, чувствовала себя спокойно и комфортно.
* * *
Арсен начал слегка нервничать из-за того, что операция по вербовке Каменской затормозилась. Первоначально он планировал провести все быстро и безболезненно, играя на нежелательности огласки ее связей с известным мафиози Денисовым. А потом начались сплошные осложнения. Виктор почему-то до сих пор не мог выяснить, кто же это перешел дорогу Арсену и известил руководство ГУВД о связи Каменской с Денисовым. И это беспокоило старика, пожалуй, больше всего остального. Трудно было придумать обстоятельства, которые помешали бы Вите Тришкану узнать то, что он хочет узнать. И уж если у него ничего не получается, значит, в дело вступила сила, намного более могущественная, чем сама контора. Что же, у Арсена появились конкуренты? Этого еще не хватало!
Сегодняшнюю встречу с Виктором он начал именно с этого вопроса.
— Ты выяснил, кто послал фотографии на Петровку?
— Пока нет, к сожалению.
— Почему так долго? — недовольно поморщился Арсен. — Я не вижу, в чем проблема.
— Я делаю все, что в моих силах. Думаю, в самое ближайшее время вопрос прояснится.
— Хорошо. Постарайся побыстрее. Я должен понять, кто вставляет мне палки в колеса. Без этого я не смогу нормально работать. Из-за этой истории с Денисовым мы остановили всю работу, но это же не может продолжаться слишком долго, иначе мы потеряем клиентуру. Ты нашел придурков, которые залезли в квартиру к Каменской? Я надеюсь, ты их примерно наказал.
— Арсен… — Виктор запнулся.
— Да? Что ты хочешь мне сказать?
— Никто не признается. Они клянутся, что не заходили к ней в квартиру.
— Хорошенькое дело! — фыркнул Арсен. — Сначала они упустили ее, когда Каменская ходила в ресторан с Денисовым, но хотя бы признались в этом, когда ты их припер к стенке. А теперь они уже настолько обнаглели, что считают себя умнее всех, мало того, что действуют самовольно, так еще и полагают, что об этом никто не узнает. Я не понимаю, Витя, что происходит в нашей организации? Я не понимаю! Откуда взялись эти люди? Кто их нанял на работу? Куда вы смотрели?
— Их нанимал Расулов, — заметил Тришкан. — Это его участок.
— Виктор! — Арсен впервые за весь разговор повысил голос. — Ты знаешь, какая самая страшная ошибка? Считать себя умнее других. Или других — глупее себя, что одно и то же. Ты знаешь, когда игра проиграна? Нет, дорогой мой, не тогда, когда она окончена и ты видишь неутешительный для себя результат. Игра проиграна уже в тот момент, когда ты хотя бы на долю секунды допустил, что твой противник не такой умный, как ты сам. Как только ты позволил себе такую мысль, вероятность ошибочных, неправильных действий с твоей стороны возрастает многократно. И это неминуемо ведет к проигрышу. Что ты на меня так смотришь? Ты не понимаешь, какая связь между моими рассуждениями и виной Расулова? А я тебе объясню. Не хотел я заводить этот разговор, Витя, потому что люблю тебя, знаю тебя много лет и безусловно доверяю тебе. Но раз уж к слову пришлось, то скажу. Людей нанимал Расулов, но решение он принимал на основе той информации, которую собрал ему ты. Ты, Витя. И если Натик привел к нам людей глупых, самонадеянных, халтурщиков и бездельников, то ты виноват в этом не меньше. А может быть, и больше. Но ты молод и не очень опытен, я тебя прощаю за недостатки в работе. А вот за другое простить не могу. Ты пытался подставить Расулова, выпятить его вину, надеялся, что о твоей вине я и не вспомню. Вот это, Витенька, непростительно, это грех большой. Ты решил, что ты умнее и Расулова, и меня. Что еще ты узнал о Каменской?
Переход был настолько резким и неожиданным, что Тришкан оторопел и даже не сразу понял, о чем его спрашивает Арсен.
— О Каменской?
— Ну да. Я же поручал тебе найти на нее хоть что-нибудь, на чем ее можно зацепить. Ты обещал, кстати, проверить, не состоит ли она в интимных отношениях со своим начальником Гордеевым.
— Я проверил, Арсен. На нее абсолютно ничего нет. Она совершенно чиста.
— Так не бывает. — Арсен поджал тонкие губы, всем своим видом выказывая недовольство. — Ты плохо ищешь, Витя, ты не стараешься. Кстати, ставлю тебя в известность, что Расулов уходит в отставку. Тебе придется заменить его.
На лице Виктора мелькнуло такое явное торжество, что Арсен не смог сдержать усмешку. Как же, как же, мальчишка, поди, думает, что это по его своевременному сигналу, который в былые времена называли просто наветом, Расулова отстранили от дела, и теперь Виктор будет заниматься и кадрами, и информацией, иными словами — станет вторым человеком в конторе после Арсена. И если у него в руках будут и кадры, и информация, то понятно, что именно он, Тришкан, станет преемником старика. Сейчас, размечтался!
