Англичане в 1745 году делали приготовления к осаде Пондишери, в которой королевский флот должен был поддерживать сухопутные силы, но последствия политических планов Дюпле обнаружились сейчас же: набоб Карнатика начал угрожать атакою Мадраса, и англичане отступили. В следующем году появился на сцену л а Бурдоннэ, и состоялось сражение между эскадрами его и коммодора Пейтона (Peyton), и несмотря на то, что это сражение было нерешительным, оно все-таки заставило англичан удалиться от берегов Индостана, они отступили к Цейлону, оставив обладание морем за французами. Ла Бурдоннэ встал на якорь в Пондишери, где скоро возникли ссоры между ним и Дюпле, усложнившиеся сбивчивым тоном данных им из отечества инструкций. В сентябре он отправился в Мадрас, атаковал его с суши и с моря и взял его, но заключил с губернатором условие, по которому город мог быть выкуплен англичанами; это и было сделано последними уплатою двух миллионов долларов. Когда Дюпле узнал об этом, то пришел в сильное негодование и потребовал уничтожения условий капитуляции на том основании, что город с момента завоевания уже должен был поступить в его ведение. Ла Бурдоннэ отказался исполнить это требование, как противное данному им обещанию и потому затрагивавшее его честь. Пока между ними тянулся спор, сильный ураган разбил два французских корабля и снес мачты у остальных. Вскоре после того ла Бурдоннэ возвратился во Францию, где его деятельность и рвение были "награждены" трехлетним заключением в тюрьме, вследствие возведенных на него обвинений; под тяжестью такого обхождения с ним он скоро умер. Между тем после его отъезда из Индии Дюпле нарушил капитуляцию, захватил и занял Мадрас, изгнал оттуда английских колонистов и начал усиливать укрепления. Из Мадраса он двинул войска к форту св. Давида и осадил его, но приближение английской эскадры принудило его снять осаду в марте 1747 года. В течение этого года вышеупомянутые бедствия французского флота в Атлантическом океане оставили за англичанами беспрепятственное обладание морем. В следующую зиму англичане послали в Индию самый большой европейский флот, какой когда-либо появлялся на Востоке, под командою адмирала Боскауена (Boscawen), который соединял с этим морским званием также и звание начальника сухопутных сил. Флот появился близ Коромандельского берега в августе 1748 года. Пондишери был атакован с суши и с моря, но Дюпле успешно сопротивлялся. Английский флот при этом, в свою очередь, пострадал от урагана, и осада была снята в октябре месяце. Вскоре после того пришли вести об Аахенском мире, которым закончилась европейская война. Дюпле, с восстановлением сообщений с метрополией, мог теперь возобновить свои происки и настойчивые усилия для обеспечения территориальной базы, чем думал по возможности защитить себя от случайностей морской войны. Жаль, что так много ума и терпения было затрачено на усилия, совершенно тщетные; ничто не могло защитить против нападений морской силы, кроме морской же силы, которой, однако, французское правительство не могло дать. Одним из условий мира было возвращение Мадраса англичанам в обмен на Луисбург, захваченный североамериканскими колонистами и возвращенный ими так же неохотно, как и Мадрас — Дюпле. Этот обмен хорошо иллюстрирует самонадеянное замечание Наполеона, что он отвоевал бы Пондишери на берегах Вислы; но, хотя морское превосходство Англии делало Луисбург в ее руках более значительным пунктом, чем был Мадрас или всякая другая позиция в Индии в руках французов, выгода обмена была решительно на стороне Великобритании. Английские колонисты были не такие люди, которые могли бы удовольствоваться этим образом действий, но они знали морскую силу Англии и верили, что могли снова сделать то, что раз уже было сделано ею в месте, отстоящем недалеко от их берегов. Они поняли положение дел. Не то было в Индии: как глубоко должно было быть удивление туземных раджей при обратной передаче Мадраса англичанам и как обидно было для Дюпле, при том влиянии, какое он приобрел между ними, видеть себя в самый час победы вынужденным покинуть добычу под давлением силы, значение которой туземные владыки не могли понять! Они были совершенно правы; эта таинственная сила, дававшая им знать о себе по результату своего действия, оставаясь невидимой для них, была не в том или другом человеке — короле или государственном деятеле — а в том господстве на морях, которое, как знало французское правительство, исключало надежду уберечь эту отдаленную колонию от флотов Англии. Дюпле и сам не видел этого; в течение еще нескольких лет он продолжал строить на песке восточных интриг и связей эфемерное здание, тщетно надеясь на сопротивление его бурям, которые должны были обрушиться на него.
Аахенский договор, окончивший эту общую войну, был подписан сперва Англией, Францией и Голландией, 30-го апреля 1748 года, а в октябре того же года и всеми державами. За исключением того, что некоторые части были отрезаны от Австрийской империи — Силезия для Пруссии, Парма для инфанта Филиппа Испанского и часть итальянской территории, к востоку от Пьемонта, для короля Сардинии — общими результатами мира было возвращение к положению дел до войны. "Может быть ни одна война, после столь многих великих событий, после такого кровопролития и таких денежных затрат, не кончалась возвращением воевавших держав в положение, почти тождественное с тем, при каком они начали борьбу". Действительно, что касается Франции, Англии и Испании, то дело об "Австрийском наследстве", случившееся так скоро после разрыва между двумя последними державами, совершено уклонило враждебные действия от их истинного направления, и разрешение спорных вопросов, которые касались их гораздо ближе, чем восшествие на престол Марии-Терезии, было отсрочено на целые пятнадцать лет. Франция, при несчастии своего старого врага — дома Австрийского, легко поддалась искушению возобновить нападения на него, а Англия в свою очередь также легко увлеклась противодействием попыткам Франции приобрести влияние или диктатуру в германских делах. Такому образу действий Англии способствовали и германские интересы английского короля. Могут спросить, что соответствовало истинной политике Франции — направление ли военных операций в сердце Австрийской империи, через Рейн и Германию, или, как она сделала в конце концов, на отдаленные владения — Нидерланды? В первом случае она опиралась на дружественную территорию в Баварии и давала руку Пруссии, военная сила которой впервые тогда почувствовалась. Таков был первый театр войны. С другой стороны, в Нидерландах, куда позднее переместился главный театр враждебных операций, Франция наносила поражение не только Австрии, но также и морским державам, всегда ревниво относившимся к ее вторжению туда. Эти державы были душою войны против нее, поддерживая субсидиями ее других врагов и причиняя убытки ее торговле и торговле Испании. Бедствия Франции выставлялись Людовиком XV королю Испании, как причина, заставившая его заключить мир; и очевидно, что велики были эти бедствия, если они вынудили его согласиться на такие легкие для противников условия мира, в то время, когда он уже держал в руках Нидерланды и части самой Голландии силою своего оружия. Но при таком успехе его на континенте, флот его был уничтожен, и сообщения с колониями были таким образом пресечены, и если еще можно сомневаться, что французское правительство того времени задавалось такими колониальными претензиями, какие приписывались ему некоторыми историками, то уже несомненно, что французская торговля терпела чрезмерные убытки.
Если главным побуждением Франции к миру было ее критическое положение, то и Англия в 1747 году оказалась, вследствие споров о торговле в Испанской Америке и слабых действий ее флота, вовлеченной в континентальную войну, в которой она потерпела бедствия, заставившие ее войти в долги, простиравшиеся до 80 000 000 фунтов стерлингов, и увидела теперь свою союзницу Голландию на краю опасности неприятельского вторжения в ее владения. Самый мир был подписан под угрозой со стороны французского посланника, что малейшее промедление послужит для Франции сигналом разрушить укрепления занятых ею городов и сейчас же начать вторжение. В то же самое время и средства Англии были расстроены, а между тем истощенная Голландия искала возможности сделать у нее заем. "Деньги, — читаем мы, никогда не были так дороги в городе, и их нельзя было занять даже и за двенадцать процентов". Если бы, поэтому, Франция в то время имела флот, способный считаться с английским, хотя бы несколько и уступавший ему в силе, то она могла бы, утвердившись в Нидерландах и Маастрихте, настоять на предложенных ею условиях. Англия, с другой стороны, хотя и припертая к стене на континенте, могла добиться мира на условиях, не обидных для себя, только вследствие господства в море ее флота.
