Приближаясь к Дому по спирали, Корабль несколько раз облетел вокруг острова; ветер играл им, будто мотыльком или сухим листом. Каждый из плававших в небе дисков мог в любой момент протаранить или раздавить его, не оставив и следа от дерзкого пришельца…
И вот ему пришел конец. Истончившаяся обшивка рвалась, как бумага, обнажая ребра шпангоутов. Люгер уже увидел белые гребни волн сквозь дыры в обветшалых крыльях. Так на что надеялся мокши, если им предстояло погибнуть здесь, в двух шагах от цели? Стервятник обернулся к Ганглети, и первой его мыслью было, что она выбрала неподходящее время для балаганных фокусов.
Гелла широко открыла рот, из которого вывалился черный шар величиной с куриное яйцо, опутанный серебристыми нитями. Нити тянулись от ее зубов, языка и десен. Шар завис на уровне пояса и стал медленно вращаться, обрывая нити одну за другой. Его поверхность была испещрена тончайшей вязью каких-то символов, испускавших тусклый зеленый свет. Пальцы Ганглети легко прикоснулись к шару; в тот же момент из ее глотки ударила тонкая струя крови…
Вероятно, это и было началом ритуала, о котором упоминал мокши. Внезапно Люгер почувствовал дурноту и прислонился спиной к мачте. В воздухе неизвестно откуда появились какие-то липкие хлопья, которые ему приходилось отдирать от кожи, превозмогая боль.
Ганглети стояла неподвижно, будто восковая кукла. На ее лице застыл отвратительный безжизненный оскал; с кровоточащих десен бахромой свисали оборванные нити. Похоже, тело мгновенно окоченело после того, как его покинула чуждая жизнь…
Шар поплыл в сторону Звездного Дома, постепенно увеличиваясь в размерах. Символы на нем с каждой секундой сияли все ярче, разбрасывая сотни тончайших лучей. Эта феерия света пробуждала древнюю, уже забытую на Земле силу, усыпленную теми, кто создал Ключ и сам Звездный Дом.
Но внутри шара была заключена и демоническая сущность мокши, впервые за долгие годы ставшего полностью бестелесным. Теперь, соединившись с Ключом, он получил возможность проникнуть в Звездный Дом, исполняя неведомый Стервятнику замысел.
Неуправляемый агонизирующий Корабль начал падать вслед за шаром, а Люгеру оставалось лишь ждать, чем же все закончится. Он прекрасно понимал, что спасти его может только слепой случай…
Тем временем с госпожой Ганглети произошла удивительная метаморфоза. Высокая стройная Гелла превратилась в уродливого карлика, похожего на тех, которых Стервятник видел в Гикунде. В лучах сияющих символов Ключа сморщенное бесполое личико казалось бледно-зеленым; оно беспорядочно подергивалось и гримасничало, словно его обладатель пытался за считанные минуты приспособиться к своему непривычному новому образу.
Женское платье целиком скрывало тщедушную фигуру, и карлик запутался в нем, как только попытался сдвинуться с места. Наконец ему удалось выбраться из-под груды тряпья, и Люгер ошеломленно уставился на это голое создание, от шеи до ног покрытое слизью и высыхающей кровью. Оно выглядело так, словно только что появилось на свет, но при этом вовсе не было беспомощным младенцем. Похоже, карлик пережил настоящее потрясение – тем более сильное, что в отличие от новорожденного, он обладал разумом еще до того, как внезапно оказался вне «материнской» утробы. Неуверенно переступая своими кривыми ножками, он добрался до ближайшего пролома в палубе и провалился в трюм.
Люгер почувствовал горечь разочарования, как всегда, когда разгадка тайны была близка, но в очередной раз ускользала от него. Вот и сейчас свет истины блеснул подобно молнии, однако тот, кто скрывался во тьме, так и остался неузнанной тенью. И тьма неведения наступила снова… Затем внимание Стервятника целиком поглотил Дом, возможно, впервые за несколько тысячелетий открывавший свои врата перед чужеземцами.
Один из куполов медленно раскрывался словно гигантский плотоядный цветок, вовлекающий насекомое в свою смертоносную сердцевину. Шар, который к тому времени уже вырос до размеров Корабля, начал погружаться внутрь башни.
Вcкоре и сам Летающий Корабль оказался в тени раскрывшегося купола. Колодец с металлическими стенами был настолько огромен, что в нем поместилась бы целая эскадра. Глубина его во много раз превышала высоту мачт, а на дне находился лабиринт, в котором затерялся бы многотысячный город.
Уже ничто не могло предотвратить падение Корабля. Он таял, будто ночной призрак при появлении солнца. От крыльев остались только волокна с лохмотьями мертвой плоти… Падая все быстрее и быстрее, Корабль сблизился с шаром, окунулся в лучезарную корону (Люгер зажмурился, чтобы не ослепнуть), а затем его поглотил мистический Ключ.
Пробужденная сила Звездного Дома окончательно уничтожила порождение тьмы. Скелет Корабля не сгорал, но растворялся в холодном пламени; через минуту он развалился на куски, и останки унеслись в сияющие глубины башни, словно стая обреченных птиц, теряющих оперение. Воображение рисовало Стервятнику истерзанные тела Сегейлы и Венги, но он тщетно искал их взглядом…
Он падал, обезумев от ужаса, пронизывая слои света и сгустки тьмы. Это было похоже на почти мгновенную смену дня и ночи, чередование спасительных прозрений и кошмаров. Наконец страшной силы удар потряс его череп, сломанные ребра вонзились в легкие, тело превратилось в мешок с костями, но Люгер уже не чувствовал боли…
ЭПИЛОГ
Он видел сон, в котором Земля плыла среди звезд. Они были очень яркими, ледяными, немигающими. Ветер приносил звездную пыль из темного прошлого и засыпал ею трупы. Повторялось старое, полузабытое сновидение: Стервятник оказался где-то вне своего мира, а мир был удивительно хрупким и маленьким – бело-голубой шар, покрытый причудливым узором и освещенный солнцем, которое выглядело как ослепительная дыра в черном полотне. Шар медленно удалялся, пока не затерялся среди звезд, и вслед за ним в мрачные глубины кануло сознание…
* * *
Новый сон.
Люгер находился в какой-то комнате и испытал здесь прежде неведомый ему страх. Стены комнаты были скрыты серыми панелями, ровно горел свет, тускло блестели металлические детали и стекло. Он сидел в очень удобном, обшитом кожей кресле, а кресло было целиком погружено в полупрозрачную жидкость, так что только голова Стервятника оставалась над поверхностью.
Люгер мог видеть свое бледное отражение в мерцающем прямоугольном стекле, укрепленном прямо перед ним. Почему-то он был уверен, что попал в западню, из которой вряд ли удастся выбраться. Он лишился оружия и одежды; его голова была гладко выбрита, и к ней присосалось несколько черных пиявок. Прикосновение к ним вызывало резкую боль, и он не сумел оторвать ни одной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
