– Держите ее. Один, два, три!
Ева ощутила спазм в животе, когда тело Пибоди дернулось. Врач вытащил ножницы, и кровь хлынула ручьем, заливая пальцы Евы. Отодвинув ее в сторону, врач начал обрабатывать рану.
Спустя двадцать минут Ева мерила шагами приемную отделения неотложной помощи. Она едва не нокаутировала врача, который велел ей выйти из операционной; ее удержала только мысль, что доктор должен быть в сознании, занимаясь Пибоди.
Макнаб, прихрамывая, ворвался в приемную. За ним следовал Рорк.
– Где она? Что они с ней делают? Рана серьезная?
– Она в операционной. Все, как я вам говорила, Макнаб. Глубокое ранение в плечо, но главные артерии не задеты. Врачи не думают, что повреждены мышцы. Ее подлатают, поставят капельницу и, возможно, сегодня же отпустят.
Ева заметила, что Макнаб уставился на ее руки.
Она не успела смыть кровь. Выругавшись про себя, Ева спрятала руки в карманы.
– В какой она операционной?
– «Б». За углом налево.
Макнаб убежал.
– Я не могу здесь оставаться, – проворчала Ева. – Давай выйдем на воздух.
– Дело серьезнее, чем ты сказала Макнабу? – спросил ее Рорк, когда они спустились с крыльца.
– Не думаю. Но врач сказал, что она потеряла много крови.
– Ты тоже потеряла, хотя и не так много. – Рорк провел пальцем по ее подбородку, где оставили следы ногти Геллер.
– Пустяки. – Повернувшись, Ева свирепо пнула колесо машины «Скорой помощи». – Это ведь я привела ее туда!
– Разве она не такой же коп, как ты?
– Не в этом дело. Я привела туда ее и еще шестерых копов и увернулась, когда Геллер швырнула в меня ножницы.
Голос Евы дрогнул, и Рорк взял ее за плечи.
– А Пибоди оказалась не такой проворной. В этом твоя вина?
– Дело не в вине! Я привела туда их всех, чтобы задержать и передать медикам женщину, которая, возможно, все равно умрет. Я приказала этим людям рисковать жизнью ради нее. Ради женщины, которая продавала маленьких девочек. На моих руках кровь Пибоди – и все из-за женщины, которая торгует детьми! – Она вцепилась в его рубашку. – Какой в этом смысл?!
– Лейтенант!
Ева вздрогнула, услышав голос Макнаба, и быстро повернулась.
Он еще никогда не видел ее плачущей. Даже не знал, что она умеет это делать.
– Пибоди пришла в себя. Вы были правы – они собираются ее отпустить. Только подождут, пока пройдет головокружение. Она спрашивала, здесь ли вы.
– Я пойду к ней.
– Даллас! – Макнаб преградил ей дорогу и взял ее за руку. – Если вы спросите ее, какой в этом смысл, она вам ответит. Меня вы не спрашивали, но я все равно скажу. Если что-то нужно сделать, то это должны делать мы. Меня там не было, но я прекрасно знаю, что вы вошли туда первой. Значит, вы понимали, какой в этом смысл.
Ева глубоко вздохнула:
– Возможно, я просто нуждалась, чтобы мне об этом напомнили…
Она поднялась на крыльцо, и Рорк проводил ее взглядом.
– Ты хороший парень, Йен, – сказал он, положив руку на плечо Макнаба. – Давай купим Пибоди цветы.
– Обычно я их ворую.
– На этот раз сделаем исключение.
ГЛАВА 21
Уитни выслушал устный рапорт Евы в своем кабинете. Она была без жакета, а на рубашке темнело пятнышко засохшей крови.
– Пибоди уже отпустили из Центра здоровья?
– Когда я уходила, ее готовили к выписке. Думаю, ей сейчас понадобится пара свободных дней.
– Проследите, чтобы она получила все необходимое. Дуайер и Прайс доставлены в Управление и будут содержаться в одиночных камерах без права общения с кем бы то ни было, пока ситуация не разрешится. Убежище в Олбени мы держим под наблюдением. Когда вы зачистите все в городе, Дьюкс будет арестован. Мы решили, что его не следует трогать до вашего рейда на сегодняшнее вечернее собрание.
– Да, сэр. Дуайер и Прайс всего лишь солдаты, а Дьюкс – один из генералов. «Командир», – вспомнила Ева характеристику соседки. – Возможно, он поддерживает связь с другими руководителями организации. Так что пусть отсиживается, пока мы не сломаем хребет всей шайке. Сэр, поскольку Дуайер подтвердил участие мэра Пичтри, я прошу разрешения на официальный допрос.
– Мэр согласился на временный домашний арест. Все его исходящие и входящие контакты по аппаратам связи отслеживаются. По совету адвоката он признался, что совершал сексуальные… проступки, но продолжает отрицать любую связь с «Искателями Чистоты». Все равно на его карьере поставлен крест.
– Только на карьере?
– Да. Я согласен, что этого недостаточно… Как бы то ни было, вечерняя операция важнее допроса мэра. Мы схватим большинство, если не всех остальных членов организации, и практически уничтожим ее. А это приоритетная задача.
– Если мэрия служит прикрытием для террористов, то разобраться с этим не менее важно, майор!
– Разве закрытие дела зависит от того, допросите ли вы Пичтри сегодня или завтра?
Еве хотелось заняться мэром как можно скорее. Она жаждала его крови.
– Может зависеть, если он сообщит дополнительную информацию.
– Уверяю вас, что с его армией адвокатов вам понадобится немало времени, чтобы вытянуть из Пичтри что-либо, помимо его имени. А сегодня вы не можете позволить себе тратить время. Пичтри никуда не денется. Даю вам слово, что завтра в десять утра он будет в вашем распоряжении.
– Благодарю вас, сэр.
– Вы отлично поработали, несмотря на множество препятствий… – Уитни внимательно посмотрел на Еву, словно сомневаясь, нужно ли продолжать. – Мне бы хотелось передать вам сегодняшние слова шефа Тиббла. Он сказал, что вы заслужили капитанские лычки, Даллас.
– Это не имеет значения.
– Бросьте! Мы же с вами говорим наедине. Вы давно заслужили эти лычки, и если бы дело было только в заслугах, то уже носили бы их. Но, к сожалению, учитывается еще и возраст. Сколько вам лет, Даллас? Тридцать?
– Тридцать один, сэр.
Уитни усмехнулся:
– У меня, кажется, есть несколько рубашек, которые постарше вас. Правда, мне приходится прятать их от жены. Впрочем, в некоторых обстоятельствах ваш возраст может оказаться преимуществом.
– Майор Уитни, я прекрасно понимаю, что здесь играет роль моя личная жизнь. Я знаю, что к моему браку с Рорком многие в департаменте относятся с подозрением – за исключением тех случаев, когда он оказывается полезным. Этот брак служит большей помехой для моего повышения в звании, чем использование мэром услуг секс-брокера и танцы в женской одежде – для его политического будущего. Шеф Тиббл был прав. Я сама сделала выбор.
– Надеюсь, вы так же хорошо понимаете, что в этом кабинете ваш брак не считается помехой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
