На радостях Се Кунь и Ши Цюань устроили пир в честь юноши, а на следующий день Дун Сянь сжег свой лагерь и вместе со своими молодцами присоединился к обозу.
А в это время Тан Хуай и Мын Бан-цзе, которым Юэ Фэй поручил доставлять провиант для армии, тоже достигли развилки дорог.
— По какой дороге поведем обоз — по большой или по малой? — обратились к ним воины.
— Какая короче? — спросил Тан Хуай.
— Малая на двадцать ли короче, но там можно встретить разбойников.
— Доставить провиант вовремя — великое дело, — сказал Тан Хуай. — Пойдем кратчайшей дорогой. Даже если и повстречаются разбойники, они побоятся напасть на таких богатырей, как мы!
Воины свернули на малую дорогу. Это была не дорога, а узкая тропа, и двигаться по ней было очень трудно: приходилось карабкаться по крутым склонам, преодолевать горные хребты.
В один прекрасный день обоз остановился среди довольно ровной долины. Воины расположились на отдых и принялись готовить пищу.
Тан Хуай сказал Мын Бан-цзе.
— За это время мы изрядно устали. Пока обоз стоит на месте, давай прогуляемся и посмотрим, не удастся ли где-нибудь достать вина?
— Без дела и верно сидеть скучно! — воскликнул Мын Бан-цзе, который был молод и горяч. — Едем, брат!
— Хорошенько охраняйте лагерь, — приказал Тан Хуай телохранителям, — а мы с братом немного прогуляемся.
Они сели на коней и поскакали к темнеющему вдали лесу. Вдруг на его опушке они увидели оленя, который преспокойно щипал траву. Тан Хуай мгновенно выхватил лук, наложил стрелу и выстрелил. Стрела попала оленю в спину. Почувствовав боль, животное помчалось прочь как ветер. Подхлестывая коней, друзья бросились в погоню. Почти десять ли отмахали они без передышки, как вдруг из леса им наперерез выехали несколько женщин. Впереди гарцевали две девушки в полном вооружении. Внешность их можно описать такими словами:
Тонкая бровь —Словно серп луны,Щеки, как персик, —Румяны, нежны,Шпильками стянутыПряди густые,Туфелька — феникс,Шнуры — золотые.Латы на теле —Ковали из стали их,Иве подобна —Гибкая талия.
СабляОтточена —Тонкие линии,Лезвие светитсяРадужным инеем.
Меч —В нем лунаВместе с солнцем купаются,В нем, словно в зеркале,Мир отражается.
Лук —Полумесяц висит за спиной,Если ж послышитсяКлич боевой —Быть емуПолной луной!
Стрелы —ОружьеНадежное, грозное, —Падают искрами,Падают звездами!
«Что ни делается, — все к лучшему»,— гласит пословица. Так получилось и на этот раз.
Едва олень достиг леса, как девушка, вооруженная мечом, выстрелила из лука, и животное упало. Женщины подбежали к нему, подняли на плечи и унесли.
— Брат Мын, гляди — эти красавицы забрали нашего оленя! — воскликнул Тан Хуай.
— Давай попросим, чтобы они вернули нашу добычу, — посоветовал Мын Бан-цзе.
— Попробуем, — согласился Тан Хуай.
Они подъехали ближе и окликнули:
— Куда вы забираете нашу добычу? Этого оленя мы подстрелили. Не отдадите — придется забрать его силой!
— Глупости! — заупрямилась девушка с мечом. — Оленя подстрелила моя сестренка. Вот одолеешь меня в бою, тогда еще, пожалуй, отдам!
— Ах ты малявка! — рассердился Тан Хуай. — Я тебя добром просил, потому что ты девушка, а ты огрызаться?!
С копьем наперевес он ринулся на всадницу. Та отбивалась мечом, но где ей было устоять против разъяренного Тан Хуая! Тогда на помощь ей поспешила сестра, вооруженная кривой саблей. Наперерез ей, размахивая секирой, бросился Мын Бан-цзе.
После нескольких схваток обе девушки обратились в бегство. Тан Хуай и Мын Бан-цзе преследовали их по пятам.
Проехали около трех ли и очутились у ворот большой усадьбы. Задней стеной она упиралась в отвесный склон горы, у передней стены высились кряжистые деревья. Девушки скрылись в усадьбе и заперли ворота. Тан Хуай принялся в них колотить.
— Эй, жалкие девчонки, и оленя не отдаете, и сами прячетесь? Выносите нашу добычу, не то сожгу усадьбу!
Никто не отвечал.
— Старший брат, давай разобьем ворота, — предложил Мын Бан-цзе. — Чего нам бояться?
— А может быть, это усадьба императорских крестьян? — нерешительно возразил Тан Хуай.
Пока они раздумывали, ворота приоткрылись, и навстречу молодым людям вышел старик лет пятидесяти, с пышной бородой, одетый в коричневый халат. Его сопровождало несколько телохранителей с саблями.
— Вы кто такие, невежды? Как вы посмели обижать девушек? — сердито спросил старик.
Тан Хуай собрался было ему возразить, но Мын Бан-цзе опередил его. Он поклонился прямо с седла и почтительно промолвил:
— Уважаемый отец, мы военачальники юаньшуая Юэ Фэя. Нам удалось подстрелить оленя, а ваши девушки его забрали. Вот мы и приехали просить, чтобы нам вернули нашу добычу.
Старик сразу смягчился:
— Вот, оказывается, кто вы! Неужели из-за такого пустяка стоило поднимать шум? Заезжайте в усадьбу, выпейте чаю, а я распоряжусь, чтоб оленя вам вернули.
Тан Хуай и Мын Бан-цзе сошли с коней и последовали за хозяином.
— Позвольте узнать ваши имена, — обратился к ним старик, как только они вошли в гостиную и обменялись приветствиями. — Какие вы занимаете должности?
— Меня зовут Тан Хуай, я названый брат Юэ Фэя, — ответил Тан Хуай. — А это мой младший брат Мын Бан-цзе, родом из Шаньдуна. В армии юаньшуая мы командуем отдельными отрядами. А теперь позвольте узнать ваше имя и как называется здешняя деревня.
— Меня зовут Фань Жуй, раньше я был начальником гарнизона в Цзичжэне, но потом заболел и ушел со службы. Усадьба моя называется Фаньцзячжуан. Раз уж вы у меня в гостях, я угощу вас тем, что можно добыть в горах и лесах.
Пока шел разговор, слуги накрыли на стол. Молодые люди извинились перед стариком за доставленные ему хлопоты:
— Простите нас, но мы на службе и не можем у вас задерживаться. Оленя нам вернули, поэтому позвольте откланяться!
— Посидите хоть немного, — настойчиво просил старик. — Я хотел с вами кое о чем посоветоваться.
Пришлось остаться, чтобы не обидеть старика. Сели за стол, слуги наполнили кубки вином.
Выпили по нескольку раз, и Фань Жуй повел такую речь:
— Вы все время проводите в боях и походах. Вспоминаете ли хоть изредка о своих родителях, женах, детях?
— Мои родители умерли в голодное время, — вздохнул Тан Хуай, — а жениться я до сих пор так и не успел — походная жизнь не позволяет.
— Это похвально, что вы не жалея сил служите государству, — одобрительно заметил старик. — Но господин Мын еще совсем молод. Его батюшка и матушка, наверное, еще здравствуют?
Мын Бан-цзе с горечью рассказал, как Лю Ни погубил его отца, а под конец сообщил, что тоже еще не женат.
— Да, вам можно посочувствовать, — промолвил старик. — Признаюсь вам откровенно — я ушел со службы не по болезни, а потому, что не мог видеть безобразий, которые творят изменники при дворе. Мне уже шестьдесят, у меня есть малолетний сын и две взрослых дочери. Девушек давно уже пора выдать замуж, но они возятся с оружием, не хотят заниматься женской работой, и мне до сих пор не удалось их даже просватать. А вчера ночью мне приснился сон, будто два тигра гнались за оленем и вскочили в этот зал. Сегодня, когда вы появились здесь, я убедился, что мой сон был небесным предзнаменованием, и решил, если вы не откажетесь, выдать за вас своих дочерей.
Молодые люди ничем не выдали своей радости и сказали:
— Мы очень благодарны вам за честь, но, пожалуй, такие благородные девушки, как ваши дочери, нам не пара!
— Не скромничайте, пожалуйста! — горячо возразил старик. — Недавно я получил письмо от своего родственника Цзиня из Оутангуаня. Он пишет, что юаньшуай отменил запрет на «женитьбу перед боем». Я понимаю, что вы везете провиант и вам нельзя задерживаться, — так давайте воспользуемся сегодняшним счастливым днем и сыграем свадьбу.
Они выпили еще немного, и Фань Жуй приказал слугам:
— Заберите коней обоих молодых господ, отведите на конюшню и накормите!
Скоро были сделаны все необходимые приготовления к свадьбе и разосланы приглашения гостям.
В гостиной зажгли свечи и разноцветные фонарики, пригласили старую госпожу Фань. Молодые ей поклонились, отвесили поклоны Земле и Небу и отправились в спальню.
Стихи, сложенные по этому поводу, гласят:
Женихов таланты восхваляю,Восхваляю красоту невест,
Потому что этот брак разуменИ предсказан знаменьем Небес.
Пусть дождями облака коснутсяВ добрый час двенадцати вершин,
Пусть Сян-ван сегодняшнею ночьюК нежной фее на Янтай спешит![85]
Когда церемония бракосочетания окончилась, Тан Хуай и Мын Бан-цзе снова вышли в зал, чтобы приветствовать гостей.
