систему наблюдения и перевести там часы? – недоумевала Оля.
– Нет! Карталь должен был быть убит, но при этом продолжать жить ровно столько, чтобы следствие ни за что не заподозрило настоящего убийцу.
– Чёрт возьми, Люба, да выражайся ты уже яснее! – не выдержал обычно терпеливый Али.
– Кенана Карталя убили сразу же после окончания первого акта его концерта. Во втором выступал уже не он! – выпалила я.
Я подождала, пока утихнут восклицания, и, получив одобрительный кивок от дяди Керема, продолжила рассказ:
– Для этого, чтобы подмена не раскрылась, и была временно устранена Алисия Хан. Правда, доза снотворного, полученная ею с коньяком, оказалась великовата. Думаю, убийца не рассчитывал, что дама так разнервничается из-за забарахлившего во время её выступления звукового оборудования и хлопнет весь остаток бутылки целиком. Скорее всего, часть дозы также предполагалась к употреблению самим Карталем. Препарат непростой, с побочными эффектами. Вялость, апатия и всё такое. Возможно, преступник рассчитывал, что с артистом под действием небольшой дозы этого лекарства будет проще справиться, тот будет сговорчивее при открытии сейфовых механизмов. Но это надо будет ещё уточнить у самого убийцы. Кстати, и оборудование у артистов тоже забарахлило неспроста. Его испортили именно для того, чтобы во втором отделении концерта звезде «пришлось» отказаться от живого звука и перейти к выступлению под заранее заготовленную фонограмму.
– Круто, – прошептала подруга. – А как ты вообще… с чего ты взяла, что это ненастоящий певец?
– Начинаю перечислять случайности с конца, – улыбнулась я. – Последней каплей было то, что я посмотрела бокс.
– Чего? Ты? – недоверчиво переспросил Али.
– Замолчи, пожалуйста, дай ей сказать, – кошкой вцепилась в мужа Оля.
– Да это дурацкая история на самом деле, – отмахнулась я. – Ну вот, смотрела я бокс, а там боец левша был. Он бил и бил соперника левой рукой, а у того кровоточила и сильно распухла правая часть лица. И в тот самый момент, когда я это машинально отметила, мне неожиданно позвонил Виталий. Что это, как не безумная случайность, одна на миллион?
– А при чём тут Виталий? – Оля смотрела на меня во все глаза.
– А при том! – почти крикнула я. – Что у мужика после потасовки с псевдо-Карталем в его гримёрке синяк был не под правым, а под левым глазом. Били его чётко правой рукой. При этом Карталь был левшой. Такой вывод вначале сделала по видеозаписям моя мама, а потом подтвердил и Сева, отметив при этом, что тот лихо раздавал автографы левой рукой и даже демонстрировал в процессе разговора поклонникам правую, ссылаясь на её то ли неумелость, то ли травму.
Севка, засыпавший было уже от скуки на взрослых посиделках, где ему строго-настрого было велено молчать, пока не спросили, вытянулся на диване и снова покраснел от гордости при упоминании своего имени.
– Но не только это навело меня на главную мысль, поверьте. Также наблюдение моей мамы и моего сына позволило выяснить, что по какой-то причине певец во втором отделении концерта был обут отнюдь не в свои ботинки, а ведь у Кенана Карталя каждый образ был очень продуманным и гармоничным. Каждый сценический костюм предполагал свою отдельную пару обуви. К золотому костюму, в котором артист выступал после полуночи, прилагались изящные золотые туфли с золотой же подошвой. Сшиты они были, как уже успели выяснить люди господина Керема, под заказ, чётко под ногу певца. Но по какой-то причине на сцене во втором отделении мы видим золотые кеды на белой резиновой подошве. А ведь их даже в гримёрке нет. Зато в момент обнаружения трупа там присутствовал, и Сева отчётливо вспомнил это, остаточный «химический» запах, который показался ему знакомым и вызвал ассоциацию с бабушкиным маникюром. На самом деле ребёнок не ошибся. Это был, очевидно, запах золотистого лака для ногтей, которым преступник поспешно покрыл свои собственные кеды, так как обувь жертвы ему оказалась просто мала.
– Гениально, – выдохнула Ольга.
– Да, и скорее всего, лак ему повезло найти в принадлежностях у самого артиста, так как никто из женщин о пропаже из номера не заявлял.
– Он его купил, Люба, – вмешался в мой рассказ шеф полиции. – Мы проверили, на адрес, где он проживает, утром тридцать первого была оформлена доставка двух пар белой спортивной обуви и восьми единиц лака для ногтей четырёх оттенков. На всякий случай.
– Весьма предусмотрительно, – похвалила я. – Очевидно, он серьёзно подготовился, хотя и очень спешил.
– Ну ещё бы, – согласилась Оля. – На такое дело не ходят без основательного плана.
– Ну так вот, – я продолжала. – Также мне не давали покоя синие брюки.
– Чего? – непонимающе спросил Али, а телефонная трубка с видневшимся на экране лицом моей мамы, долгое время молчавшая, снова отчаянно захрюкала.
– Брюки, – повторила я. – Они были подброшены на место преступления в тот же самый момент, в который была вывезена из гримёрки сервировочная тележка. В ней, напомню, как мы предполагаем, были похищенные деньги и орудие убийства. Подумайте, зачем кому-то подбрасывать в гримёрку сценические брюки? И зачем вообще их было так спешно, прямо в новогоднюю ночь, не дожидаясь утра, чистить и сушить? Звучит вроде глупо. А вот если предположить, что убийце было необходимо срочно скрыть то, что на них пролилось, всё встаёт на свои места. А пролилась на них, очевидно, кровь Карталя. Вряд ли он стал бы раздеваться догола перед пришедшим к нему в гримёрку в перерыве между отделениями концерта гостем. Он был, очевидно, в нижней футболке, у него к каждому наряду такая есть соответствующего цвета, и в сценических синих брюках. Так вот брюки преступник спешно почистил и подбросил в гримёрку. Ибо их отсутствие уж слишком бросилось бы в глаза. А вот синяя футболка так и не была обнаружена. Очевидно, преступник её уничтожил, так как на ней, уж извините за подробности, зияют огромные дыры от ножа. А что нам дала бы кровь и характерные дыры на синем костюме?
– То, что Карталя убили ещё до наступления Нового года, – сказал Али и впервые посмотрел на меня почти с восхищением. – Потому что после полуночи, как все видели, он был уже в золотом.
– Именно! – ответила я. – А преступник никак не мог этого допустить, иначе весь его план рассыпался бы в прах.
– Ещё вопрос, – вступила в разговор Оля, – а как так вышло, что никто не обнаружил подмены?
– Я сама задавалась этим вопросом, прислушивалась к себе, вглядывалась в видеозаписи, которые делал Всеволод на банкете. Дело в том, что единственный человек, который мог бы опознать Карталя в близком общении, был, как мы помним, устранён при помощи снотворного. Голос
