Краем глаза замечаю Хейли. Она всё также таскается на каждый бой, и в последнее время это очень раздражает.
Рефери даёт инструкции и мы начинаем. Для меня в этот промежуток времени существует только мой противник. К слову, Бобби Зандер, парень, что надо: техничный, шустрый и внимательный, а потому мне нравится сегодняшняя встреча. Иногда его удары достигают цели, а это заставляет поднапрячься и задействовать все свои ресурсы. Признаю, в этот раз всё довольно непросто. На протяжении нескольких раундов Бобби держится молодцом.
Скула. Плечо. Попадает, что ж недурно. Пропускаю, но снова обрушиваю на него ответную серию ударов. Отступает назад, силы его на исходе. Отбивается, но не сосредоточен, и в итоге, получает сильный удар в живот. Слышу как ревёт трибуна и задорно вопит Хью. Это подстёгивает меня, и я атакую. Десять секунд — и Бобби показывает знак судье.
Я тут же останавливаюсь, хватит с меня прошлого раза. Тренер едва заметно улыбается: приятно осознавать, что твой подопечный делает работу над ошибками. Старик хлопает меня по плечу и спешит к какому-то незнакомому человеку в костюме.
— Победу одерживает Картер Лерооой, — сообщает в микрофон рефери, поднимая мою руку.
Мы с Бобби ударяемся перчатками и обнимаемся. Я благодарю его за встречу и, наконец, пробираюсь в угол.
Роуз обнимает меня за шею, а я без стеснения горячо целую её в губы. Смущается, ведь вокруг много людей, но отодвинуться не пытается. Признаётся на ухо, что жутко переживала, но ни секунды не сомневалась, что победа будет за мной.
— Отлепитесь друг от друга, — морщится Хью, когда они с Ридом подходят ближе. — Это было так здорово, ты очень быстрый! Мне понравилось очень-очень!
Восторженный возглас мальчишки, и это его приподнятое настроение — лучшая награда для меня сегодня. Айрис говорила, что не может ничего поделать с той затяжной депрессией, которая охватила Хью. С психологом сотрудничать он отказывается, матери грубит, а с ней постоянно ругается.
— Думаю, можно теперь и в кафе? — предлагаю я ему, подмигивая.
— Да, пожалуйста, я бы пообедал. Что угодно, но только не кулинарные шедевры Айрис! — он подкатывает глаза, изображая рвотный рефлекс.
— Хочешь, поехали в пиццерию Рональда Баскета? — предлагает Роуз, — Мне вот нельзя, но очень хочется, да к тому же я сто лет там не была!
— Эти гимнастки такие скучные, — недовольным тоном тянет Хью, — вот что она будет тебе готовить, если сама ест как чихуахуа.
Мы смеёмся, а Роуз пытается ущипнуть мальчишку за нос. Хью хохочет и отмахивается, а я думаю о том, как здорово, что они здесь со мной.
В тот вечер мы сами везём Хью домой. Возвращаемся около девяти, и мальчишка настолько возбуждён, что не хочет прощаться. Его переполняют эмоции, таким насыщенным оказался день.
В пиццерии он с удовольствием ел пиццу. Вредно, но, думаю, иногда можно нарушить диету. После они с Роуз запускали воздушного змея. Я наблюдал со стороны, за тем, как сокрушается мальчуган, театрально размахивая руками и пошагово объясняя Роуз, как и что надо делать. Эти двое, кстати, быстро нашли общий язык. Весь вечер он показывал ей фокусы, а она хохотала и восторженно хлопала в ладоши. В детской комнате обыграла его в приставку, и тем самым добавила себе ещё пару очков.
Роуз сказала, что в восторге от Хью. Долго плакала, заливая мою футболку слезами, когда мы остались в машине вдвоём. К сожалению, болезнь не щадит никого: не важно молод ты, или стар…
«Классная она. Красивая и весёлая. Если будешь обижать её — вырасту и заберу себе», — эти слова Хью произнёс со всей серьёзностью, уже стоя на пороге квартиры. А потом вдруг обнял меня крепко-крепко и попросил никогда не бросать его. К своему стыду, я чуть не разрыдался, с трудом сдерживая подступившее отчаяние и боль. Он очень сильный, этот мальчишка, случайная встреча с которым, разбила жизнь на «до» и «после». Я очень хочу, чтобы этот тяжёлый для него период, прошёл как можно менее болезненно. Прощаясь, пообещал, что скоро увидимся снова, и попросил быть с матерью и Айрис помягче.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})**********
Я бросаю взгляд на часы. Семь. И где она есть? Опаздывает…
Каждое утро я отвожу Роуз в школу. Это наше время, и никто его у нас не отнимет. Удивительно, но я просыпаюсь с лёгкостью, которой раньше никогда не ощущал. Встаю в дикую рань точно чокнутый, просто чтобы увидеть её лицо, услышать голос и украсть поцелуй. Ради этой девчонки я готов на многое, так что бодрствование в утренние часы — это сущая ерунда.
Она появляется пятью минутами позднее. Садится на пассажирское сиденье, как всегда милая и сонная.
— Привет, — целует меня в щёку и улыбается.
— Иди сюда, — мне мало и я притягиваю её к себе.
Спустя какое-то время мы с трудом отрываемся друг от друга. Спать не хочется уже ни мне, ни ей.
— Итак, когда тебе надоест вставать с петухами? — щурится она, перебирая мои волосы.
Я ухмыляюсь. Мы с ней спорили. Она ставила на то, что я не продержусь и недели.
— Ты проиграла, малыш.
— Похоже, да, и притом давно, — смеётся она, пристёгиваясь.
У неё звонит телефон. Я выезжаю в сторону побережья. Иногда утром мы проводим время там. Замечаю, что Роуз белее мела. Молчит и отвечает односложно, затем прощается и растерянно смотрит на меня.
— Что такое? — спрашиваю я и останавливаюсь на обочине. Её тревога моментом передаётся мне.
— Бабушка.
— Она в порядке?
— В больнице, — шепчет она встревоженно, — сердце.
— Кто сообщил?
— Грета, её подруга. Говорит Лоретта рано утром работала в саду и вдруг почувствовала себя плохо.
— Едем в Сан-Бернардино? — предлагаю я, вскидывая бровь.
— Ты отвезёшь меня? — с мольбой в глазах просит она.
— Конечно, Роуз. Поехали, — завожу мотор. — Это ведь недалеко. Чуть больше ста двадцати километров.
— Спасибо.
— Всё будет хорошо, — успокаиваю её я. Сам не люблю эти избитые фразы, но искренне хочу поддержать.
— Сообщу маме, правда подозреваю, что она уже на полпути в Оушенсайд. Должна показывать там три дома, — поясняет Роуз, прикладывая айфон к уху.
Естественно Элис не в восторге от того, что её дочь едет в Сан-Бернардино, да ещё и в моей машине. Требует, чтобы Роуз вернулась в школу, однако та непреклонна.
— Мне надо навестить её, мама. Убедиться, что с ней всё в порядке. Она ведь там совсем одна! Знаешь, я не стану тебя слушать, ты не можешь запретить мне ещё и это!
Сбрасывает вызов и качает головой.
— Всё нормально? — на секунду отрываю взгляд от дороги.
— Да как обычно, — раздражается она.
Весь путь до Сан-Бернардино мы молчим, лишь изредка обмениваясь дежурными фразами. Едем быстро, чем скорее доберёмся, тем лучше. Роуз очень переживает за Лоретту, и я надеюсь, что с ней будет всё в порядке.
Нужное отделение больницы находим почти сразу. В регистратуре узнаём информацию, и, наконец, ровно в десять Роуз попадает в палату к бабушке. Спустя двадцать минут выходит, и судя по лицу, беда миновала.
— Как Лоретта? — встаю с неудобного кресла и направляюсь к ней.
— Сейчас ей лучше, — с облегчением выдыхает Роуз. — Сердце прихватило. Можем мы поехать к ней домой? Нужно собрать необходимые вещи. Врачи понаблюдают за ней какое-то время.
Киваю и беру её за руку.
Пятнадцать минут спустя, мы уже на месте. Небольшой дом, позади которого цветущий благоухающий сад. Именно так я и представлял себе дом обаятельной и добродушной Лоретты.
Пока Роуз занята делами, я от нечего делать листаю фотоальбом, в котором невероятно много снимков маленькой Роуз. Она такая забавная, что я не могу сдержать улыбку. Соревнования, пляж, Лос-Анджелес. Кажется, в детстве она проводила много времени с бабушкой и отцом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Картер, иди сюда, надо пообедать, — слышу её голос с кухни и откладываю альбом.
— Пахнет чудно, — замечаю я, улавливая носом прекрасный аромат.
— Это же бабушка! Повар со стажем, вот по привычке готовит на роту солдат, — улыбается Роуз, разливая первое блюдо по тарелкам. — Там ещё жаркое и пирог, так что, Картер, буть готов…
