— Добрый вечер, милый, — мамин голос проник в меня, как тающий лед, и я обернулся, чтобы увидеть, как она слащаво улыбается мне.
— Стелла, — коротко сказал я.
На ней было серое шелковое платье, ее черные волосы были стильно уложены, а губы накрашены кроваво-красной помадой, как будто она только что закончила пировать на чьей-то шее.
— Ты, наверно, так рада, что твоя дочь вернулась, тетя Стелла, — сказал Дариус насмешливым тоном. — Или ты скучаешь по тому, чтобы быть у отца номером один?
— Говори тише, — прошипела она, создавая вокруг нас заглушающий пузырь. — Ты собираешься позволить ему так разговаривать с твоей матерью, Лэнс?
— Я не указываю Дариусу, что делать, — ответил я глухо. — И если бы я это делал, то конечно, не стал бы утруждать себя тем, чтобы просить не разговаривать с тобой как с мусором. Не тогда, когда ты снова и снова доказываешь, что ты такая, какая есть. — Я сохранял на лице злую усмешку, пока говорил с ней. Было странно думать, что я когда-либо питал хоть какую-то любовь в своем сердце к этой женщине. Что я вообще могу быть ее родственником. Я не был хорошим человеком, но и не был омертвевшим куском дерьма. Нет, этот особый вид холодности был прибережен только для самой дорогой матери.
— Как ты можешь говорить мне такие вещи? — Она надулась, и я закатил глаза.
— Не начинай рыдать, — прорычал я. — У меня к этому нулевая терпимость.
Стелла сердито прищелкнула языком и ушла, и я понадеялся, что она не планирует подходить ко мне до конца ночи. Если она попытается манипулировать мной с помощью слез еще хоть раз в моей жизни, я не буду отвечать за свои действия. Я думал, что она уже поняла, что эта хрень на меня не действует. Но, по-видимому, я буду подвергаться этому вечно.
— Внимание, — пробормотал Дариус, и я повернулся, чтобы увидеть приближающуюся к нам Каталину. Ее глаза были прикованы к Дариусу, и она быстро двинулась к нему, заключая его в свои объятия.
— Как дела? — выдохнула она, и клянусь, что на ее пластиковом лице было больше эмоций, чем я когда-либо видел раньше.
— Хорошо, — сказал он, формально сжимая ее, а затем отступая назад.
Каталина протянула руку, чтобы погладить его по лицу, а затем тепло улыбнулась мне. Как будто она не была сделана из камня. И я нахмурился, когда она похлопала меня по руке и ушла. Она даже не пыталась флиртовать со мной, как обычно, — слава звездам. Я провел слишком много часов в компании Каталины, пока она говорила на автопилоте, шепча мне на ухо комплименты. И всегда одни и те же, просто чтобы довести меня до полного безумия. Красивый, обаятельный, милый, сильный. А иногда она добавляла что-то невероятное и сексуальное, просто чтобы по-настоящему заставить мою кровь застыть в жилах.
— Кажется, она в хорошем настроении, — пробормотал я, меняя наши пустые бокалы на полные, когда мимо проскользнул официант.
— Может быть, отец шандарахнул ее электрическим зарядом из своей коллекции, чтобы ее сердце снова забилось.
Я усмехнулся.
— Он все еще получает банки с молниями от Данте Оскуры? — поинтересовался я. Штормовой Дракон из Алестрии был моим другом, особенно потому, что он ненавидел Лайонела так же сильно, как и я.
— Каждый месяц, — сказал Дариус с запинкой. — Заговорио дьяволе.
Я оглянулся через плечо, заметив Данте, пробирающегося сквозь толпу. Это был огромный мужчина с темными волосами и такими же темными глазами, в расстегнутой рубашке и с золотой чашей в руке, которую он достал неизвестно откуда. Я ухмыльнулся ему, двигаясь вперед, чтобы обнять его и похлопать по спине. По крайней мере, в этой вечеринке была одна хорошая вещь.
— Добрый вечер, фрателли, — сказал он со своим фаэтальским акцентом, прежде чем обнять Дариуса. — Вы двое выглядите такими же несчастными, как гребаный Пегас, гадящий радугой.
— Ты хочешь сказать, что тебе нравится это дерьмовое шоу? — спросил я, и его улыбка увяла.
— Примерно так же, как мне нравится, когда меня трахают в задницу острым дилдо.
— Который ты, без сомнения, пробовал, извращенный ублюдок, — пошутил Дариус, и Данте рассмеялся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Никто и близко не подойдет к моей заднице с чем-либо. Правило номер один в моем браке. — Он со стоном оглянулся через плечо, когда старшая кузина Дариуса, Джунипер, устремилась к нам, ведя за собой троих своих детей. На ней было блестящее оранжевое платье, которое подчеркивало ее ложное декольте и контрастировало с ее такими же оранжевыми волосами.
— Вот ты где, мой большой мальчик Дракон, — радостно сказала она. — Дети скучали по тебе.
Данте рассеянно потрепал их по волосам.
— Вы были хорошими девочками? — спросил он.
— Они мальчики, — резко сказала Джунипер, и Данте отпил из своего кубка. Если бы я не знал, что Лайонел заставил его стать отцом этих трех маленьких детей в надежде пополнить свою семью коллекцией Штормовых Драконов — психом, которым он был, — я мог бы посочувствовать ему. За исключением того факта, что у них были трастовые фонды размером с Винголианский каньон, и я видел, как самый старший из них прошлым летом ел червей, пока двое других наблюдали.
Достаточно сказать, что они были из тех детей, которые могут помешать вам завести собственного ребенка. Но тот факт, что Данте не проявлял к ним никакого интереса, был немного странным. Он был не из тех, кто бросает свою семью. На самом деле, как у Дракона, рожденного от Оборотней, у него было так много двоюродных братьев, сестер, тетей и дядей, для которых он всегда находил время, я не мог понять, почему он не включил в список и этих трех мальчиков.
Насколько я понял, он заключил какую-то сделку с Лайонелом, чтобы стать отцом этих детей, чтобы отвязаться от него. Не то чтобы мне было суждено это знать. Но Данте доверял мне и Дариусу достаточно, чтобы поделиться правдой. Хотя мы не в состоянии что-то с этим сделать. Но, черт возьми, Лайонелу есть за что отвечать. И в один прекрасный день я надеюсь, что он прольет кровь за все это.
— Точно, да, Джейсон, Джайлс и Джакс, не так ведь? — Данте спросил так, как будто он действительно не знал и ему было действительно все равно.
— Берти, Эскобар и Хьюберт, — поправила Джунипер.
— Мама говорит, что ты пьяница и бабник, — пропищал старший, и Джунипер хлопнула его по голове.
— И сейчас? — Данте посмотрел на Джунипер, вокруг которого потрескивало электричество. Я уже видел, как он использовал свои штормовые силы раньше, и он был не из тех, с кем стоит связываться.
Прежде чем она успела попытаться объясниться, кто-то звякнул ложкой по стакану, и все взгляды обратились к Лайонелу, готовящемуся произнести речь.
Наступила тишина, и я повернулся лицом к проклятию моей жизни, задаваясь вопросом, какие замечательные вещи он мог сказать комнате.
— Добрый вечер, семья и друзья, — тепло сказал Лайонел. — Сегодня вечером мы собрались здесь, чтобы отпраздновать возвращение давно потерянного члена семьи, Клары Орион. После того, как она пропала много лет назад, мы никогда не переставали беспокоиться о ней, и я почти до слез рад сообщить, что она наконец-то вернулась домой. — Он выглядел так же близок к тому, чтобы заплакать, как я был близок к тому, чтобы наложить в штаны.
Раздались аплодисменты, и Клара театрально поклонилась, прежде чем обнять Стеллу. Лайонел никак не прокомментировал о ее местонахождении, но я не сомневался, что хорошо продуманная история появится в газетах завтра утром.
— Во-вторых, я хочу обратить внимание новостям этой недели о том, что близнецы Вега объявили о своем намерении претендовать на трон Солярии.
Напряжение обрушилось на комнату, и моя рука крепче сжала бокал.
— Я хочу заверить вас, что две девушки, которые всю свою жизнь жили в мире смертных, не произносят ничего, кроме красивых, полных надежды слов. Как бы я ни желал им всего наилучшего, практически нет никаких оснований полагать, что они могут представлять реальную угрозу трону. Завтра я встречусь с другими Советниками Целестиалов, чтобы обсудить грядущее восхождение наших сыновей, и мы начнем готовить их к тому, чтобы они в конечном итоге займут наши четыре места. Те, которые мы мирно занимали со времен правления жестокого и беспощадного отца Вега, Дикого Короля.
