Господин де Водрей взглянул на реку. Среди зеленых островков мелькали белые паруса. Маркиз заколебался. Четверка акадийцев скрылась из виду. Де Водрей понял, что месть придется отложить: с минуты на минуту на берег должен был высадиться новый губернатор. Так не лучше ли было пока забыть о скандале с великой герцогиней и подумать о той драме, которой еще предстояло разыграться?
27
Папа Лардо в третий раз пересчитал свои соленые окорока. Сомнений не было: два из них стащил неизвестный вор. Этот же вор нанес урон его запасам вина, растительного масла, медвежьего жира, рома в калебасах и лущеного гороха. Если съестные припасы и дальше будут исчезать с такой скоростью, папе Лардо грозило разорение.
Бравый трактирщик решил взять ружье и лично подкараулить грабителя. Но, как известно, в нашем мире человек может только предполагать: папа Лардо принял свое решение, когда солнце стояло высоко и палило вовсю. Папе Лардо хотелось пить. Накануне вечером крестьяне доставили ему большую бочку сидра. Папа Лардо налил себе один стаканчик, потом второй, потом третий, и вскоре он уже блаженно похрапывал, уютно устроившись на охапке соломы.
Именно этого момента и ждал Жорж-Альбер. Он сделал знак Маринетте. Обе обезьянки немедленно прыгнули в форточку. Они взяли каплуна, свежих яиц, каравай хлеба и вареных раков. Сложив провизию в прочный джутовый мешок, они тем же путем выбрались наружу. Жорж-Альбер и Маринетта держали путь к реке Миссисипи. Раздвигая густые заросли тростника, они пробирались по берегу. Через четверть часа обезьянки добрались до укрывшейся в камышах крошечной хижины. Сунув два пальца в рот, Жорж-Альбер свистнул. Дверь тихо приотворилась.
— А вот и Жорж-Альбер… Все в порядке, старина?
Затем дверь широко распахнулась, и на пороге появился Флорис.
Жорж-Альбер тотчас же прыгнул на грудь хозяина, в то время как Маринетта проскользнула в хижину и принялась ластиться к Батистине и Жанно. Раздался звук ломаемых стеблей. Это возвращались Вальмир и Людовик. Они провели ночь под сенью мангровых деревьев. Несмотря на многочисленные следы от укусов москитов, их счастливые лица свидетельствовали о том, что между молодыми людьми царило полное согласие. Но этого нельзя было сказать о Флорисе и Батистине. Девушка занималась исключительно Жанно. Бедный малый едва не умер ночью после совершенной им ампутации. Его рука с культей вся горела; Батистина неутомимо ставила компрессы на страшный ожог и прикладывала припарки из трав к вискам раненого. Заботы ее были вознаграждены сторицей. Несмотря на жару, Жанно избежал гангрены и понемногу возвращался к жизни.
— Выпей вот это, Жанно, а потом попытайся поесть… Соберись с силами… Нет, главное — не двигайся… Подожди, я попробую соорудить тебе подушку… Флорис, набери пожалуйста листьев в эту юбку… Так лучше, Жанно?
Молодой негр признательно улыбался.
— Спасибо, маленькая плинцесса… ты втолой лаз спасать Жанно! Спасибо, Флолис… Без тебя моя плопадать!
Флорис ничего не ответил. Он смотрел, как Батистина заботливо ухаживает за молодым негром. Движения ее были легкими и уверенными; с каждым днем Флорис становился все более подозрительным. Этот гордец, этот неотразимый соблазнитель страдал. Батистина заставила его испытывать муки ревности.
Уже неделю молодые люди прятались в хижине, той самой, которую Флорис обнаружил, выслеживая Юлию Менгден.
Жорж-Альбер и Маринетта были единственной ниточкой, связывавшей их с миром.
— Какие сегодня новости, Жорж-Альбер? — спросил Флорис, впиваясь зубами в крылышко каплуна.
Целая серия выразительных гримас, сопровождаемых резкими выкриками, дала понять молодому человеку, что с приездом нового губернатора в поселке Батон Руж наблюдается наплыв народу. Поселенцы, богатые плантаторы, придворные, спасшиеся от эпидемии, покидали протоки Нового Орлеана и прибывали засвидетельствовать свое почтение преемнику маркиза де Водрея. Все ждали неслыханных разоблачений. В настоящее время оба губернатора, уединившись в доме бургомистра, усиленно работали, передавая и принимая текущие дела и решая дальнейшую судьбу колонии.
— Удалось ли тебе что-нибудь узнать об Адриане? — спросил Флорис.
Жорж-Альбер печально покачал головой. Несмотря на тщательное расследование, проведенное им вместе с Маринеттой, оказавшейся на редкость шустрой и смышленой, Жоржу-Альберу не удалось отыскать ни единого следа, ведущего к Адриану и его товарищам. Юный виконт де Вильнев-Карамей, Федор и Ли Кан словно растворились в воздухе Луизианы.
Но… со всяческими подобающими предосторожностями Жорж-Альбер увлек своего хозяина в камыши и там объяснил, что в город прибыли граф Жеодар Кастильон дю Роше, Эрнодан де Гастаньяк и Яан Легалик. Флорис нахмурился. Бывшие женихи Батистины снова преследуют его!
— Черт побери, видно, даже чума не избавит меня от них! — выругался Флорис.
Выражение мордочки Жоржа-Альбера подсказало молодому человеку, что это еще не все. Вчера вечером приплыли и высадились на берег виконтесса Мари-Бланш де Понтальба, а также Карлотта. Обе заявили, что жизнь в Новом Орлеане стала совершенно невыносимой, и остановились в гостинице папы Лардо.
Со своей стороны маркиза де Водрей послала свою маленькую рабыню Босси в гостиницу расспросить заезжих торговцев, не видел ли кто-нибудь маркиза де Портжуа, или, на худой конец, нет ли каких-либо сведений о его местонахождении? Прекрасная Артемиза де Водрей, не обращая внимания на дурное настроение губернатора, явно соскучилась по своему игроку в триктрак!
— Черт побери! — проворчал Флорис.
Все три его любовницы прибыли в Батон Руж. В поселке становилось тесно. Однако грозный соблазнитель с трудом скрывал улыбку: он был польщен. Флорис оглядел свой темный крестьянский кафтан! Мысль посетить Артемизу в таком костюме показалась ему весьма забавной.
Батистина помогала Жанно перебраться через порог хижины. Здоровая рука молодого негра опиралась на ее хрупкое плечо. Тяжелым взором Флорис окинул эту пару. Ему надоело играть в несчастных воздыхателей и добродетельных сиделок.
— Я еду в поселок! — тоном, не допускающим возражений, заявил Флорис.
Батистина удивленно подняла голову.
— Но Флорис… не надо, это очень опасно!
Надменно сверкнув зелеными глазами, он сухо ответил:
— Не собираемся же мы тесниться здесь до скончания века… Надо разузнать, что происходит в мире… А вы не вздумайте уходить отсюда и ждите моего возвращения!
— Флорис… Флорис… будь осторожен! — умоляюще произнесла Батистина.
Флорис в изумлении обернулся и вздрогнул: Батистина смотрела на него взором влюбленной женщины. Флорис уже готов был остаться, однако гордыня оказалась сильней. Небрежно махнув рукой, он исчез в зарослях тростника.
— Возможно это последствия желтой лихорадки, дорогой! — высказала свое предположение маркиза де Водрей.
Третий раз Флорис безуспешно пытался доказать ей свой любовный пыл. В подобном унизительном для него положении он оказывался впервые.
— В самом деле… наверное, я еще не совсем оправился после болезни! — извинительным тоном произнес Флорис, приподнимаясь на локте.
Рассеянно коснувшись губами великолепных волос маркизы, он спрыгнул с кровати и взял свою одежду. С верхнего этажа донеслись громкие голоса.
— Что это? — поинтересовался Флорис.
Мадам де Водрей с утомленным видом воздела очи к потолку.
— О… это мой муж и господин д’Аббади… и так весь день… Оба в отвратительном настроении!
Сейчас маркиза пристально разглядывала восхитительное мускулистое тела Флориса. Молодой человек натягивал узкие штаны. Артемиза насмешливо фыркнула.
— Воистину, дорогой, из вас получился превосходный акадиец… забавно видеть вас в этом дурацком костюме… гм… если бы об этом узнал мой муж, он был бы в ярости… Знаете, он по-прежнему держит на вас зуб… но, честное слово, теперь у него нет никаких оснований… Вы чисты, как Иосиф… Господи, дорогой, вам следует питаться истолченными в порошок сушеными крокодилами, кажется, это очень помогает при… ну, словом, от той болезни, которой вы страдаете…
Маркиза принялась насмехаться над ним в открытую. Флорис постарался принять достойный вид — единственно возможный выход для мужчины, потерпевшего фиаско. Он поспешно застегивал свой кафтан. Пальцы его дрожали. Он прекрасно знал, как именуется его болезнь, и никакой толченый крокодил ему не поможет. «Флорис, будь осторожен… будь осторожен, Флорис» — все еще звучал у него в ушах голос маленького чертенка по имени Батистина. Да, Флорис прекрасно знал, сколь глубока его рана. Излечить его могла только она одна. Она, его лучезарная фея, его безрассудная, безумная, легкомысленная, коварная, единственная женщина, к которой он не знал, с какого конца подойти… Каждый раз, когда ему удавалось приблизиться к ней, она выскальзывала у него из рук, убегала, растворялась в воздухе. Вот и сейчас он торопился вернуться в хижину. Флорис склонился над пальчиками маркизы.
