Они намекают на то, что британское и швейцарское правительства увидели себя вынужденными изгнать из своих пределов представителей советского правительства, кои злоупотребляли своими привилегиями. Так, Литвинов, находясь в Лондоне в качестве полуофициального посланника советского правительства, поддерживал открыто связь с революционными организациями рабочего класса, за что был выслан.
Но, повторяю, эти господа молчат о том, что их собственные представители у нас в стране швыряли золотом налево и направо для организации контрреволюционных мятежей.
Но мы можем с этим помириться. Еще не так давно нас обещали раздавить, – не только обещали, но и фактически собирались, сперва немецкие империалисты, а затем англо-французские. Это было посерьезнее болтовни Черчилля о том, что против нас мобилизовано 14 наций, или намерения Англии короновать Колчака. Это было посерьезнее фразы о том, что у нас «плохие манеры». Конечно, им было бы лучше полюбить нас черненькими. Но мы-то красные. Извольте полюбить нас красненькими. Менять цвет мы не собираемся.
Дальше опять поворот: «В то же время торговые сношения между Россией и остальной Европой являются нужными для улучшения экономического положения не только России, но и остальных государств, и союзные державы будут поощрять всеми имеющимися средствами эти отношения, не отказываясь от вышеприведенных положений». Т.-е., другими словами, дипломатических сношений, формальных, открытых, официальных пока устанавливать не собираемся; в торговые сношения вступим и всячески будем их поощрять, – т.-е. торговать будем, а обниматься пока что не будем.
Мы и с этим готовы примириться.
«Кроме того, союзные правительства, считая для себя чрезвычайно важным получить беспристрастные и авторитетные сведения об истинном положении вещей в России, с удовольствием отметили предложение, сделанное международным бюро труда при Лиге Наций, послать в Россию комиссию для обследования всей жизни страны. Для того чтоб это расследование имело больше авторитета и больше шансов на успех и чтоб оно производилось по инициативе, под руководством и контролем Лиги Наций, союзные правительства предложили Лиге Наций действовать сообразно с вышеуказанным намерением».
Это все, что сказано в этом документе.
ЧТО МОЖЕТ НАМ ДАТЬ ТОРГОВЛЯ С СОЮЗНИКАМИ?
Одновременно с этим пришла телеграмма от русских белогвардейских кооператоров, которые проживают в Англии, во Франции и являются сейчас представителями не нашей советской кооперации, а торговыми агентами английского и французского капитала, о том, что у них уже есть на складе такие-то и такие-то товары, которые мы могли бы получить. Там приведен длинный список товаров, преимущественно предметов личного потребления: кофе, чай, конденсированное молоко, есть, правда, и пишущие машинки, пилы, ножи и всякие другие стальные изделия, но, в общем, мелочь и дрянь. Ничего серьезного, в чем мы сейчас нуждаемся, там не указано, а само собой разумеется, что как мы ни голодаем сейчас, но торговые сношения с Европой нам нужны не для того, чтобы получать оттуда кофе, шоколад, чай или конденсированное молоко и взамен отдавать им наше сырье, лен или хлеб, если мы будем иметь возможность его собрать и транспортировать. Поступать таким образом – значило бы истощать нашу страну, лишать ее в подлинном смысле слова хлеба насущного во имя десерта, во имя того, без чего мы еще можем год и два года обойтись.
Мы могли бы пойти на величайшие жертвы в деле товарообмена, если бы на лен, на хлеб, на дрова могли получать из-за границы паровозы и машины. Вот единственный продукт, который интересует нас сейчас. И мы могли бы, разумеется, расплачиваться не только сырьем: мы могли бы расплачиваться и золотом, которое Франции и Англии гораздо нужнее, чем нам. Мы переходим к коммунистическому строю; деньги у нас все более и более теряют свое значение, и мы надеемся, как только достигнем серьезного хозяйственного подъема, перейти к натуральной форме расплаты, обеспечивать каждого работника всем необходимым в натуре из общегосударственного закрома, а не расплачиваться цветными бумажками, жалкими керенками. В Европе же, поскольку там еще во всей своей силе остается капиталистический строй, вопросы валюты играют огромную роль. Европа нуждается в золоте: французский франк дьявольски пал в цене и даже английский фунт стерлингов упал по сравнению с американским долларом.
Золото у нас есть. Помимо того, которое осталось в подвалах Народного банка, мы захватили 29 вагонов у Колчака в Иркутске. Это не меньше чем 600 – 700 миллионов рублей по старому курсу. По нынешнему же курсу рубля, это – число, которого даже не выговорить сразу. Сумма колоссальная, ее хватило бы на большое количество машин и паровозов. На путь такого товарообмена мы могли бы стать сейчас. Нам нужны машины и паровозы, а не какая-нибудь дешевка, дрянь, мелочь, которая у нас растечется по стране, ничего не изменив в нашем хозяйственном положении. Если хотите, – скажем мы Антанте, – давайте на золото, на сырье – товары, но давайте то, что нам нужно, и в первую голову – паровозы или машины.
Но этого в большом количестве они дать нам не могут. У них самих транспорт сейчас находится в жестоком расстройстве, особенно во Франции, но также и в Англии. Кое-что для улучшения положения нашего транспорта они могут нам дать; но надеяться на то, что они сразу дадут нам многие сотни и тысячи паровозов – было бы чистейшей утопией. Нам в этом отношении приходится рассчитывать, главным образом, на себя, на свои собственные силы.
Вот почему мы можем без большой тревоги ждать гнева стран Антанты и без большой радости готовиться к их милости. Они сейчас по отношению к нам бессильны и на добро и на зло: они сами переживают период глубочайших внутренних потрясений.
ФРАНЦУЗСКИЕ КОММУНИСТЫ
Вот лучшие примеры, которые я почерпаю из радиотелеграфных сведений сегодняшнего дня.
Во Франции собирается съезд социалистической партии. Социалистическая партия еще не раскололась. Коммунисты, явные социал-предатели и сторонники Лонге,[162] тамошние левые меньшевики – эти три группы еще не разошлись в разные стороны, т.-е. по существу разошлись, но организационно находятся все еще в рядах одной партии.
В Париже были выборы на партийный съезд. Если не ошибаюсь, результат был такой: от социал-предателей-шовинистов, от крайнего правого крыла, прошел один делегат на съезд: от центра, от левых меньшевиков, прошло, кажется, пять; от коммунистов прошло двенадцать или пятнадцать.
Во главе коммунистов стоит товарищ Лорио.[163] Я вспоминаю, что, когда мне пришлось уезжать из Франции в 1916 году, Лорио был один, как перст, в партийной организации. Вокруг него была кучка наиболее революционных рабочих. 99 сотых были на фронте, в железных тисках военной дисциплины капиталистической армии. Тогда господствовал Ренодель[164] – официальный лидер социал-патриотов. Он с презрением смотрел на Лорио, народного учителя, не депутата, не бывшего и не будущего министра, а скромного народного учителя, который поднимал свой голос против социал-предателей.
Но события шли своим железным ходом, и Франция оказалась победоносной страной. Французская буржуазия, казалось бы, должна внушать страх и трепет французскому пролетариату. Но что же мы видим? Мы видим в этой победоносной Франции могущественный рост коммунистического движения, и мы можем сказать господину Ллойд-Джорджу: «откроете ли вы или закроете ворота, которые отделяют вас от Советской России, – вам не уберечься от яда коммунизма, ибо в наш век воздушных сообщений никакие ворота не являются преградой». «Призрак коммунизма бродит по Европе», как говорится в нашем старом «Коммунистическом Манифесте», он переступает через все преграды и сейчас уже является владыкой ума и сердца парижского пролетариата
Вот главная причина бессилия правительств Антанты. И эта причина будет возрастать со дня на день и с часу на час, и, следовательно, наше международное положение будет улучшаться со дня на день и с часу на час. А раз так, раз англо-французская биржа уже не советует никому с нами воевать, стало быть, мы докончим нашу военную работу без большого труда.
БЛЕСТЯЩАЯ ПОБЕДА НА СЕВЕРЕ
Здесь уже товарищ Мулин[165] говорил о том, что как раз в последние дни мы очищаем наш север от остатков белогвардейских банд. И командующий северной армией генерал Миллер[166] обратился к английскому правительству через Керзона,[167] а английское правительство – к нашему Комиссариату иностранных дел с ходатайством пощадить белогвардейских вожаков. Англия стыдливо говорит: «Вы знаете, что мы их поддерживали продовольствием, и нам было бы очень обидно, если бы они понесли от вас теперь большой урон». Стало быть, положение стало ясным для Англии, для Франции, для всех. Северный оплот контрреволюции пал. Как раз вечером я получил телеграфное донесение о том, что мы там захватываем на всех путях к Архангельску, Онеге и Мурманску огромные трофеи, все то, что Англия и Америка доставляли белогвардейцам. Там есть и орудия, и автоматы, и винтовки, и патроны, большое количество самолетов, много бронированных поездов, и все это переходит в руки нашей славной 6-й армии.
