– Мама, ты опять ела эту гадость?! – Когда Лиза вернулась домой, Ксения кивнула на ее блузку, где темнело предательское жирное пятнышко. Живот у Лизы был уже солидный, за столом она сидела бочком, и иногда случайный кусочек попадал на одежду.
– Ну, может, я что-то другое ела?! – возмутилась Лиза.
– Мама!
– Да, ела, опять. Но сегодня это последний раз. Я тебе обещаю. И потом, я же совсем не поправляюсь!
– Ну и что. Это очень вредно, для ребенка вредно. Я точно знаю. Жареное и жирное вредно для всех. Почему ты фрукты не ешь?
– Буду, – соглашалась Лиза и, чтобы сменить тему, спрашивала: – А что будем ужинать?
Ксения смеялась – разговоры матери неизбежно крутились вокруг еды. Лиза, почти прозрачная, почти невесомая, хрупкая, бледная, выглядела странно непропорционально со своим уже довольно большим животом и поражала окружающих своим аппетитом. Булочки со взбитыми сливками и малиновым джемом, гренки, тосты с разнообразными пастами и паштетами, пироги с рыбой и картошкой – Лиза чревоугодничала напропалую, отдавая предпочтение исключительно жирам и углеводам. Ксения, которая взяла шефство над матерью, пыталась ее урезонить, но большую часть времени Лиза проводила одна.
– Мама, ты сейчас очень худая, а потом станешь толстой. Потому что так ешь. А еще ребенок будет с аллергией. Тоже потому, что ты так ешь. – Ксения выговаривала матери, а Лиза с изумлением обнаруживала в дочери черты Элалии Павловны. Тот же высокий голос и безапелляционность в суждениях. Впрочем, это только лишь проскальзывало. Чаще всего дочь была ласковой и внимательной. Вот и сейчас:
– Мам, ты немного отдохни, а потом мы с тобой прогуляемся по саду и пойдем ужинать. – Ксения уже подушку поправила и подала Лизе тапочки. – И все-таки, как ты думаешь, кто у нас будет? Мальчик или девочка?
Дочь задержала взгляд животе матери.
– Не могу сказать, дорогая. Понятия не имею.
– А почему ты УЗИ не хочешь сделать?
– Зачем? Что это изменит? Все равно мы его любить будем.
– Ну конечно, – соглашалась Ксения, устраиваясь рядом с матерью на широкой кровати. – Хотя какого цвета пеленки покупать и шапочки там разные… Надо же знать.
– Вот родится – и купим, что надо.
– И потом, я не знаю, хочу ли я брата.
– Что за новости? – удивлялась Лиза.
– Не новости. У тебя тоже есть брат. Дядя Боря, но вы же с ним не особенно дружны.
– Но мы и не враги. Если что… – Тут Лиза предпочитала не вдаваться в подробности.
– Мам, а вдруг не успеем?
– Что не успеем?
– Переехать, устроиться, купить.
– Ксения, маму нельзя волновать. Не суетись. Все успеем.
Ксения затихла, но тут же огорошила ее вопросом:
– Мама, и этот ребенок будет тоже без папы?!
– Что значит – тоже? А кто у нас еще без папы? – нахмурилась Лиза.
– Нет, конечно, у меня папа есть, но воспитывать этого ребенка будем мы с тобой. И все?
– А, в этом смысле? Ну да, наверное…
– Это – хорошо! Значит, он будет похож на нас.
– Ну, я бы не была так категорична. Все-таки положено, чтобы ребенка воспитывали и мама, и папа, и другие родственники.
– Тогда это будет не ребенок, а «продукт воспитания»! – Ксения взглянула на мать.
– Это ты еще откуда взяла?!
– Так бабушка говорит…
– А, – только и нашла, что ответить, Лиза. – Нет, Ксения, тут правил никаких нет. И вообще, давай не будем загадывать. Хорошо?
– Как это не загадывать?! Через три месяца ребенок родится! И въезжать в новую квартиру уже можно. Надо все обдумать сейчас.
Дочь пошла в своего отца-исследователя – все надо по полочкам разложить. Ксюша, как только узнала, что у мамы будет ребенок, не находила себе места: ее интересовало и волновало все – пол ребенка, как назовут, где будет спать, какую кроватку надо купить… Лиза же пребывала в таком спокойствии, что ей самой становилось удивительно. Она погладила дочь, которая рядом свернулась калачиком.
– Не волнуйся, все мы успеем. Поспи немного, и я вздремну.
Дочь беспокойно поворочалась, что-то проворчала и задремала, а Лиза, почти сытая, вытянула уставшие ноги, положила руку на живот, закрыла глаза и попыталась заснуть. Но сон не шел, а вместо него лезли в голову воспоминания и мысли, которые, как ни странно, не огорчали, не беспокоили, потому что в сравнении с этим ее большим уже животом они казались мелкими и незначительными.
Тогда в роскошном кабинете Дениса Александровича Лиза прорыдала долго. Еще дольше она успокаивалась – секретарь, все с тем же непроницаемым лицом, сунула ей в рот валидол, стакан холодной воды и пакетик бумажных носовых платков – запас бумажных салфеток в коробке, которую с затекшей рукой держал Денис Александрович, иссяк.
– Послушайте, что с вами все-таки?! Так же не бывает… Чтобы просто без причины… Такие слезы… Мне даже боязно вас отпускать домой. – Денис Александрович потоптался на мягком ковре.
– Не бойтесь, я уже успокоилась. – Лиза изо всех сил старалась больше не хлюпать носом. Во рту перекатывалась шершавая таблетка.
– Ну я вижу, – покачал головой хозяин кабинета.
– Я сейчас уйду. Я уже в порядке. – Лиза потянулась за сумочкой, но обнаружила, что кроме ключей от дома у нее ничего с собой нет. Ни зеркальца, ни кошелька, ни помады, ни денег. Не считая тех ста тысяч долларов, которые все-таки принадлежали ей.
– Куда вы пойдете? – Денис Александрович раздраженно покачал головой. – Вы с такими деньгами должны ехать, а не идти. Водитель вас отвезет.
– Бедный, третий раз за день. – Как Лиза ни была расстроена, в чувстве юмора отказать ей было нельзя. Денис Александрович это оценил.
– Так, я думаю, мы сначала поедим. Знаете, заповеди наших бабушек?
– Смотря какие…
– Злой муж – накорми, добрый муж – накорми, усталый муж– накорми…
– Увы, я вас накормить не могу… Дома… А дома, наверное, дочь уже пришла… Мне ехать надо, я вам тут устроила…
– Есть немного. Я не очень понимаю, что надо делать с плачущими людьми. Вне зависимости от их пола. Мужики тоже ведь рыдают.
– И часто? В этом кабинете? – Лиза наконец перестала хлюпать.
– Да вроде здесь не встречал, а так, по жизни, бывало. Слушайте, вернемся к обычаям предков – давайте перекусим здесь. А потом вы поедете домой. Как вам мое предложение?
Лиза растерялась. С какой стати вместе есть, тем более она столько уже тут времени провела.
– Мне неудобно. И домой надо. И вы, скорее всего, заняты. Я уже успокоилась, честное слово.
– Вот и хорошо, что успокоились. А то запас салфеток весь перевели. Не думайте, пир горой у нас здесь не устроишь, а так, легонько, вполне можно…
