Таким образом, коллективный портрет офицерского состава Азовской флотилии был столь же неоднозначным, как и портрет офицеров русского флота в целом. Слепые исполнители чужой воли и ищущие, инициативные специалисты; карьеристы, стремившиеся к личной выгоде, и моряки, влюбленные в свою службу; жестокие крепостники и люди гуманные — среди офицеров как флотилии, так и флота встречались люди со всеми этими качествами. Однако главное, что характеризовало подавляющее большинство русских моряков от А.Н. Сенявина до матроса, — это храбрость в бою и в борьбе со стихией, глубокая преданность России.
Зарисовки о личном составе вооруженных сил России времени Екатерины II
1. Из записок иностранцев об офицерах русской армии{663}
Я не могу понять, как может русский обер-офицер, проявивший как в этом, так и во многих других сражениях доказательства изумительной храбрости, действовать с таким усердием, являясь в то же время орудием и жертвою своих начальников, которые отнимают у них плоды этой храбрости и часто не разделяя даже с ними опасностей. Все генералы, полковники и т. п. обращаются с обер-офицерами не только с недостаточным уважением, но даже с презрением.
На другой день после такого штурма, как, например, Измаил, этот самый офицер, который бесстрашно подвергал себя неслыханным опасностям, первый взошел на городской вал, видя, быть может, в то время, как его начальник (генерал Львов, например) прячется во время сражения и появляется лишь тогда, когда опасность уже миновала, этот самый офицер, говорю я, явится к своему начальнику с величайшей покорностью, едва будет говорить и то только тогда, когда его станут спрашивать и, если он умнее своего начальника, то никогда не будет противоречить глупостям его превосходительства; этот начальник будет употреблять этого офицера для лакейских услуг и будет давать ему поручения, которые тот исполнит беспрекословно. Невозможно постичь эту смесь геройства и низости.
2. Из воспоминаний Л.H. Энгельгардта{664}
Полковник мой, следуя английскому обыкновению, подпивал; после обеда ставили чашу пунша. Приятели его, а мои товарищи стали на мой счет подшучивать, что похож ли я на гренадерского офицера: водки и пунша не пью и трубки не курю. Желая быть в числе коротких приятелей своего полковника и быть настоящим гренадерским офицером, сперва пил я в угождение, потом это вошло в привычку и наконец не только у полковника, но уже я искал в других местах, где бы подпить; словом сказать, ни одного дня не проходило, чтоб я не был пьян.
3. Из записок Д.Н. Сенявина{665}
Капитан мой (речь идет о князе Ф.Н. Шаховском, прослужившем в Азовской флотилии в 1769–1772 гг., а в 1780–1781 гг. командире линейного корабля «Князь Владимир» на котором Сенявин совершил плавание в Лиссабон и обратно. — Авт.) был лет под пятьдесят от роду, весьма кроткого нрава, так что во всю кампанию, т. е. около полутора года, никто не слыхал громкого гневного его приказания. Время проводил он каждый день почти одинаково. Поутру вставал в 6 часов, пил две чашки чаю, а третью с прибавлением рома и несколько лимона (что называлось тогда «адвокат»), потом причесавши голову и завивши из своих волос длинную косу, надевал колпак, на шею повязывал розовый платок, потом надевал форменный белый сюртук, и всегда почти в туфлях, вышитых золотом Торжковой работы. В 8 часов в этом наряде выходил на шканцы и очень скоро опять возвращался в каюту. В 10 часов всегда был в молитве, после полудня тотчас обедал, а после обеда раздевался до рубашки и ложился спать (это называлось не спать, а отдыхать).
4. Из «Записок» П.В. Чичагова{666}
Жалованье русских моряков было плачевно скудное, и их состояние, как мы уже говорили, всего чаще ничтожно; поэтому являлась необходимость сделать их существование возможным в материальном отношении, и правительство давало им пособия и предоставляло выгоды, если не деньгами, которые так редки в России, то, по крайней мере, натурой, предметами первой необходимости, водящимися в изобилии. Так поступала Императрица Екатерина. Офицерское жалование своею стоимостью вдесятеро превосходило нынешнее… Затем эти пособия заключались в том, что адмиралы и офицеры большую часть времени пользовались квартирами в казенных домах. Им давали, смотря по чину каждого, от одного до десяти или двенадцати слуг из рекрутов. Эти слуги (денщики) получали одежду и паек из разного рода провизии, а так как обыкновенно не брали всего числа слуг, допускаемого законом, в то время как выдача пайков производилась полностью, излишек их составлял основу домашнего обихода господ… У каждого из адмиралов и капитанов были в распоряжении шлюпки с экипажем, которые употреблялись ими для поездок и для домашних работ; кроме того при них состоял почетный караул… Все эти выгоды в их общей сложности дозволяли офицерам, по крайней мере тем, которые были хорошо обставлены, жить порядочно и даже с некоторым подобием довольства, соответствовавшего их чину без всяких исканий прибылей незаконных. В других странах, более богатых нарицательной стоимостью денег, и где люди пользуются уважением или, скорее, сами себя уважают по достоинству, подобный порядок был бы очень разорителен и даже невозможен, вследствие большой затраты людьми, которые могли бы быть более производительными. Но в России, где люди ценятся настолько дешево, что находят дешевле употреблять двенадцать человек вместо одной лошади и где всего чаще правительство назначает их в работы тяжкие для них и непроизводительные для него, дело улаживается отлично…
5. Приказ Ф.Ф. Ушакова о принятии мер против пьянства среди личного состава флота. 4 ноября 1792 г.{667}
Господин доктор фон-Вилинг поданным ко мне сего числа рапортом донес, что как неоднократно уже случились умершие служители от пьянства, то и на сих днях некоторые команд служители найдены на улицах умершими, да и третьего дня в 11 часу пополудни напротив его дому корабля Богоявление матрос пьяный, лежа в грязи, в рассуждении холода его тогдашнего состояния требовал по человечеству с полчаса помощи, во обозрении его которого из против находящейся лавки два грека, вышед с фонарем, осмотрели и оставили по-прежнему в грязи; о чем узнав, он приказал взять в свой дом, и если бы не сделана была ему сия помощь, то и сей человек необходимо оттого мог бы умереть.
Отданным же от меня 26 числа приказа во все команды подтверждаемо было, чтобы господа командующие по командам имели наистрожайшее смотрение и служителей от пьянства как наивозможно приказали бы удерживать, но за всем тем я беспрестанно вижу в разных местах шатающихся пьяных людей, особо береговых, при порте находящихся. Подтверждаю еще наистрожайше, чтобы господа командующие всех команд употребили бы наиприлежнейшее смотрение и бережливость за служителями в соблюдении их здоровья и до пьянства отнюдь не допускать. В противном случае всякое таковое недосмотрение и небрежливость взыскана будет на командирах неупустительно военным судом.
* * *
В завершение подведем общие итоги. Постоянное развитие корабельного состава флотилии в 1769–1774 гг. обусловило отсутствие устойчивого штата личного состава (штаты 1768 и 1769 гг. быстро устаревали), что вело к хроническому несоответствию штатов корабельного состава и личного состава флотилии. Вкупе же с нехваткой моряков на Балтийском флоте это приводило к постоянному дефициту кадров и соответственно к росту нагрузки на служивших во флотилии. Тяжелые условия службы (необустроенный быт, непривычный климат, малопригодные для нормальной службы суда, напряженная судостроительная и боевая деятельность) обусловливали довольно высокую заболеваемость и смертность, что обостряло данную проблему. Усложняло жизнь и то обстоятельство, что из-за недостатка мастеровых морякам очень часто приходилось участвовать в постройке своих кораблей. Тем не менее, личный состав Азовской флотилии достойно справился практически со всеми проблемами, результатом чего стали достигнутые успехи как в судостроении, так и в боевой деятельности. А в 1773 г. произошло важное для флотилии событие: с 1 января ее личный состав, выведенный из состава Балтийского флота, стал самостоятельным формированием.
Нелегкой в годы войны была и ситуация с финансированием личного состава. Хотя деньги на это выделялись регулярно, но напряженная деятельность флотилии вкупе с острой нехваткой денег на ремонт судов, особенно к концу войны, привели к использованию части указанных средств на припасы для судов. В первую очередь использовались средства из тех, что полагались на мундир. При осмотре флотилии Ф.А. Клокачевым в 1776 г. эта проблема встала по-настоящему остро.
