Риккардо не замечал, как падали товарищи, их место сразу же занимали новые. Он просто дрался, стараясь убить как можно больше врагов. Это все, что он, граф Кардес, мог сделать в этой бойне для своих людей. Драться рядом и умереть вместе с ними.
Убитых было столько, что живым становилось трудно двигаться. Мертвые, раненые, агонизирующие люди и лошади мешали защитникам, но еще больше нападающим. Кони не могли перебраться через такую преграду.
Давка. Раненых просто втаптывали в холодную землю.
В сплочении сила защитников — одинокий рыцарь тоже не так опасен.
Снег растаял. Его растопила горячая кровь. Под ногами чавкала темная лужа.
Внезапно убивать стало некого. Рыцари вдруг откатились назад, не выдержав потерь. Отступили, чтобы перестроиться на расстоянии, недоступном для стрел, и ударить опять.
— Граф Кардес! Вы живы!
Риккардо обернулся и откинул забрало.
Оруженосец. Испуганный. Потеряли, наверное.
Вышел из строя. Дали коня. Голова шумела, раскалывалась, сказывался пропущенный удар.
Франческо. Ханрик Оланс, ему перевязывают голову. Боскан. Ла Клава. Кундеры нет. Убили.
— Отступаем к лагерю. Пока есть время. Там обороняться легче. Быстро, но строй не ломать. — Голос чужой, язык ему повинуется плохо. А вот люди — хорошо. Не стали переспрашивать.
Лагерь. Из него они сегодня выходили, уверенные в победе. Но все повернулось иначе.
— Телеги. Сцепить их. Встать позади, как за стеной. Стрелки в первые ряды. Быстрее, они вновь атакуют! — Риккардо хрипит, он уже сорвал голос. Но есть кому повторить его слова.
Риккардо перезаряжает арбалет. В первые ряды ему уже лезть ни к чему.
«Короли» опоздали. Им бы добить сразу, а теперь он, граф Кардес, еще может сопротивляться.
Налетели, уже без прежнего азарта и силы. Натиск ослабили и трупы, что замедлили разбег конницы, и шквал коротких арбалетных болтов.
Широкие походные телеги с высокими бортами дали обескровленным пикейщикам прекрасную защиту. Копья «королей» собрали гораздо меньшую добычу, чем в прошлый раз, а хозяева их гибли так же часто.
Агриппа подтянул стрелков-наемников, но мятежники находились в более выгодном положении. Обмен шел равный. Отогнать пикейщиков от телег не удалось.
Когда рыцари вновь отступили, солнце уже садилось. Риккардо облегченно вздохнул: на сегодня битва закончена.
Вечером на совете Франческо огласил потери.
— В пехоте убит каждый третий. Осталось примерно четыре с половиной тысячи бойцов. Рыцарей у нас осталось шестнадцать сотен, — мрачно констатировал он. — У Агриппы, считая предателей, тысяч пять конницы и две-три пехоты.
— Что сеньор намерены делать? — прямо спросил Ханрик Оланс. — Нас запереть здесь, в лагере, как мыш в норе? Стрел есть мало. Солдат волноваться.
Ла Клава и Боскан молчали. Риккардо понял, что принимать решение придется ему.
— Что делать? Драться. Сдаться — нас перевешают как мятежников. Запасы еды есть, река рядом, лес тоже. Не замерзнем и с голоду не помрем. Отбиваться в лагере. Как в крепости. Мы — зубастая мышь. У Агриппы сил тоже не так много. Драться. Стрелы — собирать в поле.
— Зубастый мыш? — Ханрик хищно улыбнулся, показывая крепкие зубы. — Хорошо! Будем драться! Вы есть хороший наниматель, сеньор Кардес, мы честно отрабатывать ваше золото.
— Риккардо! Лагрские наемники! — Хуан де Боскан разбудил графа Кардеса, когда тот только уснул.
Риккардо выбежал из палатки. Взглянул на поле битвы в увеличительную трубу, переданную ему Босканом.
«Короли» атаковали вновь, едва дождавшись рассвета. Точнее, не совсем «короли»…
По залитому кровью и скованному легким морозом полю, перешагивая через застывшие тела бойцов, медленно двигались шеренги наемной лагрской пехоты.
Лагрцы шли четко, как на параде, под звуки горна. Опытные воины, облаченные в подбитые мехом камзолы в белую и черную клетку поверх кольчуг. Шеренги их ощетинились длинными пиками.
— Тысячи две, — подсказал Боскан. — Глубина строя, я насчитал, двадцать рядов. После шести шеренг пикейщиков одна с алебардами. По флангам — стрелки.
Риккардо прикусил и без того израненную губу. Так же строились кардесцы, останавливая конницу. Пики хороши против конницы. Пехоту ими не остановишь, начнется взаимное истребление.
Королевский полководец — прославленный Агриппа д'Обинье — решил сломать пехоту пехотой. Связать боем. Лагрцы прорвутся за телеги. Силы равны. А потом… потом рыцари довершат разгром.
— Лагрцев надо остановить! — сказал он наконец.
— Я это знаю. Но как? — спросил Боскан. — Мне вывести уцелевших рыцарей?
— Нет, они вас отобьют. Что же делать? Моим кардесцам, как и скайским алебардистам, лагрцев не разбить. Что же делать?
Граф Кардес вновь внимательно смотрит на ровно шагающих лагрцев, за которыми в отдалении следует рыцарская конница.
— Думай, Риккардо, думай, — вслух повторяет он. — Лагрцы — пики, пики. Их сила, как и наша, — их слабость. Щитов нет. Пики и мечи. Шлемы не у всех.
— Говори быстрее, Риккардо, лагрцы уже близко. Я вывожу рыцарей. — Риккардо видел, что у Боскана сдают нервы.
— Выводи рыцарей, друг, но только пешими. У вас хорошие доспехи, прорветесь сквозь пики, а там, там лагрцы будут беззащитны. Я с вами.
— Нет, Риккардо, оставайся здесь. Ты теперь наш полководец, вождь, — Боскан остановил его порыв. — И еще… — Хуан замялся, — дай мне свой шлем, мой вчера разбили.
— Конечно, — согласился граф Кардес.
Хуан де Боскан стоял за телегой и смотрел, как лагрцы подходят все ближе и ближе. Он выжидал. Наконец решил — время пришло.
— За мной! — закричал он и перелез через телегу.
В полном доспехе это сделать было трудно. Но Хуан справился. Он взял с собой в поле три сотни рыцарей, самых крепких и сильных.
До лагрцев оставалось шагов сто. Рыцари перебрались все.
Хуан взмахнул мечом и повел их прямо на лагрцев.
Ему предстояла тяжелая рубка. Битва, где все ясно: или ты — или тебя. Где нет места сомнениям и темным мыслям, что подточили его душу.
Боскан хотел крови. Кто-то должен был заплатить за его муки.
Лагрцы остановились, когда их отделяло шагов тридцать. Дружно выставили вперед пики. Много пик. Все две тысячи. Их арбалетчики были заняты перестрелкой со скайскими и ничем помочь пикейщикам не могли.
Двадцать шагов. Десять.
Хуан обернулся, взмахнул мечом и пригнулся к земле, как и все его рыцари.
Первые ряды лагрцев повалились как снопы, сметенные шквалом стрел.
Боскан встал и бросился на лагрцев так быстро, как позволил доспех. Две пики отвел щитом. Еще три безвредно скользнули по кирасе. Его клинок рассек голову одному лагрцу — они даже не имели шлемов, — описал дугу и обрушился на другого.
Боскан был демоном смерти, вторгшимся в порядки наемников. Он бросил щит. Рубил открытые головы и шеи, не обращая внимания на слабые встречные удары. Если его взмах парировали, бил левой рукой врага в лицо, благо латную перчатку венчали три шипа.
Оружие лагрцев, снаряженное против конницы, оказалось бесполезным против пехоты. Теснота их губила.
Рыцари резали их, как мясники скот. Быстро, умело и беспощадно. Задние ряды наемников дрогнули и побежали.
Риккардо не сдержал радостного крика:
— Победа!
Причем почти без потерь. Больше пехоты у Агриппы нет.
Хуан повел разгоряченных рыцарей назад. Он шел позади всех. Большой, страшный — весь с ног до головы залитый чужой кровью, усталый, это чувствовалось. Шел медленно, словно нехотя перебирая ногами. Конница «королей» была все ближе.
Он словно издевался над ними.
«Короли» вдруг остановились. Из их рядов выехал безоружный всадник в кожаной куртке.
— Риккардо граф Кардес! — Его голос вдруг разнесся по всему полю.
Де Вега хотел откликнуться, но не успел, поймал взгляд Хуана. Тот шел с открытым забралом.
Боскан, что был уже близко, внезапно улыбнулся ему, постучал себя по шлему, быстро опустил забрало и резко обернулся, выбрасывая вперед в угрозе руку с мечом.
