"Если эта тварь сделает неверное движение, я съем его, несмотря ни на что".
Наконец насекомое направилось к Вардии. Облетев вокруг неё, оно неожиданно спикировало ей на голову и вонзило свой острый, как у москита, хоботок точно под лиственный нарост.
– Я его схвачу, – прошипел Хаин.
– Нет! – отчаянно закричал Скандер. – Эту штуку можно оставить в ней. Подождём минуту и узнаем, что происходит.
Болевые центры у Вардии отсутствовали, но её чувствительные нервы ощутили, как хоботок насекомого вошёл в неё и стал проникать всё глубже и глубже, пока не коснулся нервного пучка, передающего импульсы от мозга к мозгу.
В глазах у неё потемнело, и чужой голос, очень похожий на её собственные мысли, только более сильный, спросил:
"Кто ты и что вы здесь делаете?"
Вардия не могла думать ни о чём, кроме ответа. Чужая мысль буквально гипнотизировала её. Это было скорее требование, чем вопрос.
"Мы просто идём через ваш гекс на пути к экватору", – мысленно ответила она.
В следующее мгновение хоботок убрался, и снова стало светло. Полностью придя в себя, девушка увидела, что насекомое уже улетело.
– Вар… Чон! – поправил себя Скандер. – Что произошло?
– Оно… оно говорило со мной. Оно спросило, зачем мы сюда явились, и я ответила, что мы всего лишь идём через их гекс, направляясь к экватору. Ну, приятель, это – сильная штука! У меня было такое чувство, что я обязана отвечать и делать всё, что оно прикажет.
Опора подплыл к ней поближе, чтобы обследовать её голову с помощью какого-то чувствительного устройства, и Вардия ощутила странное покалывание во всём теле. Однако северянин явно не висел в воздухе – что-то его поддерживало.
– Никаких признаков повреждения, – уверенно заявил он. – Поразительно. Стойте спокойно, и если это случится ещё раз, заверьте их, что мы не причиним им никакого вреда и пройдём через их гекс как можно скорее. Сообщите им, что мы направляемся к побережью и будем вести себя осторожно.
– Вряд ли я смогу сообщить им то, о чём они не спрашивают, – робко возразила Вардия. – Ой, оно возвращается!
На этот раз насекомое не нуждалось в зондировании, оно сразу нащупало окончания соответствующих нервов. Последовала команда: "Считывание данных!", и Вардия внезапно почувствовала себя так, словно всю её сущность высасывают через соломинку. Этот процесс занял несколько минут.
– Смотрите! – крикнул Скандер. – Боже мой! Она вкореняется! Что эта тварь с ней сделала?
Тем временем насекомое улетело обратно в цветочное море.
– Нам остаётся только ждать, – сказал Опора. – Мы не знаем здешних правил. Похоже, эти насекомые господствуют по меньшей мере над растениями. Успокойтесь и предоставьте событиям идти своим чередом.
Хаин и Опора направилась к тому месту, где стояла Вардия. Хаин ткнул её в спину, но реакции не последовало; её взгляд оставался бессмысленным.
– Мы что, собираемся разбивать здесь лагерь? – нагло спросил Хаин. – Пусть она торчит здесь сколько угодно. Обойдёмся без неё!
– Терпение, Хаин, – остановил его Опора. – Мы не можем продолжить путь, пока этот спектакль не закончится, даже если он будет длиться многие часы. Нам предстоит долгая прогулка по этому гексу, и мы все хотим остаться в живых.
* * *
Вардия ничего не видела и не слышала, будто её подвесили в преддверии ада. На сон это не походило: она знала, что существует, но не знала – где.
Неожиданно она почувствовала чьё-то присутствие, и та мощная мысль, которая подавила её, когда насекомое впервые вонзило в неё свой хоботок, окружила девушку со всех сторон.
В её мозгу словно что-то взорвалось; она отчаянно пыталась сохранить контроль над собственной личностью, чувствуя, как та разрушается, смешиваясь с чьим-то более крупным и могущественным комплексом мыслей, воспоминаний, картин, идей.
"Почему ты сопротивляешься? – спросил голос, который был чистой мыслью. – Покорись. Именно этого ты всегда хотела. Совершеннейшая гармония в единообразии. Покорись!"
Логика была неопровержима. Вардия покорилась.
* * *
– Оно возвращается! – завопил Скандер. Проследив за полётом насекомого, все увидели, что оно опять погрузило свой острый тонкий хоботок в голову Вардии. В таком положении насекомое оставалось очень долго – в три-четыре раза дольше, чем раньше. Наконец оно с громким жужжанием поднялось в воздух и улетело к родному цветку. В тело Вардии начала возвращаться жизнь. Она огляделась вокруг, втянула в себя корни и повертела щупальцами.
– Чон! С вами всё в порядке? – спросил встревоженный Скандер.
– С нами все хорошо, доктор Скандер, – ответила Вардия странно изменившимся голосом. – Теперь мы можем без проблем двигаться дальше.
Мигающие огоньки Провидца пришли в крайнее возбуждение. Опора заявил:
– Провидец утверждает, что вы – не то существо, которое входило в состав нашей группы. Кто вы или что вы? Уравнение изменилось.
– Мы – Чон. Мы – всё, что когда-либо было Чон. Прежняя Чон исчезла. Теперь она не одна, а все. Вскоре, как и полагается, всё станет Чон и Чон станет всем.
– Ты – этот проклятый цветок! – обвиняющим тоном заявил Хаин. – Ты каким-то образом обменялась разумом с чиллианином.
– Никакого обмена, – сказала она. – И мы – не этот проклятый цветок, как вы говорите, а все цветы. Регистраторы, как вы догадались, переносят сообщения, но этот процесс обычно начинается с момента появления ростка, иначе как бы мы могли получать информацию, развивать интеллект? Новый цветок – это пустота, чистый лист бумаги. Мы сливаемся.
– И вы слились с чиллианином? – скорее отметил, чем спросил Опора. – Вы обладаете его памятью, не считая всего того, чем владеете сами?
– Верно, – подтвердило существо. – И поскольку теперь все знания и опыт чиллианина сосредоточены в нас, мы знаем о вашей миссии, её причинах и цели, и теперь мы – часть всего этого. Ни у вас, ни у нас нет выбора, так как мы не можем расстаться с вами.
Скандер вздрогнул. "Сбылась заветная мечта Вардии, – подумал он. – У нас же возникли проблемы".
– А если мы откажемся? – бросил он быстрый взгляд на новую Вардию. – Одно движение Хаина, и вас не станет.
Существо, находящееся в теле Вардии, смело подошло к Хаину и уставилось в огромные глаза гигантского насекомого.
– Вы хотите съесть меня, Хаин? – тихо спросило оно.
Хаин начал высовывать липкий язык, но что-то его остановило. Ему вдруг вообще расхотелось есть чиллианина. Он понял, что перед ним чудесное создание, всем сердцем готовое служить барону Азкфру. Это был лучший друг, которого Хаин когда-либо имел, самый преданный.
– Я… я не понимаю, – сказал он растерянно. – Почему я должен его есть? Это мой друг, мой союзник. Я не хочу причинять вред ни ему, ни этим прелестным цветам и насекомым.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
