В глаза его, мутные от пьяного бешенства, Василиса старалась не смотреть. Изо рта у него сильно пахло, и девушка попыталась отодвинуться, но тут же голову пронзила боль, когда он дернул ее за волосы.
- Ты знаешь, что сейчас будешь делать, сучка, а? Знаешь? - опять громко закричал он ей прямо в лицо, и опять ударил, и опять кулаком.
Василиса почувствовала, как по подбородку потекла кровь, стекая на шею. Ей стало очень страшно, девушку забила крупная дрожь. Хмырь отвесил ей несколько пощечин, и резко поднялся, дернув ее за волосы. Голову ожгло болью, и Василиса громко вскрикнула, хотя до этого сдерживалась.
- Нравиться? Нравится тебе, коза? - тут же среагировал он на ее вскрик, и начал резко дергать ее за волосы из стороны в сторону, нанося удары по телу, куда попало, потому что волосы не отпускал. Василиса уже кричала в голос от боли.
- Туда! - скомандовал хмырь, и направил девушку в полет по коридору. Она, пробежав несколько шагов по инерции, врезалась в вешалку, и схватилась за одежду, пытаясь не упасть. Все же рухнула на пол, и несколько курток, за которые она цеплялась, накрыли ее. Василиса лежала на полу, беззвучно рыдая, в ужасе, что избиение сейчас продолжится. И слыша комментарии этого урода, страшилась того, что только избиением дело может не ограничиться. Девушка хорошо слышала шаги, когда тот к ней подходил. Он присел, стягивая с нее куртки, и тут же раздался глухой звук удара, и следом звук падения тела на пол. Несколько секунд стояла тишина, и у девушки в груди замаячило тепло надежды.
- Василиса, ты в порядке? - раздался дрожащий голос.
Ай да Наденька, ай да солнышко какое, подумала Василиса, испытывая к ней горячую благодарность, и в то же время стыд за те мысли, когда девушка убежала. Блондинка стояла сейчас с большой бутылкой шампанского в руках, которой она вырубила этого козла. Василиса встала, и, не обращая внимания на боль в теле и просто горящую кожу на голове, отобрала у ошарашенной Нади бутылку, которая от удара не разбилась, присела на колени, с силой замахнувшись, и несколько раз ударила изо всех сил по голове замычавшего и уже шевелившегося урода. Бутылка так и не разбилась, но он затих.
- Пошли отсюда, - подхватила ее под локоть Василиса.
- Я их звала сначала, и никто не пошел, никто не пошел, - говорила ей Надя, пока они шли через зал, где все так же играла музыка, и лишь только некоторые из танцующих обращали внимание на окровавленную Василису.
Девушки прошли через зал, и поднялись на лестнице. За ними увязались два парня, оба обдолбанных в хлам.
- Слышь, подруга, а что случилось? - удивленно поинтересовался один из них, с крашенными в ядовитый цвет волосами.
Василиса не на них даже не смотрела, пройдя в одну из комнат, кабинет жены хозяина коттеджа, как она поняла. Сюда она пришла без особой цели, хотелось просто оказаться подальше от того урода.
- Надь, давай аптечку поищем, - попросила она светловолосую, утирая кровь.
Тут второй парень, лысый, до этого молчавший, не то кашлянул, не то поперхнулся. Очень громко. Так, что все на него обернулись. Стоял он в проходе, и мог видеть, что внизу происходит. Судя по его реакции, происходило там что-то страшное.
- А... ааа.... Ааааа!!! - закричал на одной ноте он, смотря вниз, и крик его все усиливался.
26 апреля, утро.
Старцев Александр, база отдыха Красная.
- Ну что, как назвались то? - позевывая, спросил я стоящего рядом Жеку.
- Кто?
- Да все, кто. Я спать же сразу ушел.
- Так я же тоже. Остался Геша, да Антоха, которому... все равно было. Ну и девчонки.
- Ну, и что решили то?
- Да хрен знает, что решили. Геш, решили что? - наклонился чуть вперед Джексон, смотря на стоявшего слева от меня Егора.
- Уааааау, - только лишь сладко зевнул во весь рот Геша. И естественно, сразу же зазевали и мы с Жекой.
- Тихо вы, видите, щас новый папа говорить будет, - зашипел Геша, предварительно зевнув еще разок.
Мы замолчали и посмотрели на помост. На невысоком помосте актового зала стояла трибуна с гербом СССР, на которой сейчас откашливался квадратный Константин Федорович, готовясь произносить речь. За трибуной стоял длинный стол, за которым сидело прилично народа. Был доктор с двумя помощницами, в одной из которых я, еще войдя, узнал Оксану. Там же сидела пожилая женщина, которую я еще в поезде видел помогавшим раненым, сидел Леха, который теперь стал Алексей Николаевичем, Коля и Глеб. Также там была женщина, кладовщик которая. С краю грузно устраивался Саня Толстый, открывший собрание, пожелав всем доброго утра и рассказавший все то, что я слышал уже двое суток, типа что-то произошло, но что никто не знает. И все плохо, да.
Я осмотрел заполненный зал. Столы сегодня с утра уже убрали, и наставили стульев и древних скамеек. Хватило не всем, многие стояли за рядами, у входа. Выглядели люди почти все одинаково взъерошено. Не у всех девушек и женщин были причесаны волосы. От некоторых мужиков проходивших мимо, когда все рассаживались, ощутимо тянуло несвежим телом. Я еще раз мысленно поблагодарил Антоху, который, оказывается, ночь почти не спал, зато мы все получили по ведру воды на помывку. Вот всего-то для счастья надо, кусок мыла да горячей воды немного. Орали как сумасшедшие, плескаясь по очереди в предбаннике, даже пареньку молодому, Юре, поручили сбегать к нам, узнать что случилось. Когда узнал, глянул такими глазами, что его тоже пустили сполоснуться. Наверное, поэтому вся наша переночевавшая в коттедже компания выглядела на фоне остальных бодренько. Девчонок с собой даже не брали, оставили досыпать, а нас всех Саня попросил расставиться вдоль стен. Геша, Жека и я у одной стены, напротив Артем и Антоха. Получилось прикольно, и если мы втроем смотрелись более-менее однородно, то стоявшие напротив парни умиляли. Милицейская форма Артема резко контрастировала с колхозно-партизанским видом Антохи, который для солидности прихватил с собой ППШ. Умиляло меня, а вот на людей в зале, такая группа вооруженного люда наверняка должна была производить впечатление. Поэтому я, чувствуя свою немеряную крутость, повесил автомат на шею с разложенным прикладом, и положил на него руки. Прислонившись плечом к стене, задрав нос, лениво обозревал весь зал. Жалел я в этот момент только о том, что такой модной разгрузки, как у Толстого у меня нет. Вообще брутальным парнем тогда бы выглядел. Хотя и так неплохо, продолжал я любоваться собой.
Наш новый папа, как обозвал его Геша, говорить все не начинал, а подозвал к себе Толстого. Спросил у него что-то тихонько, делая пометки в блокноте.
- Ну, здравствуйте товарищи, - наконец произнес он. И замолчал.
- Это не просто гениально, это конгениально, - явно кого-то пародируя, тихонько произнес Геша.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
