– Они, – продолжая кивать и принимать цветы, процедил Бонапарт, – они не посмеют стрелять в толпу. – Должно быть, в голове его сейчас всплыло недоброе воспоминание о паперти святого Роха. – Или посмеют… – Он оглянулся. – Если немедленно скомандовать гренадерам ударить в штыки, быть может, есть шанс. Конечно, потери будут огромными. Сколько раз успеют выстрелить пушки? Два, ну, может, три раза? Но это два или три выстрела в упор…
С галерей послышалась команда, и ждавшие приказа стрелки заученным движением взяли ружья «на караул». Из строя выехал рослый всадник в генеральском мундире. Буланый испанский конь, горячий, но послушный воле седока, горделиво и неспешно спускался по широкой мраморной лестнице.
– Что ж, сначала они хотят говорить, это хороший признак. Как минимум, он даст возможность выиграть немного времени. А время и пространство решают все.
– Ну да, – вторил ему Лис, – если пространство еще, при случае, можно отбить, то с временем этот фокус не проходит.
Наполеон оглянулся:
– Я это и хотел сказать. Ты что же, прочел мои мысли?
– Да так, вдруг подумалось…
Между тем всадник на буланом жеребце приблизился к главнокомандующему египетской армии.
– Бригадный генерал Рюдель, – отрекомендовался он.
– Дивизионный генерал Бонапарт.
– Я помню вас еще капитаном.
– Постойте. – Бонапарт начал вглядываться в моложавое лицо собеседника. – Лейтенант Рюдель?! Вы командовали ротой здесь, в Тулоне, когда мы штурмовали «маленький Гибралтар».
– Ну да, я тогда отдал вам своего коня, после того как вашего убили, а потом под вами убили и его, а затем следующего.
Наполеон пришпорил скакуна, бросаясь навстречу старому боевому товарищу:
– Вот так встреча!
– И я тоже весьма рад, – чуть отстраняясь, проговорил бригадный генерал. – Но тут есть одна незадача.
– В чем дело?
– Сегодня утром прибыл гонец из Парижа с приказом арестовать вас, если вдруг, паче чаянья, вы пожелаете высадиться в Тулоне.
– Кем подписан? – Лицо Бонапарта помрачнело.
– Первым консулом Республики, Бернадотом.
– Есть еще и второй?
– Да. Маркиз де Талейран. Как видите, многое изменилось с тех пор, как вы отбыли за море.
Лицо Бонапарта стало непроницаемо-мрачным, точно вырубленным из куска базальта.
– Что же вы намерены предпринять?
Генерал Рюдель замялся:
– Я комендант Тулона и обязан подчиниться, – он вздохнул, – приказу…
– Тогда…
– Прошу извинить, я не договорил. Но такой приказ идет вразрез с моей честью. И потому, как записано в уставе, желаю подать в отставку и сдать дела старшему по должности и званию, то есть вам, мой генерал.
Наполеон бросился к Рюделю и обнял его.
– Мой старый боевой товарищ, я не принимаю твою отставку! Я назначаю тебя комендантом свободного Тулона!
– Кажется, сегодня наедимся от пуза, – резюмировал Лис.
* * *
На наше счастье, в Париже было довольно спокойно. Всякий, имеющий глаза, видел, что в городе военные приготовления, по улицам через заставы то и дело проносятся адъютанты, маршируют какие-то части, тащатся фуры обозов. Но, судя по всему, падение Директории ни у кого не вызвало сколько-нибудь заметного огорчения. Недавняя гроза и ливень, омывший запыленный город, произвели на парижан куда большее впечатление.
Подумаешь, собралась пара батальонов возле Тюильри, да постояла два часа. Ни тебе пальбы, ни пожаров, даже на гильотину никого не отправили – скукотища! К чему суетиться? Бернадот – красавец, рубака, кумир всех дам, да и Талейран по-своему хорош: не гляди, что хромой, голова ого-го! Правда, на местах кое-где еще палят в кого ни попадя, но что Парижу до какой-то там провинции?
Мы с Кадуалем и тройкой его бойцов въехали в город, пристроившись к какому-то обозу. При въезде на мост у одного из возов слетело колесо. Тут-то мой «сержант» и показал себя во всей красе, приподняв кузов и держа его, покуда ошеломленный кучер ремонтировал свое транспортное средство. За это время я успел разговориться с интендантским офицером, возглавлявшим обоз. А дальше, если и был на заставе приказ задержать меня, то кто станет приглядываться к этакой веренице телег и сопровождающему их эскорту? Особенно под вечер.
Париж меня не порадовал. На улице Красного Колпака, как утверждал отловленный мною Гаспар, было пусто. Не видел он и полюбовника моей ветреной невесты. Что бы это ни означало, следовало менять ситуацию быстро, времени для долгих поисков не было. Дождавшись, пока стемнеет, мы занялись приведением в исполнение второй части моего плана.
Около полуночи по улице Победы в сторону особняка гражданина Бонапарта направлялся армейский патруль во главе с офицером. Около дома солдаты остановились. Караульные, охранявшие вход, мигом встрепенулись:
– Кто идет?
– Я майор Арно из штаба первого консула. Где караульный офицер?
Молоденький лейтенант поспешил мне навстречу.
– Простите, гражданин майор, у меня приказ никого не впускать.
– Я знаю. – И, переходя на шепот, сообщил ему: – Пароль: Мегера.
– Отзыв: Гарпия, – тихо ответил лейтенант.
Что и говорить, Кадуалю пришлось несколько раз убедительно попросить захваченного офицера, недавно сменившегося с поста, поделиться тайными знаниями. По моей оценке, до завтрашнего утра этот несчастный не должен был ни с кем общаться. Спасибо, что не стал собеседником апостола Петра…
– Хозяйка дома?
– Так точно, господин майор.
– Эти, – я кивнул на сопровождавших, – временно поступают в твое распоряжение, а мне срочно нужно видеть гражданку Бонапарт. Где она?
– Очевидно, в спальне. Время позднее.
– Ничего, велено не принимать во внимание время.
– Дурные вести?
– Как сказать. Для врагов Отечества – несомненно.
Оставив лейтенанта в раздумье, я вошел в дом и зашагал по лестнице.
Жозефина сидела в будуаре, накинув на плечи соболий палантин, и раскладывала карты. Увидев на пороге незнакомого офицера, она вскочила так изящно, как будто специально в этом практиковалась.
– Кто вы, месье?
– Майор Арно, – отрекомендовался я.
– Тот самый… – Она прикрыла ладошкой рот.
– Да, мадам, – отрезал я, не желая вдаваться в подробности.
– Но что вы тут делаете? Или вы… – Она нахмурилась.
– Мадам, у меня очень мало времени, и, поверьте, я сильно рискую, придя сюда.
– Слушаю вас. – Лицо госпожи Бонапарт вмиг стало очень серьезным.
Пылкая креолка, уроженка Мартиники, она была столь ветрена и легкомысленна, что в иную эпоху прожила бы свой век изящным мотыльком со звонким титулом виконтессы де Богарне. Но революционная буря немилосердна к мотылькам. Суровый опыт выживания быстро научил нежную орхидею юга выкручиваться из самых скверных ситуаций. Сейчас передо мной была не величественная супруга главнокомандующего египетской армией, а жена казненного генерала Богарне, которую и самое-то недавно ожидала гильотина.
– У меня вести о вашем муже.
– Я знаю, флот погиб, «Ориентал» пущен на дно.
– Ваш муж спасся. Он разгромил мамелюков и сейчас движется к берегам Франции. Очень скоро, Бог даст, он высадится в Тулоне.
Глаза Жозефины расширились.
– Вы что же, так шутите?
– Ни в малейшей степени. Поверьте, всего несколько дней, и он будет в Тулоне.
– Но у меня есть точная информация…
– Она действительно точная, но устаревшая. Можете считать это пророческим даром, но я точно знаю, что говорю.
Жозефина глядела на меня, боясь поверить и очень надеясь, что мои слова окажутся правдой. Быть может, она не слишком любила мужа, но тот в считаные месяцы вознес ее на вершину славы. Из нищей приживалки, вынужденной кормить двоих взрослых детей, она вдруг превратилась едва ли не в повелительницу Италии. Весь Париж был у ее ног. Потерять это вмиг – Жозефина готова была свернуть горы, лишь бы не оказаться вновь у пустой миски.
– Это счастливая новость! Располагайтесь здесь, майор, расскажите мне подробно.
– У меня нет времени, мадам, я должен спешить. Но, если вас не затруднит, я прошу выполнить мою просьбу. Поверьте, это для нашего общего блага.
– Чего же вы хотите?
– Было бы очень любезно с вашей стороны заехать завтра с визитом к маркизу де Талейрану и сообщить ему, что ваш муж возвращается.
– Но зачем?!
– Мадам, супруг вас извещает, когда и зачем намерен провести тот или иной маневр на поле боя?
– Конечно нет.
– Вот и я не стану. Как уже сказано, я действую исключительно для нашей общей победы.
– Хорошо, завтра я нанесу визит консулу.
– Он непременно спросит, откуда вам это известно. Ответьте, что эти вести привез майор Арно из штаба генерала Бернадота.
– Хорошо, я скажу ему.
– А еще добавьте, что я отказался у вас переночевать, так как спешил с поручением первого консула в Тулон.
– Вот как?
– Прошу вас, именно так и никак иначе. А еще добавьте, что я спрашивал, нет ли у вас местечка, где до моего возвращения можно оставить в безопасности племянника со старым гувернером. Вы ведь уже купили Мальмезон?[62]
