Берега реки заросли густым лишайниковидным ковром, напоминающим цветом запекшуюся кровь, и среди этих толстых “подушек” и “колючих покрывал” Филипп заметил редкие оранжевые языки пламени. Лишь вглядевшись, понял, что это скорее всего тоже растения.
— Цветы? — спросил он, показывая на “огни”.
— Спороносы, — повернув голову, ответил Владриг. — Мы назвали их пламениками. Красивы только издали. То, что светится — язычок пламени — на самом деле плесень со спорами, колонии микроорганизмов. Стоит “цветок” сорвать, как плесень бурно распадается с выделением непередаваемо гнусного запаха. Однажды наш биолог принес его в кают-компанию…
В этот момент дерево на холме, мимо которого они проезжали, вдруг выдрало свои корни из почвы и обрушило на танк тысячерукие ветви.
Владриг остановил машину, искоса поглядев на пассажиров. Те молчали. “Дерево” обхватило танк со всех сторон и стало трясти и раскачивать. Ствол его изменил цвет на фиолетовый и словно треснул щелью громадной пасти. По броне с визгом прошлись шипы и когти лап, потом полуметровые зубы.
— Красавец! — нарушил молчание Томах.
Владриг включил защитное поле, и странное “дерево” шарахнулось от машины в воду, раздался шипящий скрежет — крик зверя.
— Вот вам и мимикрозавр, — со смешком сказал Владриг. — Вы так рвались его увидеть.
— Только не я, — буркнул Бруно. — Похоже, человек ему — на один зуб. Но вообще он довольно симпатичен.
“Симпатичный” зверь на глазах превратился в корявую фиолетовую торпеду и с плеском нырнул в глубину реки. В ответ на его скрежет издалека, словно эхо, донесся пронзительный крик-клекот, от которого у всех заныли зубы.
— О, дьявол! — сказал Владриг, увеличивая скорость. — Если она нас учует!..
— Кто?
— Разве вам не говорили? Ребята назвали ее рок-птицей. Невелика, чуть больше орла, но кричит — только энергозавеса и спасает.
— Ультразвук, — проворчал Бруно.
— И ультразвук, и целый набор противных обертонов. Если она заметит танк, работы не получится, придется уходить на базу.
— Отпугнуть — и дело с концом!
— Отпугнуть — значит убить. Никого и ничего птица-рок не боится. Если только ранить — через минуту тут будет светопреставление! Каким-то образом сотни этих исчадий ада узнают о происшествии, собираются в стаю, и тогда приходится или бежать сломя голову под защиту базы, или…
— Ну-ну?
— Или стрелять!
Владриг подумал, вырвал танк из теснины реки и направил его в расщелину между стенами расколотого надвое непонятным катаклизмом холма. Однако вскоре раздался знакомый крик, и над танком мелькнул силуэт таинственной птицы.
— И-и-р-р-ра-з-з-зла-ш-ш-ш! — Словно визг раздираемого железа, скрип стекла и шипение выпускаемого пара.
Владриг резко затормозил.
— Попробуем ее сбить.
— Не надо, — тихо сказал Богданов. — Пусть кричит. Едем дальше. Далеко еще?
— Километров семь, но…
— Не обращайте внимания, потерпим. Станет невмоготу — попробуем отпугнуть, но это в крайнем случае.
Владриг пожал плечами и повиновался.
Сопровождаемые криками дьявольской птицы, от которых ныли зубы и сверлило в ушах, они направились в заросли леса, состоящего из странных толстых, изъеденных дырами и полых внутри деревьев. Светло-голубые у основания, деревья постепенно темнели с высотой и к вершинам, напоминавшим сжатые кулаки, становились черными. Пространство под ними было усеяно черными сморщенными плодами с метровыми колючками.
— Каштаны! — хмыкнул Лихолетов.
— Точно, — не оборачиваясь, сказал Владриг. — Мы их так и назвали: Castanea sativa Tnasus — каштаны Триаса.
Над танком снова пролетела птица-рок, заставив людей замолчать. Впереди открылась гладкая черная площадка, машина с ходу вылетела на ее середину, дернулась и… стала тонуть.
Владриг выругался сквозь зубы, подключил поле поддержки, танк с трудом выполз на край вязкой трясины.
— Асфальт, — пояснил провожатый в ответ на взгляды десантников. — Таких асфальтовых трубок в этом районе много. Район термально активен, иногда трубки выбиваются метановым паром под давлением, и получаются асфальтовые озера или “стадионы”.
Через полчаса выехали на обширную лысую поверхность, на которой кое-где торчали гибкие хлысты какого-то растения. Возле громад знакомых “мангров” Владриг остановил танк и недоуменно хмыкнул, оглядываясь.
Богданов шевельнулся в кресле.
— Приехали?
— Приехать-то приехали, только почему-то не видно “зеркал”.
— А разве здесь не работают ваши группы? — осведомился Томах.
— Конечно, нет. Это место старой базы, мы переехали отсюда неделю назад. Одно “зеркало” было врезано в ствол лабиринтопода, — Владриг показал на самое большое полое дерево, — а второе было мерцающим, то есть то появлялось на пустом месте, то исчезало. А сейчас — ничего…
— Завел, Иван Сусанин! И мы хороши: надо было сразу спросить, куда едем, только время потеряли.
— Но они были, честное слово! — Владриг порозовел под взглядами.
— Мы верим, — вздохнул Богданов. — Но дело в том, что “зеркала” появляются только там, где есть люди. Вы ушли отсюда, исчезли и они. Теперь “зеркала” наверняка появились возле базы, на новом месте, просто вы их там не искали. Придется возвращаться. А где работают ваши группы?
— В разных местах. На нашем материке работают три: биологическая и две планетологических. На плато Нежданного Спокойствия потерялись как раз биологи. А на другом материке четыре группы: атмосферники, океанологи, биологи и планетоморфологи. Все группы автономны, базируются на “Мастиффах”, имеют передвижные реакторы и инструментальные бункера. До ближайшей около семидесяти километров.
Богданов кивнул.
Танк развернулся и углубился в лес, пускаясь в обратную дорогу.
Через полтора часа вернулись к базе, объехали ее по периметру и обнаружили два “зеркала”. Одно пряталось на мощном стволе полого лабиринтопода, второе на противоположном конце пустыря расположилось в перистом кустарнике.
Момма только хмыкнул, выслушав сообщение, а его заместитель Зотов равнодушно порадовался случившемуся: вблизи лагеря работать было несравненно удобнее и безопаснее, чем вдали от него.
Десантники выгрузили аппаратуру и приступили к исследованию “зеркальных перевертышей”, разделившись на две группы.
К вечеру первого дня стало известно, что “зеркала” ничем не отличаются от своих предшественников на Шемали, вплоть до палиндром-эффекта. ТФ-трассеры дважды фиксировали эхо волновых передач: “зеркала” исправно передавали накопленную информацию неведомому Наблюдателю. Однако определить направление передач не удалось, не помогли ни разработанные специалистами техсектора методы ТФ-пеленгации, ни сверхчувствительные датчики направления.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
