Пейшенс несколько минут смотрела на француженку, прежде чем тихо сказать:
— Когда же твоя месть совершится? Когда ты остановишь это безумие? Не слишком ли много крови будет на твоих руках и на твоей совести?
Колетт только рассмеялась в ответ:
— Ты действительно невинна. Мне повезло, что в самом начале моей жизни меня научили жить ради цели. Отбери эту цель, и я умру.
Пейшенс не нашлась, что ответить. Колетт просто безумна. Возможно, Джеймс мог бы научить эту женщину прощению и более высокому предназначению, чем зло и жестокость темного мира, которые она впитала на коленях у своего сатанинского хозяина.
Карета продолжала катиться в ночь, но дорога становилась все более ухабистой. Пейшенс поняла, что они свернули куда-то в сторону. Через несколько миль кучер остановил лошадей. Колетт выскочила из кареты, приказав Пейшенс не двигаться, иначе ее застрелят.
Бесполезная угроза, подумала Пейшенс, если учесть, что ее смерть и так неминуема. Она не сдержала слез.
Она никогда больше не увидит своих братьев, и Салли, и Лема, и Марту, и Меленрой, всех ее друзей. Но больше всего она горевала о Брайсе, при мысли, что никогда больше не увидит его. Никогда не почувствует ласку его губ на своих губах, никогда не познает его прикосновений, обжигающих самое сердце, тело и душу. «Несправедливо», — шептала она как литанию. Как может зло победить? Такого не должно случиться!
Ее стала бить дрожь. Она не могла согреться, одетая в тонкую мантилью. Когда ей стало трудно дышать, она откинулась на сиденье и попыталась успокоиться.
Дверца наконец-то открылась, и низкий хриплый голос приказал ей выходить. Она спрыгнула на землю, ноги дрожали после долгой поездки. Она держалась за дверцу, чтобы сохранить равновесие, пока осматривалась, и в ужасе открыла рот.
Они были на кладбище. Старые могильные камни торчали тут и там, как деревянные подпорки в ее помидорной грядке. Легкий ветерок усиливал безмолвие ночи, нарушаемое только тихими разговорами французов и лошадьми. Кладбище раскинулось перед ней, со скромными и величественными могильными камнями в этом зловещем, безмолвном забытом месте упокоения, хранителями которого были только сорные травы.
Невдалеке она слышала, как воды пролива ударяются о берег, однако ночь скрывала границу между небом и морем. Пятеро мужчин, сопровождавших карету, стояли вокруг, ожидая, когда начнется действо.
Ее глаза широко раскрылись при виде холмиков земли по обеим сторонам от большой ямы и деревянного гроба, лежавшего рядом. Неужели это план Колетт? Это будет ее могилой?
Она почувствовала тошноту и сжала ручку кареты так сильно, что на нежной коже остались следы. Поскольку жить ей осталось всего несколько минут, Пейшенс решила не облегчать никому из них жизнь. Она стоически повернулась к группе мужчин и спросила:
— Итак, на чьей совести будет моя смерть? Никто не двинулся с места, никто не ответил ей. Люди Колетт посмотрели на свою хозяйку, которая крикнула Пейшенс:
— Иди сюда.
Но Пейшенс не двинулась с места и не заметила, как Колетт кивнула одному из мужчин, потому что почувствовала, как в спину ей уткнулось дуло пистолета, подталкивавшее ее к могиле, где Колетт, бывший дворецкий лорда Лондрингема и остальные ждали ее.
Нужно было что-то сказать по поводу того, что в свои последние минуты на земле Пейшенс вынуждена, была видеть тех самых людей, которых ненавидела. А слова «ненависть» не было в ее словаре.
Колетт наблюдала, как она приближается к открытой могиле. Когда Пейшенс была всего в нескольких футах, она объявила:
— Нам пора. Мистер Гиббс и Снивли займутся тобой. — Она почти колебалась. — Хотела бы я, чтобы могла сожалеть, что такой невинный человек, как ты, должен умереть, но в плане просто нет тебя живой. Ты уже выполнила свою задачу.
Она повернулась, чтобы уйти, но слова Пейшенс остановили ее:
— Твои планы провалятся, потому что лорд Лондрингем остановит тебя, как уже делал не раз. Я точно знаю, что ты дорого заплатишь за свои грехи — в аду.
Колетт обернулась и с восхищением посмотрела на Пейшенс:
— Добро и зло, неужели все так просто?
Карета и всадники вскоре были уже на пути к главной дороге.
Пейшенс быстро повернулась к двум мужчинам, когда мистер Гиббс презрительно усмехнулся, его лицо было красным от напряжения, пистолет дрожал в руке от радостных эмоций.
— Посмотрите, какое падение. Теперь ты в нашей полной власти. Никто не спасет тебя, даже его светлость. Никто не знает, где тебя искать.
Его приятель Снивли радостно захихикал и плюнул, стараясь попасть в юбку Пейшенс.
Она не дрогнула, даже не изменилась в лице, услышав эти отвратительные угрожающие слова. Они определенно не заслуживают удовольствия видеть ее страх. Она собиралась быть смелой, когда встретится со своим создателем, по крайней мере, таким был ее план до того, как она подхватила юбки, повернулась и бросилась бежать в другую сторону, удивив своих мучителей. Пули попали в землю.
К несчастью, маленькому вертлявому Снивли удалось поймать ее за юбку, и он дернул ее, увлекая вместе с собой на землю. Она сопротивлялась, стараясь расцарапать ему лицо или ударить ногой, особенно когда увидела его плотоядный взгляд.
— Снивли, с этой девчонкой слишком много проблем. Чем скорее мы закопаем ее, тем скорее догоним остальных, — сказал Гиббс приятелю, оттаскивая его от Пейшенс и поднимая ее на ноги. Он связал ей руки за спиной и примотал к ее талии. Они потащили вырывавшуюся и брыкавшуюся Пейшенс к могиле, она так кричала, что могла разбудить мертвых.
Наконец им удалось связать ее ноги, но не раньше, чем Снивли получил хороший пинок в глаз, а мистер Гиббс — удар коленом в пах. Они запихнули Пейшенс в гроб. Пейшенс продолжала молить о пощаде, но они не слушали ее, оба торопились поскорее закончить свое мерзкое дело. Уложив ее в гроб, они накрыли его крышкой. Гвозди вонзились в деревянные боковины и крышку.
Пейшенс охватила паника. Ее закапывали заживо. Она не могла дышать. Ей не хватало воздуха. Вскоре гроб стали засыпать землей. Пейшенс начала последнюю молитву, прося Господа простить ее грехи и умоляя безболезненно забрать ее из этого мира в иной. И позаботиться о Брайсе, и ее братьях, и о Леме, и о Салли, и…
Глава 30
Генерал с огромным интересом наблюдал за происходящим. Он и два его компаньона только что прибыли на кладбище, готовые начать работу, когда их внимание привлекло движение в дальнем конце. Он сделал знак Генри.
— Наш первый. Это будет легко. Нужно поторопить их уход, чтобы нам не пришлось раскапывать могилу.
