Мы с Веней вылетели из коек по тревоге и помчались на импровизированный плац. Там уже строилось все наше доблестное авиакрыло. Эскадрильи в две шеренги, комэск правофланговым на шаг впереди.
По плацу вышагивал руководитель полетов Шубин и его зам — Жарков. Оба в полевой форме, оба осунувшиеся и злые.
К ним отчеканил строевой пунктир комкрыла.
— Товарищ эскадр-капитан! Второе Гвардейское отдельное авиакрыло построено! Докладывает командир крыла капитан первого ранга Бердник! — Кругом, руки по швам, ноги, спина и глаза — смирно.
Командиры молча обошли строй, приглядываясь. Когда обход иссяк, Шубин заговорил, помогая себе жестикуляцией и миниатюрным динамиком. Иначе мы бы его не слышали, из-за грохота работающего вовсю космодрома.
— Гвардейцы… Да-а-а! Нечего сказать! Хороши! И это гвардейское авиакрыло! Гордость флота и образец для подражания! Товарищ Бердник, почему гвардейцы в таком виде?!
Дальше он обратил наше внимание на мятую форму.
— Вы что, спали в ней, или как?! — Конечно, спали. Прямо в комбинезонах. А вдруг тревога, а мы голенькие?
Далее — на щетину, грязные ногти, общую нескрываемую немытость.
— У вас, Григорий Алексеевич, пилот ходит вонючий! Вы понимаете? Вонючий! Вы осознаете, что на вас смотрят? Вы пришли на чужую землю и должны являть собой пример! Чистоты, несокрушимости и так далее! Как грани алмазного бастиона! И что я вижу? Гвардеец с когтями, как у орла! Воротнички засаленные до зеркального блеска! Могу поспорить, что изо рта шмонит! У половины асов — перхоть! Что это за гвардеец с перхотью?! Вот такая у нас получается несокрушимость! Разберитесь, товарищ Бердник!
— Есть… разобраться. — Командир обвел нас очень недобрыми глазами.
Каково ему, боевому офицеру, вот такое выслушивать?
— Сейчас, — взгляд на часы, — 8.15 по местному времени. Через час начинается наземное наступление на Керсасп. Армия наносит удар по сходящимся направлениям с плацдармов Бримиш и Хордад. В 8.30 стартует артподготовка с орбиты и силами сухопутных батарей Резерва Верховного Главнокомандования. Цели: космодромы Керсасп-Север и Керсасп-Юг, он же Ардвахишт. В 10.00 взлетают флуггеры и идут на сопровождение частей армии. Таким образом, в 9.49 вам надлежит быть в кокпитах. У меня все. Григорий Алексеевич… — Шубин сделал приглашающий жест, мол, бойцы в вашем распоряжении.
И ушел.
— Ну что? — Бердник покачался перед строем с носка на пятку, кулаки сжаты, в глазах выговор, и еще большой вопрос: с занесением в личное дело или только в грудную клетку? — Почему пилоты Белоконя успели посетить душ перед отбоем, а все остальные нет? А?! Не слышу? Поч-ч-чему валялись в комбинезонах?! Что это за детский сад?! Значит, так. Сейчас нет времени разбираться, но чтобы к вылету все были вымытые, бритые и вычищенные! А то развели тут, понимаешь… партизаны Черного Неба, черт дери! Разойдись!
Андрюша Белоконь молоде-е-ец. Дисциплину держит! Догадался, что начальство обязательно учинит смотр. А мы вот… стоим, краснеем. И бедный батя за нас за всех скопом.
У нас ведь как устроено?
Эскадрилья — двенадцать пилотов. Над ними — комэск. Три истребительных эскадрильи составляют истребительный авиаполк с комполка во главе. И, далее, штурмовики и торпедоносцы в таком же ключе. Разница в численности эскадрилий и пилотов. Ударные полки состоят из двух эскадрилий, но летного состава выходит больше: по три-четыре человека на торпедоносец, по два на штурмовик. Плюс штабная эскадрилья: руководитель полетов, его зам, командир крыла с ведомым, замкомандира с ведомым — шесть человек.
Причем руководитель полетов с замом на боевые не ходят, оставаясь в центре управления полетами (ЦУП), или, в крайнем случае, ходят, но — в стыковке с «Асмодеями».
Это стандартная организация авиакрыла тяжелого авианосца. По сути, авиадивизия из трех полков. Отличная, гибкая структура, с вековым опытом применения.
Но война внесла коррективы.
Второе ГОАКР на практике «подправили» следующим образом: Шубин ушел на место Валентина Макаровича Тоцкого, погибшего в рейде на Фелицию. Тогда снаряд угодил в ЦУП, убило всех, включая зама — кавторанга Вертлюгина. Таким образом, комкрыла стал Бердник — комэск И-03, а заместителем Шубина — Лемешев, командир истребительного полка.
Но голод на офицерские кадры случился такой, что Бердник фактически остался в боевом расписании И-03, хотя формально эскадрильей командовал старший лейтенант Владимир Титов. Попробуй выведи из состава такого вояку, как Бердник, да еще с ведомым! Что от эскадрильи останется, учитывая боевые качества «стюардесс»? Четыре калеки: Титов с Оршевым, да два Синяка.
В результате: Румянцев прикрывает комкрыла, то есть вроде бы в составе штабной эскадрильи, хотя оба приписаны к И-03. А Лемешев совмещает должность зама руководителя полетов и комполка, то есть летает на боевые вместе со всеми.
Налицо бардак в истребительной секции. А что делать?
Я это не просто так рассказываю. А чтобы не возникало закономерных вопросов. Например, каким чертом вы там вообще занимались? Импровизациями, мои осведомленные. Вынужденными импровизациями.
Ну что же…
Приняли душ, переоделись, сели в кокпиты, ждем.
Чего ждем?
Как и все эти дни: последнего и решительного, чтобы сразу и вдребезги всех победить.
Чего дождались?
Многочисленных приказов на сопровождение и поддержку.
— Румянцев, здесь Титов, — запела рация.
Я сидел засупоненный в скафандр, машина в створе рулежной дорожки, взгляды через остекление на взлетающих и садящихся коллег.
— На связи, — откликнулся я.
— Возьми трех Беркутов и слетай в квадрат 58–06, там наша пехота напоролась на укрепрайон, надо бы пособить.
— А товарищ капитан первого ранга… — начал было я.
— Бердник в курсе, дает добро. Один бес — массовых вылетов не предвидится. Не разведсводка, а какие-то записки из общины хиппи — кругом сплошная тишь да гладь.
Это он острит насчет того, что клоны не приняли вызова. Рожденные ползать ползут себе к предпольям Керсаспа, а никакого противодействия крупных авиасоединений врага не наблюдается.
— Каких Беркутов брать?
— Сам смотри.
— Тогда… — Парсер перевел вызов на общий канал эскадрильи. — Внимание! Беркуты 2, 3, 4! Говорит Комета. На вылет! Воропаев, ты без пары остался?
— Так точно!
— Поработаешь моим ведомым. Понял?
— Понял чисто!
— Беркуты-2-3, на взлет. Ожидайте нас в эшелоне пять. Беркут-4! Пристраивайся на взлетку шесть, я пойду с пятой.
«Дюрандаль» ожил, наполнился упругой вибрацией, шасси заглотили первые метры бетона, пейзаж в панораме кабины пополз в сторону.
Связь с диспетчером. Чисто. Коридор на взлет? Есть. Метеосводка?
— Комета, башня вызывает.
— Слушаю тебя, башня.
— Погода в квадрате — дрянь. Ураганный ветер, в порывах до семидесяти километров. Видимость ожидается нулевая.
— Есть корректировщики на наш квадрат? — поинтересовался я насущным.
— Дал запрос, жду. — Диспетчер помолчал. — Ага, вот. «Асмодей» в трех сотнях к северу принял заявку. И еще есть связь со спутником наблюдения.
— Спутник — это хорошо. «Асмодей» на БПЛА расщедрится?
— Это ты давай сам.
— Спасибо. Разберусь!
Такой ветер это неприятно, но для флуггера — так, мелкая помеха. Но учитывая, что цели наземные, песчаная буря в сочетании с никакой видимостью — это без одной минуты провал задачи. Вот если стратосферный БПЛА зависнет над квадратом, тогда нам будет куда легче!
Пока летели до места, я спорил с командиром «Асмодея».
Тот никак не желал тратить разведчика на всякую ерунду, а я ныл и жаловался на отвратительную погоду.
Погода стояла фирменная, паркидская!
Мы вошли в темную стену урагана. Миллионы тонн пыли повисли в воздухе, превратив его в кисель, наэлектризованный статикой, будто семья перед скандалом.
Видимость пропала начисто, лишь приборы подсказывали, где мы и куда двигаемся. Очень вовремя подал голос спутник, который засек нас и уверенно вел на цель. А ваш покорный слуга озадачил парсер связью с пехотой. Пусть скажут, куда бить!
Сквозь треск помех проклюнулся голос комбата, того самого, что подавал заявку на авиаудар:
— Пш-ш-ш… майор Эстебан… пшшшшшш… 11-я штурмовая бригада…
Здравствуйте! Старые знакомые! Те самые, которых мы выручали на линии Хордад — Бримиш! Перебросили, значит, парней на направление главного удара. Ну что же, представился и я.
Услышав позывной «Комета», комбат молчал секунд пятнадцать. Только шипение в динамиках говорило, что канал все еще открыт.
— 2-е ГОАКР! — наконец откликнулся он. — Пшшшш… рад слыша… трррррр… временные укрепления, ничего не видно, отработайте ракетами по координатам… пшшшшшш.
