Они договорились, что в условленный день за два часа до встречи с купцом, то есть в девять утра курьер заедет за ним в гостиницу, и дальше они отправятся вместе. «Почему бы не оказать услугу такому приятному молодому человеку, ведь он так боится пропустить свидание со своей девушкой!» – расчувствовался Луков и согласился. Легкомысленный дурень! Вот к чему привела его мягкость!
Хотя, соглашаясь, он, конечно, не мог знать заранее, что покинет гостиницу, не дождавшись курьера, для разговора с лысым членом ЦИК Туркестанской республики. Только вряд ли в трибунале примут к сведению столь жалкие оправдания. За потерю казённых денег в военное время наверняка полагается смертная казнь. А ведь Луков должен отчитаться перед Народным комиссариатом финансов за каждый истраченный рубль!
Одиссей не знал, что ему предпринять. В голову даже пришла крамольная мысль просить помощи у Лаптева, который обладал странным даром всегда быть при больших деньгах. И даже если у Лаптева не окажется денег, он наверняка сможет что-нибудь придумать, например, поможет подделать расписку купца в получении денег. «И никто не сможет доказать факт пропажи, ведь передача всей суммы должна была производиться нами с глазу на глаз!» – ухватился за идею, обещающую спасение, молодой человек.
Впрочем, Одиссей тут же отринул от себя такую возможность. Уж лучше предстать пред трибуналом, чем запутаться в порочных связях с аферистом и самому встать на этот скользкий путь!
В следующую минуту произошло ещё более шокирующее событие. В комнату бесшумной походкой вошёл человек с красным, будто обожжённым яростным южным солнцем лицом. Это был связник заговорщиков, участвовавший в убийстве генерала на рынке! В руке он держал пропавший саквояж с казёнными деньгами…
Глава 44
– Хочу вернуть вам это, – объявил Лукову связник тайных заговорщиков, взвешивая в руке саквояж. – То, что в нём по курсу подпольных ташкентских менял потянет на 3000 тысячи фунтов стерлингов. Весьма приличная сумма!
Одиссей был приятно ошеломлён возвращением чемодана, и одновременно боролся с отвращением и ужасом при виде убийцы генерала. Перед глазами Одиссея всплыла страшная картина: лежащий на земле старик с торчащей из его тела толстой рукоятью ножа и наглое самоуверенное лицо этого мерзавца, который даже не спешил скрыться с места преступления.
– Что вам угодно?! – воскликнул Одиссей и попытался вскочить с постели. Он на минуту забыл, что находится не у себя в общежитие, а в чужом доме и рядом присутствует женщина. Между тем кто-то раздел его, а он этого даже не почувствовал. Смутившись, Одиссей поспешно прикрылся одеялом.
– Не беспокойтесь, не беспокойтесь! – замахал руками краснолицый. Было видно, что реакция молодого человека на его внезапное появление кажется ему вполне естественной и закономерной.
– Моё имя Рудольф. Я зашёл лишь вернуть вам саквояж, и ещё занести вот это…
Связник вытащил из кармана небольшую коробочку и с многообещающим видом наклонился к кровати Лукова.
– Сейчас это цениться подороже золота, – многозначительно промурчал связник.
Из его рта пахнуло ветчиной и кофе. Одиссей почувствовал сильный прилив дурноты, поморщился. Спросил с вымученным видом:
– Что это?
Краснолицый ощерился своей незабываемой волчьей улыбкой.
– Очень хорошие лекарства! Главным образом английские и немецкие. Таких вы не получите в лучшем военном госпитале Ташкента, что на Госпитальной улице. Даже если бы вы носили на левом рукаве гимнастёрки большую алую звезду с несколькими ромбами крупного большевистского командира, вам всё равно их не назначат. И в аптеках Морюлиной и Краузе вы ни за какие деньги не достанете этих чудесных пилюль и порошков. Всё потому, что их просто нет в городе!
Луков с недоумением смотрел на краснолицего. А тот, ни на минуту не переставая крайне неприятно щурить глаза и скалить зубы, пояснил ласковым заботливым голосом:
– Мы вчера с тревогой наблюдали за вами: целый день вы провели в обществе местного отребья – в голосе краснолицего прозвучали укоризненные нотки. Так любящие родители журят своего непоседливого сынка.
– Мы переходили вслед за вами из одного злачного места в другое и видели, как шайка негодяев угощает вас индийской коноплёй и бузой – это что-то вроде нашего самогона только из риса и проса. Проститутки целовали вас в губы. Даже само по себе это уже очень опасно, ведь местное население много болеет брюшным тифом. Проказа здесь обычное дело, не говоря о более страшных восточных болезнях. Но вам угрожала даже ещё большая опасность. Вас пытались отравить и ограбить. Сразу вмешатся мы, к сожалению, не могли, ибо двое из тех мерзавцев связаны с местным ЧКа.
Одиссей выдавил из себя слова благодарности. Хотя первым его импульсивным желанием было, собрав все силы, наброситься на убийцу генерала. Но затем Лукову вдруг вспомнилось, как сокрушался старик Вильмонт, когда вместо того, чтобы выведать у связника имя таинственного джокера, спугнул его раньше времени неосторожным словом.
«Можете быть спокойны, Анри Николаевич! Я ваш урок не забыл» – Одиссей мысленно обратился к генералу, представляя, будто седой учитель присутствует тут же, только стоит чуть поодаль, – в дальнем углу комнаты, и оттуда наблюдает за происходящим своим мудрым взглядом из-под кустистых бровей, изредка подбадривая ученика лёгкими кивками головы: мол, всё правильно делаешь, только не переигрывай.
– Не хочу показаться невежливым, милостивый государь, но кому именно я обязан такой трогательной заботе о собственной персоне? – немного успокоившись, поинтересовался Одиссей.
– Прежде всего вы обязаны нашей дорогой Надежде Игоревне, которая вызвалась быть вашей сиделкой и добрым ангелом.
Краснолиций галантно поцеловал ручку присутствующей даме. Она слегка покраснела и застенчиво улыбнулась. Было видно, что ей приятна похвала этого мужчины. Он что-то шепнул ей на ушко. После чего женщина вышла из комнаты, оставив мужчин наедине. И краснолицый продолжил:
– Вы не должны так рисковать собой, Одиссей Гекторович. Ваша жизнь и здоровье нам не безразличны. Руководство нашей организации очень высоко вас ценит. После окончания этого дела вы по всей видимости будете удостоены высокой награды. А пока примите вот это – на текущие расходы.
Связник передал Лукову толстую пачку крупных ассигнаций. В ней были собраны деньги всего края – российские советские знаки, купюры Туркестанской советской республики, бухарские рубли и афганские рупии. А также пёстрые хивинские ассигнации, которые тоже имели хождение в Ташкенте. Так как достаточного количества пригодной для этого бумаги в соседнем государстве падишаха Сейид Абдуллы хана не имелось, то монетный двор Хивы выпускал денежные знаки крупных номиналов на шелковой материи местного производства. Эти деньги своим внешним видом выделялись из пачки. Они представляли собой куски материи с печатью хана. Судя по внешнему виду этих необычных денег, их периодически стирали, зашивали, наносили на них свежие красители. После чего снова ставили печать и опять пускали в обращение.
– Берите! Вам они сейчас пригодятся – любезно настаивал краснолицый. – У вас ведь вчера пропали не только казённые деньги? Эти фантики конечно не звонкая золото и не британские фунты, но по крайней мере сможете, не вызывая ничьих подозрений, продержаться до выхода из города. Когда же дело будет сделано, получите награду звонкой монетой.
– Благодарю вас, – смущённо выдавил из себя Луков, который и вправду после исчезновения всех наличных денег оказался в очень затруднительном положении. Ведь ему не на что было даже купить полфунта изюма – самую, пожалуй дешёвую и доступную местную еду, – чтобы немного утолить голод в течении дня.
Связник кивнул:
– Полноте, не стоит благодарностей. Теперь о главном: очень скоро с вами на связь выйдет человек, который предъявит вам пароль. Всё, как было условлено. От него вы получите дальнейшие инструкции.
Краснолицый осведомился, сохранил ли Луков половинку карты, которую следует сравнить с картой таинственного агента. Луков показал ему шута. Краснолицый удовлетворённо кинул.
– Прекрасно! Мне также велено передать, что вы напрасно обратились к хивинскому купцу. Он очень ненадёжен. Деньги возьмёт, а обещания свои может не выполнить. Или того хуже – подставит вас шайке разбойников, чтобы избавить себя от взятых обязательств. Или натравит на вас ханскую секретную полицию.
– Но я уже передал ему часть денег, – потерянно признался Луков.
– Скажите, что передумали. Здесь так можно. И обратитесь лучше к хромому Мустафе. Он работает парикмахером. Его цирюльня размещается на углу Хивинского и Куйлюкского проспектов. Но парикмахерская только прикрытие. Мустафа до революции служил податным инспектором, и с тех пор у него по всему краю остались крепкие связи, за счёт которых он нынче живёт. И плату за свои услуги он берёт вполне божескую, не то, что хивинец.
