Первая ассоциация, которая возникла у Одиссея, была довольно неприятной. Фамилия подполковника показалось ему созвучным с именем «Яго» – центрального персонажа трагедии Шекспиро «Отелло». Как известно, так звали поручика на службе у «мавра», скользкого типа, который вынужден быть находится в услужении у чернокожего военачальника, ненавидя его за испытываемое им при этом унижение, и строящего на протяжении всей пьесы мерзкие козни свому благородному и доверчивому командиру.
Впрочем, бывший офицер оказался настоящий специалист. Прежде подполковник служил начальником разведки при командире Памирского пограничного отряда, и лично создавал дореволюционную агентуру в приграничных районах и по ту сторону кордона. Ягелло брался восстановить связь со своими агентами не только на бывшей российско-афганской границе, но и на индо-афганском рубеже, и даже обещал создать предпосылки для расширения там уже советской разведсети! Не ясно каким пряником или кнутом большевики заманили к себе на службу такого профессионала, но для экспедиции, которая после гибели Вильмонта лишилась своего разведывательного потенциала, он был поистине посланцем небес. Впрочем, по мере того, как Одиссей приглядывался к новому человеку, его поведение вызывало у Лукова всё больше вопросов.
По отставному подполковнику не было особо заметно, чтобы он с большим энтузиазмом рвётся на эту работу. Пока ведущий совещания прямо не спросил его мнения Ягелло молча сидел в углу, держась особняком от всех. Он просто терпеливо наблюдал за происходящим, имея вид человека лишь по роду своей тяжкой службы вынужденного высиживать определённое количество времени в присутственном месте.
Внешность его была довольно странной. Удлинённое лицо имело форму приплюснутого с боков овала. Тонкий нос выглядел чересчур длинным, лоб был высокий и выпуклый. Такое сочетание создавало ощущение, что перед вами человек, сколь умный, столь и скользкий. Голос у подполковника был спокойным и негромким, говорил он с неторопливостью высокооплачиваемого гувернёра, дающего уроки хорошо воспитанным деткам из хороших домов.
На правом мизинце Ягелло носил «печатку» – перстень из обыкновенного чугуна с выпуклым изображением черепа с перекрещенными костями и загадочными символами, которые скорей всего являлись знаками масонской ложи.
Ещё Одиссея удивили губы этого человека – они были изодраны в кровь, словно он постоянно кусал их, пытаясь сдерживать рвущуюся наружу боль.
Впрочем, стоило Ягелло заговорить, как Луков на время забыл о странностях его поведения, ибо чувствовалось, что этот человек действительно в совершенстве владеет вопросом. Имея перед собой раскрытую карту, которую подполковник принёс собой, бывший офицер рассуждал, используя чёткий язык генштабиста:
– Бросается в глаза, что маршрут проложен с явной целью ввести враждебные контрразведки в заблуждение относительно истинных целей экспедиции. Чувствуется рука мастера. Важно также отметить тот факт, что разведывательную операцию следует провести в районе Пешавар – Кветта – Кандагар. Таким образом, речь идёт о расширении сферы деятельности разведслужб с нашей стороны на южную часть пограничного с Индией Афганистана – зону пуштунских племен. Ибо регион к северу от Пешавара являлся уже «освоенным» благодаря деятельности разведотдела Памирского отряда. В случае успеха миссии может быть создана агентурная сеть, которая в будущем обеспечила бы сбор информации вдоль всей индо-афганской границы.
– Ради такой благой цели можно воспользоваться и «царским наследством» в виде опытных агентов! – сказал подполковнику лысый. – Но впредь ставку следует делать на преданных революции людей.
– Понимаю, – сдержанно согласился Ягелло. – Для того чтобы увеличить наши шансы на успех я уже приступил к подбору нужных людей из числа курсантов военной спецшколы Коминтерна.
*
Уже на следующий день для Лукова было организовано посещение упомянутой Ягелло школы. Её главной особенностью было то, что преподавателями здесь были преимущественно русские специалисты, а учениками, или как здесь говорили – «курсантами» – представители чуть ли не всех народов Азии. Хотя курсы назывались «индийскими» на них учились не только выходцы из Индии. Здесь в Ташкенте местные коминтерновцы проявляли лихорадочную активность по вербовке попадающего к ним в руки «человеческого материала» из Афганистана, Индии, Китая, Ирана. Однако пока в Ташкенте нашлось только 25 пригодных для обучения на шпионов и диверсантов афганцев, 18 индийцев, семь китайцев и по одному вьетнамцу и японцу, которые тоже «пошли в дело». Имелся даже курсант с далёких Филиппин, уж совсем непонятно какими ветрами занесённый в эти места.
Начальник школы не упустил возможность пожаловаться Лукову, которого принял за большого московского начальника, на вмешательство штаба Туркфронта в дела коминтерновской военной школы
– У нас постоянно пытаются что-то забрать: преподавателей, материальную часть, помещения, урезать содержание курсантов! И всё под предлогом, что мы якобы решаем не животрепещущие проблемы республики, а занимаемся полуфантастическими проектами туманного будущего!
Одиссей смущённо пообещал разобраться. А лысый и остальные члены делегации одобрительно закивали
Впрочем, несмотря на жалобы начальника школы, его курсанты не выглядели оборванными и истощёнными. Было заметно, что на их подготовку и содержание отпускаются немалые деньги. В то время как многие красноармейцы носили выцветшее на солнце рваное обмундирование или даже штатскую одежду курсанты были одеты в отличную новенькую форму английского образца, и выглядели упитанными. В столовой членов пожаловавшей в школу делегации накормили наваристым борщом с хорошими кусками говядины и макаронами с мясом. В казармах и классах было светло и чисто.
Делегация посетила несколько занятий. Курсантов обучали азам пехотного дела и верховой езде. Все без исключения курсанты овладевали навыками обращения с ручными и станковыми пулеметами.
Преподавательский состав за исключением тех, что давали политическую грамоту, был набран из бывших царских офицеров всех видов оружия – в основном преподавателей юнкерских училищ. Работали здесь несколько бывших генштабистов.
При школе имелись собственные склады с оружием и амуницией, не подконтрольные командованию фронта. Начальник с гордостью провёл посетителей через один такой здоровенный ангар, в котором можно было бы уместить пару железнодорожных вагонов. На стеллажах громоздились ящики с винтовками, револьверами, патронами и ручными гранатами. Похоже, командование Туркфронта недооценивало местных коминтерновцев – они всерьёз готовились к предстоящим боям со своими правительствами, для чего накапливали силы.
Создавалось ощущение, что собравшиеся со всего мира радикальные социалисты буквально опьянены возможностью пустить на ветер битвы с мировым капиталом, как им, наверно, казалось, безграничные ресурсы России. И так как Ташкент рассматривался из Москвы в качестве форпоста мировой революции на Востоке, здесь было создано специальное бюро Коминтерна. И разумеется на столь благую цель Советским правительством почти без ограничений отпускались золото, бриллианты, оружие. Но щедро пролившийся золотой дождь, дал неожиданные всходы…
При всей своей зависимости от Кремля здешние комминтерновские боссы проявляли слишком большую самостоятельность, часто не советуясь с Москвой по принципиальным вопросам, прикрываясь соображениями «революционной необходимости и целесообразности». Среди коминтерновцев была популярна следующая мысль: пусть большевики борются с контрреволюцией всех мастей у себя в России, а мировую революцию должен разжигать только что созданный III Интернационал. Как говорится в одной восточной пословице: хвост играл тигром.
Ещё вчера перебивающиеся с хлеба на воду местные ташкентские коминтерновские боссы стали ощущать себя независимыми политиками. Контролируя большие материальные ценности, недавние уличные чистильщики обуви и недоучившиеся студенты вели себя, как набобы – сумасбродные и расточительные восточные князья.
Более того, между лидерами национальных партий и политических групп шла постоянная ожесточённая подковёрная борьба за влияние и деньги. Каждый старался лишь для собственной партии, пренебрегая интересами соседа, который платил ему той же монетой. На практике это выражалось в том, что индийцы интриговали против афганцев. А те в свою очередь тянули одеяло на себя, стремясь забрать ресурсы, предназначенные иранцам и китайцам. В результате – масса упущенных возможностей для формирования единого революционного фронта к Востоку от Туркестана.
