в основном потому, что не хотел тратить силы на борьбу со шнурками – а вот набедренную повязку сорвал и бросил в лестничный проем.
Помедлив, я с легким сожалением посмотрел вниз, на те части, которые у меня, призрака, теперь отсутствовали. Но затем я ухмыльнулся. В поединке озорства и уныния первое всегда побеждает.
Думая о перьях и раскрашенном теле, я вырвался из тела мужчины, выпал из его голой спины. У меня закружилась голова, но я вспомнил, что нужно толкать изо всех сил. Моя нога толкнула его прямо в спину, и он упал в толпу еще до того, как его глаза перестали вращаться.
Растянувшись на столе, залитом пивом, он размахивал руками, словно перевернутая вверх брюхом черепаха, и орал что-то про призрака, который поселился у него под кожей.
Смех летел за мной вслед по лестнице. Не переставая улыбаться, я рухнул на лестничную площадку, а затем, распрямившись, поспешил в свою камеру и с грохотом захлопнул за собой дверь. С задвижкой я ничего сделать не мог, а вот наплести небылиц – еще как. Если повезет, то в течение часа охранника выставят на улицу. По крайней мере, он остался жив, а это главное.
Я – не убийца.
Пыль. В пещере под башней вдовы она была повсюду. Словно жадная плесень, она поглощала все, и ни одна поверхность не ускользнула от ее внимания. Она покрывала ковром балки, скапливалась рядом с мостками и сходнями. Более мелкие частицы отказывались падать и висели в спертом воздухе, словно упрямый туман. Лучи фонарей ловили их и окрашивали в желтый цвет.
Призраки были покрыты коркой из запекшейся пыли. Она цеплялась за их обнаженные тела и одежды, словно превращаясь в еще один слой кожи. Тени становились похожими на свободных призраков древности, которые покрывали себя пудрой, чтобы казаться живыми. Это не помогало тогда, и это не помогало сейчас: работники просто выглядели более бледными и жуткими.
Вдова Хорикс смотрела на балки, которые перекрещивались у стен, сдерживая землю и камни. Среди швов и железных шипов она хотела найти источник терпения и, быть может, спокойствия. Глаза обманывали вдову; ее взгляд скользил к горе земли, который отчасти поглотила то, что построили призраки. Ее величайшее творение кренилось набок под собственным весом. В дымчатом сумраке пещеры виднелись слабо светящиеся голубые фигуры, которые спешно пытались убрать завал.
– Вот этот, – сказала она, указывая на одного из призраков, стоявших на коленях перед ней.
Призрак поморщился еще до того, как его коснулась медь. Когда кнут хлестнул его по плечам, призрак вскрикнул, а в его глазах вспыхнул белый огонь.
– И вот этот.
Палец, выползший из ее рукава, указал на другого призрака. Еще один щелчок сухожилий и медной проволоки. Еще один крик.
Калид держал кнут наготове, но Хорикс промолчала. Гневно шурша юбками, она пошла вдоль строя призраков, глядя на то, как они сжимаются от страха. Пять или шесть этих бедняг, и один или несколько из них виноваты в этой задержке. Им повезло, что ошибка лишь задержала их на пару дней, а не нанесла более серьезный урон.
Если бы Хорикс уже не перекрыла все входы и выходы из башни, то заподозрила бы злодейство, решила бы, что в ряды ее слуг затесался шпион Темсы. Но в данном случае все сводилось к обычной глупости.
– Я повторю вопрос. Кто просил о том, чтобы стену укрепили?
Молчание. Призраки лишь всхлипывали и царапали пальцами темную землю. Хорикс взяла свою трость, похожую на крюк, и ткнула ею в лоб каждого из них.
– Кто? – спросила она.
Наконец вверх поднялась чья-то дрожащая рука. Она принадлежала женщине родом из Скола.
– Твое имя?
– Бела, госпожа.
– Задержка произошла из-за тебя?
– Нет, госпожа. Из-за него.
Она ткнула в сторону светящимся пальцем. Тени, стоявшие в ряд, пригнулись, уклоняясь от него, и лишь один остался стоять прямо – искалеченный призрак, согнувшийся почти пополам. Хорикс вспомнила, что взяла его задешево. Он перевел взгляд на нее и замигал, словно сова.
– Эй, ты! Как тебя звать?
– Кон, госпожа. Сын Караби.
– Этот ущерб причинил ты, Кон, сын Караби?
Подумав, он щелкнул пальцами.
– Я всего лишь упомянул о том, что когда-то работал в Палате Великого строителя.
– А это правда?
– Да. Я сказал об этом Беле, и она назначила меня главным.
– Что ты делал для Великого строителя?
– Носил свитки и заваривал чай. – Призрак, похоже, почти гордился этим.
– Ясно, – кивнула Хорикс и, убрав руки за спину, снова зашагала вдоль строя призраков. – Она, Калид. Та, которая выдвинула обвинения. Она попыталась свалить вину на глупых подчиненных, хотя сама прекрасно понимала, в чем дело.
Полковник намотал кнут на шею Белы, заставив ее лечь лицом на землю.
– Положим ее в саркофаг, госпожа?
Хорикс посмотрела на то, как сопротивляется женщина-призрак, как ее пальцы прокапывают борозды в земле.
– Может, выберем что-нибудь попроще? Одно из тех новых наказаний, которые придумали на Просторах? Я столько про них слышала.
Бела охнула. Ее пары, волнообразно изгибаясь, попеременно окрашивались во все оттенки синего, пока медный ошейник продолжал ее жечь.
– Вода или огонь. Или и то и другое. Выбор за вами, полковник.
– Слушаюсь.
Не говоря больше ни слова, Калид потащил за собой призрака; сейчас он был похож на аристократа, который выгуливает на поводке крошечного жука – одного из тех, которые вошли в моду в этом году.
Хорикс повернулась к призракам.
– Кто-нибудь из вас умеет строить здания, копать или что-то в этом роде? – прошипела она.
Кон отшатнулся.
Она посмотрела наверх – на балки, на сотни призраков, которые сновали по лестницам, спускались по веревкам и раскачивались в подвешенных ведрах. Светящиеся муравьи, бегающие по ее замыслу, по ее творению. Хорикс еще немного полюбовалась его растущими очертаниями, а затем из ее легких вырвался пронзительный крик. Его хриплое эхо умерло; призраки тут же прекратили копать и в страхе уставились на нее. Они были похожи на кур, которые заслышали шаги фермера.
Неделю назад Ямак обещал ей, что сегодня все будет готово. Но этого не произошло, и вот этот завал, несомненно, продлит работу еще на неделю. Еще одна заминка, а ведь песка в часах уже оставалось мало.
Голос Хорикс полетел во тьме, отражаясь от стен.
– Никчемные твари! Хоть кто-нибудь из вас, засранцев, строить умеет?
Где-то наверху, на одном из деревянных помостов, послышался шелестящий шепот. Одного призрака вытолкнули вперед, и стала видна его голова. Это был юноша с узким лицом, похожим на лезвие топора; щеки и крошечные глаза выдавали в нем уроженца Скола. По крайней мере, он выглядел достаточно напуганным, и, значит, его словам можно было доверять. Поцелуй кнута хорошо усиливает преданность.
– Я… э-э… – протянул он дрожащим голосом. – Госпожа, я тоже работал в Палате Великого строителя, – сказал он.
– Тоже носил свитки и заваривал чай, полужизнь?
– Нет. Я… Я рисовал на свитках, госпожа.
