- Как бы то ни было, - разглагольствовал он за кружкой пива на Двенадцатой линии Васильевского острова, - я стал пегим, словно тощий ободранный кролик, и корабельный врач "Вирджинии", на которой я служил, списал меня на берег, подозревая, что я заболел какой-то опасной заразной болезнью. Меня направили в действующую армию, снабдив пятидневным рационом и напутственными речами... А затем меня в составе "коммандос" вышвырнули на французское побережье, я выпустил несколько очередей из своего автомата и очнулся в госпитале. Больше на фронте я не был, но уже никогда и не смог попасть на более-менее порядочный корабль: капитаны показывали мне корму, едва завидев мой камуфляжный нос, хотя я за десять фунтов стерлингов купил свидетельство, что моя болезнь не заразна...
Степана мало интересовали приключения боцмана. Решив приступить непосредственно к делу, Рогов заявил, что он по профессии врач и давно ищет человека, больного такой редкой и неизученной болезнью. Степан красноречиво описывал, что сможет изобрести лекарство против этой болезни и непременно вылечит Кэмпбелла.
Боцман сочувственно кивал головой, медленно глотая пиво. Для него все было ясно: молодому седоголовому хорошо одетому врачу нужен уникальный больной - вот он, этот больной - Джон Кэмпбелл. Советскому врачу нужно десять граммов его, Кэмпбелла, крови - это сделать нетрудно. Джон вовсе не был скупым и полагал, что пролил за короля и Британию больше крови, чем они этого заслуживают, следовательно, мог поделиться и еще с кем-либо. А в отношении обещания русского вылечить его, боцмана Кэмпбелла, Джон понял, что седоголовый, попросту говоря, "заливает", чтобы не переплатить: боцман буквально на собственной шкуре узнал, что стоит лечение в Англии.
После горячей речи Степана Рогова Кэмпбелл сказал, попыхивая трубкой, что всегда чувствовал симпатию к ученым и готов пожертвовать своим здоровьем за небольшое вознаграждение в сумме пятьсот фунтов стерлингов, то есть около пяти тысяч рублей.
Степан оторопел, но боцман, видя, что запросил слишком много, поспешно сбавил цену вдвое.
У Степана было всего около тысячи рублей на те два месяца, которые он собирался прожить в Ленинграде, и он, не колеблясь, выложил их на стол. Но боцман отрицательно покачал головой. Тогда Степан попросил боцмана подождать до завтра, но Кэмпбелл не согласился - "Медуза" уходила ночью.
Степан не знал, что делать. Он поглядел в окно, как чуда ожидая появления какого-нибудь знакомого, чтобы одолжить у него денег. Но кто мог ему встретиться в Ленинграде? Наконец он огорченно развел руками:
- Нет... сделка не состоится.
Они простились вежливо, но холодновато.
Едва лишь Степан Рогов скрылся за поворотом улицы, Джон Кэмпбелл крякнул от досады. Боцман до последней минуты надеялся, что седоголовый, как и подобает солидному покупателю, немного поломается, но все же возвратится и набавит рублей пятьсот. Пусть у врача нет с собой денег, но ведь он вполне свободно мог предложить дополнительно часы, например... И вот теперь все рухнуло. Тысяча рублей - более двухсот долларов!.. Выпадет ли еще когда-либо такой случай получить огромную сумму денег!.. А деньги Джону нужны, - ах, как нужны! Можно было бы обратиться к знаменитому лондонскому врачу Меджиссону и вылечиться от своей неприятной болезни...
Кэмпбелл в тщетном ожидании простоял у пивной еще минут пятнадцать, а затем, махнув рукой, поплелся в направлении Торгового порта. Настроение у боцмана испортилось окончательно.
Но злоключения только начинались. Возвратившись на "Медузу", Кэмпбелл решил завалиться спать. Он направился в кубрик, проклиная эту вонючую конуру, себя, пароходную компанию и весь мир. Спускаясь по трапу, Джон услышал подозрительное поскрипывание металла о металл, а вслед за этим - тонкий мелодичный звон.
О, боцман прекрасно знал этот звук и отличил бы его от тымячи других. Так звенел отпираемый замок матросского сундучка, доставшегося Кэмпбеллу в наследство от деда.
Джон выждал несколько секунд и вдруг резко распахнул дверь кубрика. Дик, рыжий Дик судорожно захлопнул крышку сундучка и отпрыгнул в сторону...
Так вот кто оказался вором!.. Давно уже поговаривали, что Дик - тайный агент, попутно занимающийся мелкой кражей. Джон не хотел этому верить. Но теперь факт был налицо.
Вытянув вперед пудовые кулачищи, Кэмпбелл пошел на рыжего Дика. А тот, оскалив зубы и повизгивая, как пес, вдруг выхватил нож. И тогда боцман рассвирепел. Он хлестал Дика по лицу ладонями - с оттяжкой, чтобы было больнее, - бил его кулаками, а в конце концов пинком ноги вышвырнул за дверь.
Еще плохо отдавая себе отчет в происшедшем, Джон склонился над своим сундучком. Да, все в нем было перевернуто. Но заветные десять фунтов стерлингов все же уцелели. Дик просто не успел их найти.
Боцман лихорадочно пересчитывал купюры, удивляясь, что они стали почему-то мокрыми и скользкими. В кубрике было полутемно, поэтому Кэмпбелл не сразу понял, в чем дело. Он придвинулся ближе к иллюминатору и ахнул: деньги были в крови, и теперь их никто не возьмет!
Боцман тупо смотрел на окровавленные бумажки, а затем машинально перевел взгляд выше, на свою руку. По кисти стекала струйка густой, темной крови, а чуть ниже локтя на матросской куртке виднелся порез. Значит, Дик все же пустил в дело нож! Потеряв всякое самообладание, Кэмпбелл ринулся в погоню за Диком. Но где там! Того уже и след простыл.
Царапина казалась пустячной, но кровь все шла и шла. Она просаливалась сквозь марлевую повязку и капала на пол. А Джон сидел и считал эти капли. Если бы продать эту кровь можно было бы стать даже богатым!
И вдруг Кэмпбелл вскочил. Что могло быть проще: собрать сейчас несколько кубиков своей крови и отнести седоголовому. Как его?.. А, доктор. Рогофф!.. Он сказал, что работает в противораковом институте. Адрес, конечно, можно узнать.
Боцман тотчас же отыскал небольшой пузырек, тщательно вымыл его водой и сполоснул водкой. В пузырек вошло, пожалуй, не десять, а все двадцать граммов крови, но Джон теперь уже не скупился и лишнего не запросил бы.
Перебинтовав рану потуже, Кэмпбелл вновь сошел на берег и отправился на розыски. Онкологический институт ему удалось найти сразу же, но Рогова там не оказалось.
Швейцар объяснил, что рабочий день окончен. Адреса молодого седого врача он не знал.
Зажав в кулаке хорошо закупоренный пузырек с собственной кровью, Кэмпбелл стоял у подъезда, не зная, что предпринять.
Поискать иного покупателя?.. Но не подымут ли его врачи насмех, услышав необычное предложение?.. Выбросить пузырек прочь?.. Жалко.
И, наконец, Кэмпбелл решил. Он вновь постучал в дверь института и протянул швейцару пузырек:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
