— До тех пор, пока вы тут не появились, мы со Шварц-фрау вполне мирно сосуществовали. Она здесь не причем. Желаю и вам обвенчаться с этим привидением и жить с ним в любви и согласии, — размахивая руками и шатаясь из стороны в сторону, изрек начальник лаборатории и продолжил, — задохнулись шестеро моих лучших сотрудников. Метаном! Да, да, болотным газом, а не говном собачьим! А то, что это был именно метан, подтверждает то, что людей, посланных на спасение моим ученым, не спасли даже противогазы! Они сейчас тоже мертвы. Вот они, полюбуйтесь!
— Извините, штурмбанфюрер, но мы здесь причем? Я не вижу логики в ваших рассуждениях, — попытался возразить Вагнер.
— Думайте, что хотите, но вниз вы больше не попадете, — отрезал начальник лаборатории. — В этом вам не поможет ни Гиммлер, ни фюрер, ни даже сам Люцифер. А лучше всего — поцелуйте меня в задницу!
Начальник лаборатории повернулся к Генриху и Вагнеру тылом, согнулся, и, тыча большими пальцами рук в обтянутые армейским сукном ягодицы, еще раз во всю глотку проорал свои пожелания. «Лекен зи мих ам арш» — пронеслось над замком раскатистое эхо. После чего начальник лаборатории рухнул на мостовую и уснул богатырским сном, провожая залихватским храпом эхо, все еще висящее змеиным шипением над стенами замка. Два ожидавших финала фельдфебеля подхватили своего командира и утащили в замок. Через секунду они уже стояли у подъезда, нервно теребя снятые с предохранителя автоматы МП-38.
— Уважаю таких парней, — подытожил Вагнер, выходя со двора замка, — настоящий солдат. Сдохнет, но врага не пропустит. Нет смысла таким перечить. Все случилось так, как я и предполагал. Значит так, Генрих, я тут сделал несколько полезных звонков. И вдобавок сам поразмыслил кое о чем… Предположим, что тени от башен указывают не на конкретное место, где зарыты Апостолы, а лишь намекают на направление поисков.
— Это как понимать, доктор? — исключительно для поддержания диалога спросил Генрих. Его мозги сегодня были заняты совершенно другим. Хотелось краткости, и обмениваться с Вагнером интеллектуальными эпистолами не было никакого желания.
— Я говорю о том, что стоит пройтись в направлении теней и поискать что-либо выбивающееся из пейзажа. Образно говоря, нечто нелогичное, как, например, пирамиду Хеопса под Барановичами или грибы среди антарктических льдов, — немного подумав, предположил доктор. — Хотя последнее не кажется мне таким уж странным… Вполне логично, что замаскированный вход в туннель лежит за пределами замка, чтобы можно было незаметно уйти в случае осады. Также бытует мнение, что под замком существует подземный ход, который связывает Несвижский замок с другими радзивиловскими владениями — замком в городке Мир. И я не удивлюсь, если Золотых Апостолов мы найдем там.
День выдался пасмурным, но это не помешало искателям. Поиски начали от того места, где недавно они созерцали очертания замкового флюгера в пруду. Прищурив глаз и соединив точку расположения тени с верхушкой башни, доктор переместился чуть влево, потом немного вправо, повернулся кругом, еще раз оглянулся назад, мысленно внося в направление маршрута дополнительные коррективы, и указав пальцем в сторону парка, скомандовал:
— Нам туда.
Пройдя около пятисот метров и ничего не обнаружив, Вагнер с Генрихом переместились на несколько десятков метров вправо, развернулись и, пристально разглядывая окрестности, неспешно последовали назад по направлению к башне.
— Как думаете, Генрих, быть может, эти Радзивиллы вели отсчет времени по Гринвичскому меридиану? И тогда положение тени нужно отсчитывать не в 14, ав 17 часов по местному времени? — предположил Вагнер.
— Не уверен, доктор, — возразил Генрих, — во всяком случае, я предлагаю еще раз прогуляться в парк и взять на пару градусов левее.
Через триста метров, в зарослях кустов обнаружилось едва заметное возвышение, чем-то напоминающее захоронение, перекрытое небольшой, поросшей мхом плитой. Не будь поверхность такой горизонтально-ровной, доктор с Генрихом, быть может, и прошли бы мимо, но в их поисках это было именно то, что не сильно, но все-таки выделялось среди паркового ландшафта.
— Ну что, мой друг, по-моему, мы на правильном пути, — произнес Вагнер, сковырнув каблуком мох, скрывающий небольшую каменную плиту. Будьте добры принести из машины лом, лопату, фонари, веревки и запасные батареи.
Пока Генрих ходил за снаряжением, Вагнер расчистил плиту от растительности и без помощи вспомогательных средств даже слегка сдвинул ее в сторону. Подоспевший Генрих, успел слегка помочь доктору ломиком. Мощности двух включенных фонарей не хватало для того, чтобы разглядеть, что именно находилось на дне колодца. Вагнер, как заправский альпинист при помощи веревки ловко соорудил вокруг своих ног и туловища страховочную систему, перекинул один конец веревки вокруг растущего рядом с колодцем огромного дерева, и, приладив на грудь фонарь, ловко спустился на дно.
«Ишь как засуетился, — подумал Генрих, — не доверяет, сам полез — наверно, чувствует добычу, хищник хренов».
На дне колодца обозначился металлический люк с прилаженным к нему массивным кованым кольцом, которое всем своим видом как бы призывало — а ну-ка, потяни за меня, дружок. Вагнер немного поразмыслил, привязал к кольцу спущенный сверху страховочный трос, и прокричал Штраубе, чтобы тот помог ему выбраться. Наверху доктор освободился от веревок, схватился за трос и, призвав на помощь Генриха, потянул его вверх. Послышался легкий скрежет, вслед за которым последовал взрыв с мощным выбросом огня. Люк вылетел наверх и будто огромная, подброшенная вверх монета, совершив над доктором с Генрихом пируэт, рухнул в траву.
— Вот черт, кажется, я потерял свой амулет, — проведя рукой у себя по груди под распахнутой курткой, произнес Вагнер, — похоже, что он улетел вниз. Жаль, если не найдется, мне дорога эта штука. Запахло паленым.
— Что это было, доктор? Партизаны?
— Нет, — ответил доктор, поднимая на Генриха лицо с опаленными ресницами и бровями, — обычный пороховой взрыв безоболочного устройства. Такие ловушки применяли еще древние китайцы. Под люком устанавливаются глиняные сосуды с порохом, который поджигает кремниевый механизм, зажаривая любопытных визитеров. Будь это партизаны, то уж поверьте, они непременно начинили бы подобный фугас костылями и гайками от железнодорожного полотна. Тогда бы нам действительно не поздоровилось. Недавних следов пребывания я внизу не обнаружил, поэтому и взял на себя смелость действовать подобным образом. Да и взрыва, честно говоря, не особо ожидал. По идее все должно было отсыреть.
— Полезем вниз сейчас? — поинтересовался Генрих, осторожно взглянув на часы и моля Бога о том, чтобы Отто перенес спуск на завтра. Время уже перевалило далеко за полдень, и требовалось срочно возвращаться в город выручать Стефанию.
— Завтра полезем, — заключил Вагнер, — мне нужно еще кое над чем поразмыслить, а вам кое-что подсобрать. В подземельях полно метана или другого неизвестного газа, поэтому нам в качестве индикатора необходима канарейка.
— Боюсь, что возникнут сложности, доктор. Здесь не Канары.
— А вы постарайтесь, — нахмурился доктор, — сходите в библиотеку, почитайте, быть может, на каких-нибудь других птиц этот газ действует так же. Соловьев, или, к примеру, дроздов. А может удодов. Короче сделайте все что нужно, черт вас возьми…
* * *
Дверь с лязгом отворилась. Бронивецкий окинул взглядом заложников и, найдя Стефанию, поманил ее пальцем.
— И еще вы трое, — указал он на трех девушек примерно одного с ней возраста. — На выход.
— Куда гэта их? Няужта на расстрэл…, — пронесся по подвалу легкий шепот, — эй, Казик!
— Не вем, адчапитесь, — буркнул Бронивецкий и вывел девушек наружу.
Через несколько минут Стефанию ввели в кабинет. У окна спиной ко входу стоял незнакомец в перемазанной землей одежде, а за столом под портретом Гитлера сидел знакомый всем жителям города комендант Штольберг.
— Молите о вашем спасении вот этого господина, — выдержав длительную паузу, произнес Эрих. — Чего не сделаешь ради друга. Вы свободны.
Генрих обернулся. Стефания ахнула и со слезами на глазах бросилась своему спасителю на шею.
— Ну, все… успокойся… все кончено… ну же, — прижав к себе Стефу, говорил он ей на улице. — Скоро все закончится и тебе нужно будет уйти в отряд. Здесь оставаться опасно. Штольберг хоть и отпустил тебя, но он явно что-то подозревает.
— Как же я теперь людям в глаза смотреть буду, — причитала Стефания, — меня одну отпустили, а остальных под пули?
— Насчет этого можешь не переживать, — заверил ее Генрих, усаживая девушку в машину, — вместе с тобой выпустили еще троих, — он указал на убегающих от комендатуры девчонок, которых полицай вывел из застенков вместе со Стефанией. — Мне удалось убедить Штольберга, что не вполне цивилизовано лишать жизни таких молодых дам, которые принесут гораздо больше пользы, трудясь в Германии во имя ее блага.
