— Их действительно угонят в Германию?
— Если им некуда будет спрятаться — да. Причем, в ближайшие дни. Но тебе это не грозит, я думаю, что командир отряда позаботится о тебе. Хотя, черт возьми, мне бы так хотелось увезти тебя с собой… Я хочу, чтобы ты знала, что я влюблен в тебя с той самой минуты, как впервые увидел. Как-то так…
— Прости меня, но это невозможно, — уткнувшись мокрым носом Генриху в щеку и покрывая его поцелуями, заплакала Стефания. — Ну почему ты не появился здесь раньше? А теперь уже поздно, я беременна и, наверное, люблю Адама… Ковальчика. Настоящего, а не того, чью фотографию ты принес. Вернее, люблю вас обоих. Никогда бы не подумала, что подобное может в моей жизни произойти. Ни-ког-да, — по слогам добавила девушка.
— Да, — горько улыбнувшись, вздохнул Генрих, — вот оно все как вышло. Никогда бы не подумал, что этот лысый клоун будет мне конкурентом. Но ты успокойся, — Генрих грустно подмигнул Стефании, и подбодрил ее легким щелчком по носу, — коли так все обернулось, то одному из нас нужно отойти в сторону. И теперь я знаю кому. Приехали, — произнес Генрих, останавливая «Опель» возле мастерской Язэпа. Он помог Стефании выбраться из машины, галантно распахнув перед ней дверь.
На звук колокольчика из конторки показалась лысая голова Адама.
50
6 июля, наши дни. Несвиж
Изучив показания задержанного, Островский пришел к выводу, что, возможно, рано прощаться с паном Бронивецким. Ситуация выглядела несколько иначе, нежели рисовалась ему накануне. Его настораживали некоторые детали, о которых в показаниях Ежи не было ни слова. «Что-то этот поляк не договаривает, — думал Вадим, барабаня пальцами по трубке телефона. — Боится? Да, несомненно, боится, но кого? Зачем так настойчиво тянет на себя? Хотя, с другой стороны, для следствия эта вероятная ветвь была бы нежелательна. Интерес Бронивецкого к документам и камню вполне объясним, и действия его логически выглядят безупречно. На выяснение же всех обстоятельств может уйти очень много времени, что прямо расходится с моими планами, да и не так уж это важно, ибо преступник схвачен, похищенные вещи найдены, а сами участники событий полны раскаяния и активно сотрудничают со следствием. Неизвестный или неизвестные, которых выгораживает пан Шумахер, конечно же, никого не посылали убивать. Их интересовали только бумаги и камень. Стало быть, на этом можно поставить точку и переходить ко второй части Марлизонского балета».
Еще накануне Островский принял решение не сообщать начальству о своем договоре с одним из свидетелей. Во-первых, потому что тот слыл в городе личностью одиозной и странной, а во-вторых, потому, что Вадиму совсем не хотелось выглядеть в глазах майора Миронова человеком, которому можно что-то диктовать. Кроме того, выдача улик, проходящих по делу об убийстве, едва ли была бы понята и одобрена руководством. Да и сам предмет договора выглядел как-то странно и представлял Вадима далеко не в лучшем свете, что было чревато расспросами и подозрениями, отнюдь не полезными для его карьеры.
Чтобы как-то подстраховаться, он позвонил Виктору.
— Слышал, взял убийцу? — начал тот с вопроса.
— Да, — коротко ответил Островский, которому совсем не хотелось сейчас разговаривать об этом.
— Наш, местный? — не унимался Виктор.
— Местный, — подтвердил Вадим его догадку и тут же, чтобы не дать собеседнику задать следующий вопрос, заговорил о Григории.
— Я сейчас же поговорю с ним, — охотно согласился Виктор, выслушав приятеля. — Думаю, он выполнит обещание. Ты же знаешь, что Гриша немного повернут на всей этой радзивилловской ерунде. Уже и седина в бороду, а все не переменился, не успокоился. Даже Альке по ушам проехал, так что она теперь невесть что себе возомнила. Он буквально бредит славой первооткрывателя подземелий. Пусть потешится, а я проконтролирую. Может, хоть после этого успокоится.
— Не думаю, — усмехнулся Вадим. — Ты сам-то там, наверно, все уже облазил?
— Ну, все не все, а посмотрел. Сомневаюсь я, что там найдется хоть одна щель, куда дотошные кладоискатели не совали свои носы до меня. Вот разве что ход, что к браме вел, раскопать…
— Что ж не раскопал? — спросил Вадим, почувствовавший какой-то интерес в голосе Виктора.
— Как ты себе это представляешь? — удивился тот. — Это же сколько кубов грунта!
— А что тут представлять, ты ведь подрядчик по реконструкции. Подогнал утром экскаватор, поставил задачу и копай себе по тихой грусти. Никому и в голову не придет, чем ты там занят.
— Глупости все это, — отмахнулся Виктор. — Глубина там приличная, да и воды грунтовые могут враз всю затею превратить в аварию. Мне за это потом начальство голову снимет. Нет, мне моих сокровищ пока хватает. Вот если бы наверняка знать, тогда другое дело.
— Так может Гришка и знает? — осторожно поинтересовался Островский. — С чего-то же он суетится?
— Ой, нет, — засмеялся собеседник, — я тебя умоляю. Откуда ему знать? Так, наверно, насочинял себе что-то и думает, что самый умный. Сколько уже таких осведомленных было… И где они теперь?
— А ты хоть знаешь, ради чего двух человек убили?
— Догадываюсь, — ответил Виктор, понизив тон.
— Может быть, эти улики, которые твой Гришка у меня выклянчивает, что-то действительно из себя представляют. Ну, вроде ключа или карты. Как думаешь?
На том конце наступила пауза.
— Не знаю, — наконец ответил Виктор. — Может, и представляют, только откуда мне знать?
— Так ты и разузнай осторожненько так у Гриши, — заторопился Островский. — Дерни его за язык. Пойми, мне ж тоже идиотом выглядеть не хочется. Завтра он залезет в подвал и найдет там что-нибудь, а послезавтра весь Несвиж будет об этом судачить. Не дай Бог, выяснится, что я ему по доброте душевной ключ подогнал, да еще от начальства скрыл. Ты понимаешь, чем пахнет? Там и до Минска дойдет…
— Ничего он там не найдет, — перебил его Виктор. — Не думал, что ты такой впечатлительный.
— Станешь тут с вами, — обиделся Островский. — Короче, я хочу, чтобы ты присутствовал при передаче улик, — вернулся он к тому, с чего начал. — Для гарантии, так сказать.
— Для гарантии? — переспросил Виктор, в голосе которого вдруг появились настороженные нотки. — А бумаги там никакие подписывать не надо? Пойми правильно, не хотел бы я впутываться в милицейские дела.
— Никаких подписей, у нас исключительно джентльменское соглашение с твоим родственником. Он берет улики на сутки и через двадцать четыре часа возвращает их мне в целости и сохранности. И молчит потом как рыба об лед чтобы ни одна сука, ни сном не духом.
— Хорошо, — согласился Виктор. — Когда?
— Давай ближе к вечеру, после работы. Я так понимаю, что ты часов до шести точно будешь на объекте.
— Тогда в шесть у Гриши.
— Лады, — согласился Вадим.
Отключившись, Островский еще некоторое время пребывал в задумчивости. Утром ему доложили, что во время работы Куцего подсобником на реконструкции замка именно главный инженер управления покрывал все его сумасбродные затеи, связанные с поисками в подвалах замка и раскопками в котлованах, подготовленных для прокладки новых сетей водоснабжения и канализации. «Странно, — рассуждал он, — что может быть общего между такими разными людьми? Еще можно понять, почему Григорий, но Виктор… А что если столь неочевидная связь все же существует? Это на первый взгляд — ничего общего. Если же вдуматься, то кое-что можно предположить. Допустим, они связаны между собой. Виктор в замке полновластный хозяин. Все строительно-монтажные работы проводятся под его непосредственным руководством и присмотром. У него вся полнота власти. Без него там ни единый камень не сдвинется. Значит, без покровительства такого человека двум кладоискателям-любителям никак не обойтись. Виктор и Григорий родственники, что значительно облегчает задачу последнему. Договориться им ничего не стоит, учитывая все обстоятельства».
Он вспомнил, как однажды Виктор обмолвился, что деньги на строительство своего нового дома одолжил у Гришки, которому их несут за его сомнительное врачевание чуть не с утра до вечера. Выходит, вроде как обязан. Неужели Виктор отказал бы родственнику? Очень сомнительно. Вот и мотивчик складывается, как говорит майор Миронов. Черт возьми, а ведь действительно. Если я все правильно понимаю и ничего не упустил в своих рассуждениях, то, как только Гриша получит бумаги и камень, за которые поплатились жизнью старик Юркевский и Франц Куций, он тут же побежит в замок, чтобы попытаться воспользоваться ими для достижения своей сумасбродной цели. Как же это будет происходить? Без помощи родственника проникнуть в подвалы, да и на территорию охраняемого государством памятника истории и культуры будет очень непросто. Сомнительно, чтобы он полез туда ночью, когда не ровен час нарвешься на сторожей. Кстати, сторожей тоже надо проверить: что за люди, нет ли между ними чего. Однако Гриша уверен, и эта уверенность просто написана у него на роже. Ну, что ж, посмотрим, так ли уж я не прав. Надо будет обязательно организовать за ним скрытое наблюдение. Чем черт не шутит. А он пусть пока думает, что всех перехитрил.
