— Наверно, обогнали соседей, — решил он, — иначе диктор указал бы, что определили американцы и японцы. На этот раз наши данные им помогут.
От этих мыслей ему стало как-то легче, теплей на душе.
— Наименьшее расстояние от эпицентра до наших берегов определено в две тысячи километров, — сообщил диктор, — поэтому приближение волн, если возникнут, следует ожидать через три часа. Повторяю сообщение…
Вольский повернул регулятор, уменьшив громкость. Надо было собраться с мыслями. Сутулясь, торопливо потирая руки, шагал он вокруг стола и дуба. Остальные сидели неподвижно, следя за ним глазами.
После третьего круга Вольский сказал:
— Что ж, сообщения утешительные. Все складывается пока не худшим образом!
— Когда двенадцать баллов, то все остальное как в том анекдоте: икал ли больной перед смертью или не икал? — сказал Маршан, злясь на себя, на весь мир. Ведь делать ему здесь первые дни все равно было нечего. Мог бы попросить остаться, сейчас был бы там. Он видел Катю в бетонном доте, знал, что сейчас она следит за вздрагивающими стрелками приборов и никуда от них не уйдет.
Вольский сделал еще круг, прежде чем ответил.
— Не совсем так, дорогой мой, разница есть. При подводных землетрясениях цунами возникают редко, примерно в одном случае из ста. Это происходит, когда очаг расположен вблизи дна океана и воду подбрасывает с особой силой. В других случаях Мощная толща пород смягчает удар и сильного волнения воды не бывает. Глубина гипоцентра — девять километров — позволяет надеяться, что цунами не возникнет. И еще кое-что следует учесть. За доступную изучению историю, примерно за полторы тысячи лет, известно около четырехсот цунами. Из них тридцать порождены взрывами вулканов, остальные — детища землетрясений. Конечно, учтены далеко не все, но это картины не меняет. В Атлантике известно около тридцати случаев цунами; в Индийском — десяток, а все остальные — проклятие Тихого океана! Здесь в среднем раз в четыре года жди, бойся.
— Вот память, — наклонившись к Борису, несколько театрально прошептал Басов и сделал жест, смысл которого был ясен — записывай.
Маршан безучастно смотрел в даль, на огни поселка, крепко сжимая зубами погасший окурок.
— Путь многих цунами прослежен. Установлено, что для нас наиболее опасны волны, рожденные в Тускарорской впадине, — эти бьют без промаха. А заденут ли наши берега волны из Алеутской впадины, еще неизвестно. Да и три часа на подготовку — это подарок! — Вольский, пододвинув свой стул, сел рядом с Маршаном, добавил: — Таким образом, двенадцать баллов определяют еще не все!
Оптимистические предположения Вольского оказали влияние. Маршан наконец-то расстался с окурком, вытер губы. Басов с шумом выдохнул воздух, присмотрелся, еще раз выдохнул и заключил:
— Пар видно! То-то чувствую, похолодало. На такой высоте даже среди океана климат резко континентальный.
— Особенно когда кончается действие коньяка, — дополнил Маршан его наблюдения.
Басов принес из палатки куртки, Вольскому аккуратно накинул на плечи, затем оделся сам.
— А молодежь пусть сама о себе позаботится, — благодушно сказал он, — если есть нужда. Когда мне было столько, я всю зиму без пальто!
Он начал подробно рассказывать, какие были морозы, как хорошо его грела кровь, когда, заблудившись на охоте, ночь провел в снегу.
Такой пустяковый разговор был кстати. Все они устали от долгого, трудного дня и от этого ожидания возле приемника.
Закончив воспоминания, Басов проявил хозяйственность, выключил фонарик, экономя батареи.
Огромный, ледяной, полупрозрачный шар с тоненьким желтоватым ободком уже висел над долиной, и холодный, мерцающий свет заливал все. Далекие горы стали четкими, скалистыми. От них пролегли длинные тени. То, что днем выглядело ярко-зеленым, теперь стало черным, лакированным, мерцающим.
Минуты тащились еле-еле.
Долгий, трудный день сказывался: все очень устали. Временами чуть слышно доносилась музыка какой-то далекой станции.
Борис, зевая, подумал: «Скорей бы сбылся благоприятный прогноз Олега Сергеевича». Ему уже не хотелось никаких приключений. Залезть бы поскорее в спальный мешок, потянуться, заснуть!
Давила усталость.
Так хотелось услышать долгожданное: «Отбой!» — но диктор все повторял: «Ждите известий».
Голос его звучал тихо, словно он тоже устал.
Свидетельство Тура Хейердала
— Переживания переживаниями, а все же надо подкрепить слабеющий дух материальной субстанцией. — Басов скользнул по всем взглядом, ожидая, что его остроумие получит должную оценку.
Оживление Бориса относилось не столько к форме, как к сущности предложения Басова. Есть ему уже хотелось, пожалуй, даже сильнее, чем спать.
— Может, Олег Сергеевич, по глоточку спирта, по такому, можно сказать, аварийному случаю? — предложил Басов.
Глядя на Вольского, подумал: «Вот ведь человек, другой бы в его годы да при его положении только по курортам да по заграницам».
— Спасибо, — ответил Вольский, — спирт нам еще пригодится, а вот чайку крепкого было бы хорошо.
Борис разжег паяльную лампу, поставил чайник и только отнял руку, тот подпрыгнул, словно его, как живого, обожгло пламя. Слетела крышка, плеснула вода. Этого Борис уже толком не заметил, потому что он сам закачался, будто в лодке. Земля дрогнула, застонала. Ветви дуба, кусты заколыхались почти как тогда, при ветре, порожденном вертолетом. И над вулканом стало совсем светло, стаей взлетели искры. Все произошло так быстро, что и испугаться-то по-настоящему времени не хватило.
Это пришло несколько позднее. Басов побледнел, вероятно, сильно, судя по тому, что и при мертвом лунном свете было заметно. На лбу у Маршана заблестел пот. Борис, невнятно ругаясь, водворил чайник на положенное место. Руки его дрожали.
— Пять баллов, как по учебнику, — тревожно озираясь, сказал Вольский. — Наверно, долетели до нас отголоски того, двенадцатибалльного.
— Боевое крещение! — хрипло засмеялся Басов.
Вскоре кусты перестали колыхаться, все стало по-прежнему — тишина и покой.
— В этой зоне сильных землетрясений не случалось. Энергия пятибалльного землетрясения примерно отвечает взрыву одной атомной бомбы среднего калибра. Увеличение на один балл соответствует двадцатикратному возрастанию энергии. Вот и попробуйте представить, что бывает там, где возникают цунами. — Вольский передвинул «спидолу», съехавшую на край стола, посмотрел на кратер, усмехнулся. — Лишь бы не разбушевался этот старик — мой родственник.
