В роли дополнительного оружия к снайперской винтовке у меня теперь 9А-91 есть, «девятка», в общем. К ней длинный глушитель и шесть магазинов. Магазины тоже набил и разместил в подсумки. Потребуется — отстегну подсумки с рожками к АК и подвешу эти самые.
За основное оружие АК-103 пойдёт, с коллиматорным. И оптика будет поблизости, в любую секунду доступна. Наше боковое крепление ведь чем хорошо — не только доступом к открытому прицелу, но ещё и мгновенной установкой всего. Прицепил к автомату ещё и подствольник. Осмотрел ПСС, завернул в пакет — он сразу пойдёт в тайник. А вот «гюрза» — в набедренную кобуру. Запасной магазин в крепление на кобуре, остальные три — в карман разгрузки.
Достал ночник, зарядил свежие батарейки, ещё пару комплектов уложил в РД. Затем загрузил в него прицел в чехле. Туда же упаковал ещё один полный боекомплект к каждому стволу, который на виду едет. «Кенвуды» в зарядник поставил. Один мне, один — Боните. Связь — первое дело. Авиации по итогам проверки пять поставили, десантникам тоже, связь вообще отличилась — даже не ругали. Такая вот печальная армейская хохма.
Вскрыл цинк с «вогами», достал шесть штук, засунул в кармашки гранатной сумки. «Воги» вообще штуки хорошие — взрываются от удара, осколки хоть и мелкие, но летят густо. Когда в кино показывают, как боец из подствольника в окно пульнул, а оттуда клубы пламени и трупы врагов на улицу вылетают — это, конечно, красиво, но от правды далеко. Хлопает «вог» несолидно, как петарда, и пламени не густо, разве только ночью вспышка видна. Но и те, кто говорит, что «вогом» убить можно, если только в лоб прямым попаданием зарядить, — тоже кругом не правы. Убивает «вог» нормально, но на не слишком большом расстоянии. Траекторию надо представлять и целиться получше. А вот когда противник за камнем, а за ним — стена скальная, а гранату не добросить, или попасть ею трудно, то тогда прицелишься из подствольника повыше его прямо в стену, тянешь на себя скользящий крючок спуска — и бум! Полетела граната — и прямо у стенки лопнула облаком осколков. Убить-то, может, и не убило, да всего изорвало. И как самый крайний случай, когда самим подствольником воспользоваться не можешь, а нужны гранаты с ударным взрывателем, достаёшь из сумки «вог», бац его об каблук — и бросаешь. И всех делов.
Извлёк на свет тропические ботинки «пустыня», почистил, поставил. Камуфляж достал снова «камыш», российского производства, из-за «ленточки». Не самый тут лучший цвет, но что делать, если у нас в России «саванна» не выпускается. Все жё «камыш» ближе всего к истине, к местному ландшафту. Может, удастся купить в Аламо местную расцветку? Впрочем, пока на мне от него только брюки будут — сверху надену майку трикотажную и разгрузку. А наш, Русской Армии камуфляж, надевать — могут не понять. Даже если без знаков различия. А вот «лешего» взял. Тут уже не до других мыслей. Если лохматый камуфляж вообще понадобится, то он должен работать. Скатал и к РД прицепил.
Теперь «армалайт». Его напоследок оставил. Это инструмент тонкий, для меня так и главный, пожалуй, особого ухода требует. Достал из чехла, разобрал, почистил и смазал. Затвором пощёлкал. Хороший здесь затвор, удобный, можно большим пальцем перезаряжать. Прицел уже пристрелян, поэтому просто проверил его, не сбиты ли привычные начальные установки, чтобы не проверять в последний момент, на сколько он метров выставлен и какой ветер на нём учтён.
Пластиковый футляр брать не буду — поедет винтовка в нейлоновом чехле. В нём можно будет её в бортовой тайник прятать. Проверил патроны — осталось ровно сорок штук в пачках. Пока хватит, но надо будет ещё купить. Хороший патрон, мощный, когда засаду били — я оценил. Мало никому не показалось, даже моему плечу.
Приготовил очки тёмные, противопылевые, бандану и панаму. Бандану не на голову — лицо заматывать от пыли. Некоторые тут в респираторах ездят, если в открытой машине, сам видел. Но в респираторе на такой жаре морда потеет неумеренно. Надо бы вообще эту, как её… не помню названия, у нас их все «арафатками» называют. В общем, арабы голову обматывают и лицо одновременно. Англичане такое в тропическую форму своим спецчастям ввели, кажется.
Вроде всё готово. Осталось сумку с вещами упаковать. Большую пластиковую канистру и флягу водой с утра наполню, а сухпайки на неделю сейчас распределил. Один в РД, а остальные в отдельную сумку, в машине под сиденье спрячу. Сухпайки не армейские, а из магазина, для путешественников. Тоже понейтральней будут.
С сумкой минут за пятнадцать закончил. Всё гражданское и двойного назначения. Камуфляж если и есть военный, то военный «оттуда». И всегда в сочетании с невоенным будет. А так здесь половина населения одевается — никаких лишних подозрений.
Пошёл вниз кофе пить на веранде. Кому как, а мне кофе спать не мешает. Ни чуточки. Сварил себе в турке, налил в чашку, чашку на блюдце поставил и со всем этим пошёл на веранду — в кресле сидеть и от тёплого вечера млеть.
Бонита свои вещички просохшие снимала с верёвки. Увидела меня, улыбнулась. Собрала вещи в кучу, зашла с ними в дом. Думаю, гладить сейчас будет. Но нет, вышла ко мне, только не с кофе, а с бокалом вина — того самого, «вишнёвого». Села рядом молча, ноги из сандалий вытащила и перед собой на другое кресло уложила. Красивые ноги, в закатном свете бронзовые, ступни изящные, щиколотки тонкие, такие, что пальцами охватить можно. Красивая она, очень красивая. Я тихонько на профиль посмотрел — подбородок точёный, губы полные, нос прямой и аристократичный до неестественности. Ресницы полуопущены, брови чуть вразлёт, лоб… просто соразмерный удивительно. Блестящие волосы туго затянуты в хвост и тоже отливают бронзой.
— Ну что, — спрашивает, — закончилась безопасная жизнь?
— Похоже, что так, — ответил.
— Ты знаешь, а все вокруг думают, что мы уже семья, — как-то странно произнесла она.
— Знаю, — кивнул я. — Пусть думают.
— Пусть думают, — повторила она.
Дальше молчали. Совсем стемнело. Она поднялась и сказала:
— Иди спать. Нам завтра трудно будет, долгий будет день.
— Да, пожалуй. Спокойной ночи.
Она зашла в дом, а я посидел ещё немного и тоже пошёл наверх. Поднялся в спальню, разделся, пошёл в душ. Поплескался всласть, вытерся и пошёл в постель. Едва лёг — дверь открылась. Бонита. Тоже только из душа. Даже в том свете, что в спальню через окно попадал, видно было, как у неё мокро блестят волосы. И мокрыми они у неё сильнее виться начинали. Чёрные волосы. Тёмные в темноте лицо и плечи, белое полотенце, в которое она запахнулась. Подошла к кровати, остановилась и тихо спросила:
— Ты спишь?
— Нет.
— Они думают, что мы — семья. А ты даже не знаешь, как это со мной.
— Не знаю.
Она сбросила полотенце, шагнув вперёд, в полосу лунного света из окна. Всё её тело из тёмного силуэта превратилось неожиданно в рельефную скульптуру. Прекрасная шея перетекала в сильные и в то же время изящные прямые плечи, грудь, пожалуй, даже крупная чуть-чуть, самую малость, отвисала под своей тяжестью, как бы добавляя себе естественности, и была нежна и упруга. Плоский, мускулистый живот с чудесным небольшим пупком сейчас был покрыт гусиной кожей — Бонита замёрзла. Бёдра были божественны, и божественны же ноги. Аккуратное маленькое пятно волос в треугольнике паха только притягивало взгляд, подчёркивая, каким же красивым может быть это место у женщины.
— Красивая? — улыбнулась она, перехватив мой взгляд.
— Безумно красивая.
— А так?
Она повернулась спиной. Говорят, такие красивые попы бывают только у кубинок и бразильянок. Ерунда, у них таких тоже не бывает. Форма зада Бониты представляла собой завершённую гармонию. Идеальные ягодицы, две маленьких ямочки повыше копчика, совершенная ложбинка сильной спины, тонкая талия, развёрнутые плечи.
Она снова повернулась лицом, я видел, как в улыбке сверкают зубы:
— Ты всё рассмотрел?
— Но не насмотрелся.
— А надо было насмотреться, пока я тебе предлагала, — сдержанно хихикнула она. — Теперь будет труднее.
Она встала на колени возле меня на кровати, одним махом сдёрнула простыню, которой я был укрыт.
— Не обманул, я тебе понравилась. Ты устраивайся поудобней, чтобы всё-всё видеть.
И, обхватив меня руками за бёдра, быстро нагнулась. Волосы рассыпались, но она откинула их рукой в другую сторону. Чтобы я всё видел.
Территория России, протекторат Русской Армии, Пункт постоянной дислокации
22 число 6 месяца, суббота, 07:00
Этой ночью мы почти не спали. Уже ближе к утру, утомлённые, буквально измучившие друг друга, мы всё же уснули в обнимку. И в семь утра нас разбудил звонок будильника в моих наручных часах. Я суматошно приподнялся на кровати, и рука Бониты свалилась с моей груди. Это её не разбудило, она только что-то пробормотала по-испански. Я откинул с её лица рассыпавшиеся волосы, начал целовать в висок, щёку, шею, плечо. Так, не просыпаясь, она обхватила меня за шею и притянула к себе. Подъём отложился на час.
