Нопри словно и не заметил оскорбления. Он нетерпеливо подался вперед.
— Я убежден, что Булбитианец поддерживает контакт с сублиматами, — сказал он.
— Да? Разве это не в сфере ведения наших коллег из Нумины? Например, госпожи Двелнер?
— Да. И я говорил с ними об этом, но этот Булбитианец хочет общаться только со мной — не с ними.
Йайм задумалась.
— И даже тот факт, что при каждой вашей попытке он вас убивает, не может поколебать вашу веру в это убеждение?
— Бога ради, — сказал Нопри. — Тут ни при чем вера. Я могу это доказать. Если не сейчас, то скоро. — Он погрузил лицо в пары, поднимающиеся над наркочашей, сделал глубокий вдох.
Йайм посмотрела на автономника.
— Корабль, вы все еще слушаете?
— Слушаю, госпожа Нсокий. Очарован каждым словом.
— Господин Нопри, сколько человек в вашей команде — восемнадцать? — Нопри кивнул, задержав дыхание. — У вас здесь есть корабль? — Нопри отрицательно покачал головой. — Может быть, Разум?
Нопри выпустил изо рта облачко и закашлялся.
Йайм снова повернулась к автономнику.
— У команды, в состав которой входит господин Нопри, есть здесь Разум или искусственный интеллект?
— Нет, — ответил автономник. — И у команды Нумины тоже нет. Ближайший Разум в настоящий момент, если не считать, конечно, мой собственный, вероятно, находится в корабле, направляющемся сюда с «Полного внутреннего отражения». Здесь нет Разумов или истинных искусственных интеллектов. По крайней мере Разумов и интеллектов Культуры.
— Он не очень расположен к Разумам или искусственным интеллектам, — подтвердил Нопри, отирая глаза. Он снова вдохнул из наркочаши. — К автономникам он чуть более толерантен, если откровенно. — Он посмотрел на автономника и улыбнулся.
— Есть какие-либо известия от корабля с «Полного внутреннего отражения»? — спросила Йайм.
Нопри покачал головой.
— Нет, тут никогда не бывает никаких новостей. Они не любят раскрывать расписания. — Он снова сделал глубокий вдох из чаши, но на этот раз быстро выдохнул. — Они либо появляются без предупреждения, либо вообще не появляются.
— Вы думаете, он может не появиться?
— Нет, вероятно, он появится. Но гарантии никакой нет.
Нопри проводил Йайм в ее покои — невероятно большое многоуровневое пространство, примыкающее к громадному искривляющемуся коридору. Чтобы добраться сюда пешком из Офицерского клуба, потребовалось бы около получаса, поэтому они воспользовались услугами одного из колесных автономников, который прихватил их стулья вместе с ними и покатился по темному высокому коридору в направлении ее покоев. Они катились по странному опрокинутому интерьеру Булбитианца, и Йайм подняла голову к высокой перевернутой арке потолка. Они снова находились в низшей точке небольшой долины. Автономник катился по ровному, узкому полу шириной около метра. Потом стены стали ребристыми, и теперь впечатление возникало такое, будто они двигаются по выпотрошенному нутру какого-то гигантского животного. Ребра расширялись в направлении к широкому плоскому потолку, где расстояние между ними достигало двадцати, а то и более метров.
— Они любили высокие потолки, да?
— Прыгающие виды любят высокие потолки, — ответил Нопри.
Она попыталась представить себе это место, наполненное одноногими существами, которые его и создали, вообразить, как они прыгают на своей единственной ноге. И конечно, головой вниз — она двигается по потолку, а они прыгают к ней навстречу, приближаются с каждым скачущим шагом, а потом возвращаются на свой широкий пол. В прежние времена громадная структура вращалась бы, создавая уровень гравитации, предпочтительный для этих существ, сейчас же осталась только неприятная тяга, являющаяся следствием балансирования на кривой гравитационного колодца сингулярности.
— Эта штука больше вообще не вращается? — спросила она.
— Очень медленно, — сказал корабельный автономник после паузы, когда стало ясно, что Нопри не ответит. — Это вращение настроено на вращение самой галактики.
Она задумалась.
— Это медленно. Интересно почему?
— Все остальные тоже так, — сказал Нопри, кивая.
— Спасибо, — сказала она, когда дверь в ее покои, повернувшись, словно клапан, раскрылась. Корабельный автономник чуть поклонился и вплыл внутрь, неся ее сумку с вещами.
Нопри заглянул через ее плечо в сумеречное пространство.
— По-моему, тут ничего. Хотите, чтобы я остался?
— Очень мило с вашей стороны, но нет, — ответила она.
— Я не имел в виду для секса, — сказал он. — Для компании.
Она проводила взглядом маленького колесного автономника, который увез Нопри, потом повернулась к своим покоям. Эта дверь когда-то, вероятно, была чем-то вроде окна на высоте потолка. Вот почему она поворачивалась вокруг своей горизонтальной оси, оставаясь в открытом состоянии толстенным препятствием в середине трехметрового дверного проема. Йайм поднырнула под дверь, и та закрылась за ней.
Помещение, в котором она оказалась, имело довольно замысловатый вид: много уровней и ниш, стены которых терялись в сумерках. Несомненно, оно было более пригодным для обитания до того, как перевернулось с ног на голову.
К ней подплыл корабельный автономник и сообщил, что он обнаружил своеобразную кровать — он не сомневался в назначении этого предмета — на жидкостной основе, пригодную и безопасную для гуманоидов.
Местонахождение ванной еще предстояло выяснить.
— Вы — солдат? — спросила молодой доктор.
Ватюэйль закатил глаза.
— Кем я только не был — солдат, морской офицер, морпех, летающий боец, подводник, космический воин, вакуумный воин, чистый интеллект, внедряющийся в военные аппаратные средства противника или в его программы. Вам это в новинку? Существует Соглашение о методах и средствах ведения войны, доктор; я не должен подвергаться пыткам или неавторизованному вмешательству. Вы имеете право считать мой код и все его содержимое, но вам запрещено вторгаться в мое сознание. И тем более запрещено — в целях наказания.
— Вам кажется, что вы подвергаетесь какому-то наказанию?
— Почти, — ответил он ей. — Все зависит от того, как долго это будет продолжаться.
— И как долго, по-вашему, это будет продолжаться?
— Не знаю. Я тут ничем не командую.
— А кто, по-вашему, тут командует?
— Ваша сторона. Может, вы. Зависит от того, кто вы есть или кого представляете. Кого вы представляете?
— А кого, по-вашему, я представляю?
Он вздохнул.
— Вы никогда не устаете постоянно отвечать вопросами на вопросы?
— А, по-вашему, я должна уставать?
Он хохотнул.
— Да, по-моему, должны.
Он не мог понять, почему он здесь. Они взяли его код, они знали все, с чем он здесь появился. К этому моменту он уже не знал ничего такого, что было бы не известно им. Это не должно было случиться — аварийная программа должна была уничтожить его личность и воспоминания со всей остальной информацией, содержащейся в коде, как только стало понятно, что он — в форме темного оконечника — не выживет в этой атаке. Если ты уничтожался полностью, то это не имело значения, но если от тебя что-то оставалось, то ты пытался сделать так, чтобы в руки врага попало как можно меньше информации.
Но иногда аварийная программа не срабатывала вовремя. Нельзя было делать ее запускающую часть слишком чувствительной, потому что в этом случае она могла запуститься преждевременно. Так что случались ошибки. Он попал сюда по ошибке.
Впрочем, это не имело значения, он основательно перебрал свои воспоминания, оказавшись здесь, в этой простой комнате с молодым доктором, и не нашел там ничего, чего не должно было быть. Он знал, кто он такой, — он был майор Ватюэйль — и он знал, что вот уже не одно десятилетие существует в виде кода в гигантской военной имитации, которая должна была подменить собой реальную войну между сторонниками и противниками Адов. Но у него оставались весьма смутные воспоминания о его предыдущих миссиях, а о своем существовании за пределами этих миссий он не знал вообще ничего.
Так оно и должно было быть. Его базовые личностные свойства (те, что в безопасности пребывали где-то совсем в другом месте, в одном или более из защищенных субстратов, которые были самыми безопасными хранилищами противниками Адов) изменялись в соответствии с уроками, которые он получал в каждой из его записанных миссий, и именно выжимки этой личности загружались в каждое из его последующих воплощений, но ничего такого, что бы могло пойти на пользу врагу. Каждая личность (будь то в человеческой форме, абсолютно машинной или программной, которая могла принимать любую внешность в зависимости от обстоятельств), прежде чем ей позволяли приблизиться к театру военных действий, проверялась на наличие информации, которая могла представлять ценность для врага.
