— Я всегда серьезна.
— Это верно. — Она встала, открыла выдвижной ящик и вытащила одеяло, которое положила на меня и тщательно подоткнула вокруг меня, скрыв обнаженные руки.
Не успела она ответить на мой вопрос, как в маленькую комнату заглянула старший инспектор Скаайат.
— Доктор сказала, что ты очнулась.
— Почему? — спросила я. И в ответ на ее озадаченное выражение лица добавила: — Почему я очнулась? Почему я не умерла?
— А ты хотела? — спросила Скаайат, которая, похоже, так и не поняла меня.
— Нет. — Сеиварден предложила мне чаю, и я отпила, сделав глоток больше, чем прежде. — Нет, мне не хотелось быть мертвой, но, сдается, слишком уж много возни, чтобы оживить вспомогательного компонента. — И это жестоко — вернуть меня только для того, чтобы лорд Радча могла отдать приказ меня уничтожить.
— Я не думаю, что кто-нибудь здесь думает о тебе как о вспомогательном компоненте, — заявила старший инспектор Скаайат.
Я посмотрела на нее. Она казалась совершенно серьезной.
— Скаайат Оэр, — начала я безжизненным голосом.
— Брэк, — прервала меня Сеиварден, и в ее голосе прозвучала настойчивость, — доктор велела лежать спокойно. Вот, выпей-ка еще чаю.
И почему это Сеиварден здесь? И Скаайат?
— Что ты сделала для сестры лейтенанта Оун? — спросила я невыразительным, но резким голосом.
— Предложила ей стать клиентом, как ни удивительно. Но она не согласилась. Она уверена в том, что ее сестра была обо мне высокого мнения, но сама она меня не знала и не нуждалась в моей помощи. Очень упрямая. Занимается садоводством в двух шлюзах отсюда. У нее все в порядке, я за ней присматриваю, как могу, на таком расстоянии.
— А ты предложила это Даос Сит?
— Все это из-за Оун, — заявила Скаайат. — Я это понимаю, но ты же этого не скажешь. И ты права. Столько всего я могла бы поведать ей, прежде чем она уехала, и мне следовало это сделать. Ты — вспомогательный компонент, не-личность, единица оборудования, но, если сравнить наши действия, ты любила ее больше, чем я когда-либо.
Сравнить наши действия. Это прозвучало как пощечина.
— Нет, — ответила я. Довольная своим лишенным выражения голосом вспомогательного компонента. — Ты оставила ее в сомнениях. Я убила ее. — Тишина. — Лорд Радча сомневалась в твоей преданности, сомневалась в Оэр и хотела, чтобы лейтенант Оун шпионила за тобой. Лейтенант Оун отказалась и потребовала, чтобы ее допросили, чтобы доказать свою верность. Конечно, Анаандер Мианнаи не могла этого позволить. Она приказала мне застрелить лейтенанта Оун.
Три секунды тишины. Сеиварден застыла на месте. Затем Скаайат Оэр сказала:
— У тебя не было выбора.
— Я не знаю, был у меня выбор или нет. Я не думала, что он у меня был. Но первое, что я сделала, застрелив лейтенанта Оун, — пристрелила Анаандер Мианнаи. Вот почему… — Я умолкла. Сделала вдох. — Вот почему она пробила мой тепловой щит. Скаайат Оэр, я не имею права злиться на тебя. — Я больше не могла говорить.
— Ты, бесспорно, имеешь право злиться как угодно, — сказала старший инспектор Скаайат. — Если бы я поняла, когда ты впервые появилась здесь, я бы разговаривала с тобой по-другому.
— А если бы у меня были крылья, я была бы ракетным катером. — Все эти «если бы да кабы» ничего не меняют. — Скажи тирану, — я использовала орсианское слово, — что я увижусь с ней, как только смогу подняться с постели. Сеиварден, принеси мою одежду.
Старший инспектор Скаайат, как оказалось, пришла на самом деле повидать Даос Сит, которая была серьезно ранена во время последних схваток Анаандер Мианнаи с самой собой. Я медленно шла по коридору, где было полно раненых, облепленных восстановителями, они лежали на импровизированных ложах либо были заключены в отсеки временной приостановки жизнедеятельности до тех пор, пока врачи смогут ими заняться. Даос Сит без сознания лежала на кровати, в палате. Она выглядела совсем маленькой и гораздо моложе, чем была на самом деле.
— Она поправится? — спросила я Сеиварден.
Старший инспектор Скаайат не дождалась, пока я дойду туда по коридору, ей нужно было вернуться в порт.
— Да, — ответила врач позади меня. — Тебе не следовало вставать с постели.
Она права. Уже после одевания, даже с помощью Сеиварден, меня стала бить дрожь от изнеможения. Я прошла по коридору на одной лишь решимости. Сейчас я чувствовала, что повернуть голову, чтобы ответить врачу, мне просто не хватит сил.
— Ты только что отрастила новую пару легких, — продолжила доктор. — Помимо всего прочего. Тебе не следует ходить в течение нескольких дней. Как минимум.
Даос Сит дышала неглубоко и размеренно и так походила на девчушку, которую я знала, что на мгновение я подивилась, что не узнала ее сразу, как только увидела.
— Вам нужно место, — ответила я, и тут это соединилось с остальной информацией. — Вы могли оставить меня в анабиозе, пока у вас не уменьшилась бы нагрузка.
— Лорд Радча заявила, что нуждается в тебе, гражданин. Она хотела, чтобы ты встала на ноги как можно скорее. — Она произнесла это с некоторой обидой, как мне показалось. Врачи — в разумности им не откажешь — уделили бы внимание пациентам в ином порядке. И она не спорила, когда я сказала, что ей нужно место.
— Тебе стоит вернуться в постель, — произнесла Сеиварден. Надежная Сеиварден, единственное, что не дает мне сейчас рухнуть на пол. Мне не следовало вставать.
— Нет.
— Такая уж она есть, — проговорила Сеиварден извиняющимся тоном.
— Я вижу.
— Давай вернемся в комнату, — произнесла Сеиварден чрезвычайно терпеливо и спокойно. Я не сразу поняла, что она говорит мне. — Ты сможешь отдохнуть. А с лордом Радча встретимся, когда ты поправишься и будешь готова.
— Нет, — повторила я. — Пойдем.
С помощью Сеиварден я выбралась из госпиталя, в лифт, потом — в показавшийся мне бесконечным коридор, а затем, неожиданно, — в огромное открытое пространство, где земля уходила куда-то вдаль, покрытая сверкающими осколками цветного стекла, которые хрустели и стирались в порошок под моими шагами.
— Схватка распространилась на храм, — пояснила Сеиварден, не дожидаясь моего вопроса.
Главная площадь, вот где я оказалась. А это битое стекло — все, что осталось от погребальных приношений. Несколько человек перебирали осколки в поисках, как я предположила, крупных фрагментов, которые можно было бы восстановить. За ними наблюдал сотрудник службы безопасности в светло-коричневом пиджаке.
— Думаю, связь восстановили в течение дня или где-то так, — продолжила Сеиварден, проводя меня между грудами стекла ко входу во дворец. — А потом люди начали понимать, что происходит. И выбирать, на чью сторону встать. Через некоторое время сделать выбор пришлось каждому. Мы немного опасались, что военные корабли станут атаковать друг друга, но на другой стороне их оказалось всего два, и они предпочли покинуть систему через шлюзы.
— Жертвы среди гражданского населения? — спросила я.
— Они всегда бывают.
Мы пересекли последние несколько метров засыпанной стеклом площади и вошли во дворец. Там стояла служащая в запачканном форменном пиджаке, с темным пятном на одном рукаве.
— Дверь номер один, — сказала она, едва взглянув на нас. Судя по голосу, она вконец изнурена.
Дверь номер один вела на лужайку. С трех сторон — вид на холмы и деревья, наверху — голубое небо с прожилками перламутровых облаков. С четвертой стороны — бежевая стена с измятым травяным покровом у основания. В нескольких метрах передо мной — простое, но с толстенным сиденьем зеленое кресло. Не для меня, конечно, но мне все равно.
— Мне нужно сесть.
— Да, — сказала Сеиварден, и подвела меня туда, и опустила на него. Я закрыла глаза, всего лишь на минуту.
Заговорил ребенок — высоким, писклявым голосом.
— Пресгер обратились ко мне до Гарседда, — сказало дитя. — Переводчики, которых они прислали, были, несомненно, выращены из тех людей, что они забрали с человеческих кораблей, но их воспитывали и учили Пресгер, и я говорила все равно что с пришельцами. Сейчас они лучше маскируются, но их соседство по-прежнему вызывает тревогу.
— Прошу прощения у моего лорда. — Сеиварден. — Почему вы им отказали?
— Я уже планировала их уничтожить, — ответил ребенок. Анаандер Мианнаи. — Начала готовить ресурсы, которые, как казалось, мне понадобятся. Я подумала, что до них дошли слухи о моих планах, которые их настолько напугали, что они захотели заключить мир. Я решила, что они демонстрируют свою слабость. — Она рассмеялась с горечью и сожалением, что странно сочеталось с таким юным голосом. Но Анаандер Мианнаи едва ли молода.
Я открыла глаза. Сеиварден преклонила колени рядом с моим креслом. Передо мной на траве, скрестив ноги, сидел ребенок лет пяти-шести, с ног до головы одетый в черное, с пирожным в одной руке. Вокруг него лежало содержимое моего багажа.
