Но вернемся к Питу. Уже приготовившись уходить, он поглядел на меня своими мудрыми глазами. “Можете сами вычислить, – он смотрел на меня спокойно, без малейшего смущения. Он уже сделал выбор и не видит причины стыдиться этого. – Она на пятьдесят один год моложе меня. Как вы думаете, нашел бы я себе такую девушку где-нибудь в Пенсильвании?”
Пит – один из тысяч тех крепких и энергичных стариков (большинство из них тоже соприкоснулись с Таиландом в годы вьетнамской войны), которые, пожалуй, иллюстрируют собой последнюю стадию долгой истории эротических приключений Запада на Востоке. Они живут в Таиланде не только для связей с тайскими женщинами, хотя хорошо знакомы с, так сказать, тайской культурой “девушек из бара”, которую обсуждают с каким-то житейским добродушием. Они живут в Таиланде потому, что там всегда тепло, можно дешево снять жилье, там пляжи, вкусная еда, яркие краски местной жизни, а еще, что немаловажно, там есть общество людей со схожим опытом, восходящим еще к временам вьетнамской войны. Для некоторых из них жизнь на родине представляется томительной скукой, лишенной всяких событий, многим кажется, что они туда просто не впишутся.
“Если б я вернулся в Канзас, с кем бы я там виделся?” – спрашивал другой ветеран, Джим Оден, глава таиландского отделения организации “Ветераны американских зарубежных войн” (в 2007 году в ней состоял 961 человек). Оставив военную службу, он поступил в “Северо-Западные авиалинии” и сделал хорошую карьеру. Я познакомился с Оденом в кофейне при гостинице “Федерал” в Бангкоке, а заодно еще с несколькими людьми, чья первая встреча с Юго-Восточной Азией произошла во время вьетнамской войны. Джим – исполненный собственного достоинства, вдумчивый, покровительственно держащийся мужчина, типичный солидный горожанин – человек из тех, к кому инстинктивно обратишься за помощью в трудную минуту. Вместе с бывшей женой он воспитал девятерых детей, из них пятеро приемные. “Самый способный из моих одноклассников стал зубным врачом”, – сказал он, желая проиллюстрировать разницу между жизнью “здесь” и “там”. Дело не в том, что он презирает зубных врачей, а в том, что участь зубного врача представляется ему слишком уж скучной. “Там мир вот такой величины”, – пояснил Оден, сводя вместе свои крупные ладони, чтобы показать узость той жизни, которая ждала бы его, пенсионера, в США.
Компания, собравшаяся за столом (тут и Пит, и еще несколько ветеранов Вьетнама), единодушно сходится в том, что вьетнамская война стала эпохой сексуального пробуждения для многих молодых американцев, которые приехали из пуританской глубинки, где секс считался запретным удовольствием, и неожиданно открыли для себя не скованную понятием вины эротическую свободу Юго-Восточной Азии. Или, во всяком случае, ту свободу, что демонстрировали встречавшиеся им женщины.
“У нас в старших классах был секс, – вспоминал Оден свой родной город, расположенный в штате Канзас. – Были и купания нагишом. Но все происходило в темноте. Девушки не хотели, чтобы ты видел их обнаженными. А азиатки гордились своим телом. – и, переключившись на тему бангкокской жизни несколько десятилетий спустя, продолжил: – Тайки и вьетнамки – это совершенно другой женский тип. А еще им плевать на разницу в возрасте. Здесь не считается позором, если девушку увидят с мужчиной в летах. Они сами понимают, что многие молодые люди не способны позаботиться о них как следует”.
Большинство мужчин, сидевших тогда за столом в гостинице “Федерал”, были женаты на тайках – для некоторых это был уже второй или третий брак (на первых своих женах, американках, они женились несколько десятков лет назад). И все говорили примерно одно и то же: для людей вроде них то, что легко в Таиланде – а именно найти охотно идущих на контакт женщин намного моложе их самих, – было бы невозможно на родине. Я познакомился с одним бывшим джи-ай, очень тучным, в Паттайе – пляжном курорте к югу от Бангкока, где поселилось довольно много бывших джи-ай, так что они образовали заметный филиал “Ветеранов американских войн” и регулярно собираются в баре, принадлежащем главе местной секции Эрику Ларсену. “Я прилетел в лос-анджелесский аэропорт, – рассказывал мне этот человек о своей поездке в США несколько лет назад. – Я собирался повидаться с детьми. И меня занесло в бар в аэропорту. А там сидели какие-то мужики и разговаривали о газонокосилках, о новом гараже. Это же надо – о газонокосилках! “Ой, – подумал я тогда, – надо поскорее убираться отсюда на фиг”.
“Счастье, – добавил он, – это когда тебе хватает денег, чтобы три раза в месяц проводить время с красивыми тайскими девушками”.
Все они соглашаются с тем, что Таиланд – лучшее место на земле. Это страна, где в современной обстановке наиболее активно осуществляется соприкосновение сексуальной культуры христианского Запада с гаремной культурой остального мира. А еще это страна, где обычаи прошлого подверглись наибольшей вульгаризации, коммерциализации и глобализации. В начале XIX века солдаты Ост-Индской компании быстро узнали о лал-базарах и о том, чем там можно заниматься. Но лал-базары были исконными местными заведениями, об их существовании знали на родине, в Британии, однако знали так же, как о турецком гареме: благодаря слухам, письменным рассказам и в некоторой степени – политическим дебатам о предполагаемой сексуальной аморальности империи. Сегодня все иначе: достаточно зайти на определенные сайты, сидя где-нибудь в Бостоне или Берлине, и увидеть фотографии женщин из баров, которых по прибытии в Таиланд можно пригласить к себе в гостиницу с почасовой оплатой. Можно ознакомиться с блогами иностранцев, информирующими о заведениях с сексуальными услугами: какие бары лучшие, где самые красивые девушки, чем отличается массаж с горячим маслом от мыльного массажа, как отличить трансвестита от настоящей девушки и сколько примерно должно стоить свидание с ним или с ней. Существуют десятки интернет-форумов, где туристы-мужчины описывают свои сексуальные похождения и обмениваются мнениями о достоинствах того или иного места, причем их обзоры касаются многих стран мира.
Все это, конечно, адресовано секс-туристам, для которых Таиланд – настоящая эротическая Мекка, но люди вроде завсегдатая бара Эрика Ларсена, ветерана Вьетнама и отставного полицейского детектива из Сан-Франциско, отнюдь не туристы. Все они по-своему честные, надежные, основательные люди, которые могли бы вести солидную, респектабельную жизнь у себя на родине, если бы только захотели. Однако они сделали выбор в пользу Таиланда. “Подавляющее большинство из нас живет здесь из финансовых соображений, – сказал однажды Ларсен, сидя за столиком в заведении, которое он держит на окраинной улице Паттайи. – Здесь можно с комфортом жить на одну только ренту от сдачи дома у меня в Сан-Диего. Мне просто не по карману было выходить на пенсию в Сан-Диего”.
Этот бар, рассказывал Ларсен, возник поначалу в качестве хобби и вечно оставался в убытке вплоть до недавнего времени, когда Эрик решил сделать доступной для своих клиентов – по большей части ветеранов, как и он сам, – ту услугу, за которую регулярно и охотно расплачивается большинство мужчин в Паттайе.
“Я нанял трех девушек, обустроил на верхнем этаже несколько комнаток, и с той поры дела пошли в гору”, – рассказал он. Первая девушка была подругой его жены-тайки. Других удалось найти благодаря связям в тайском “полусвете” – Паттайя кишит такими девушками. По прикидкам Ларсена, там имеется около восьмидесяти крупных заведений типа “гоу-гоу” с десятками девушек при каждом и еще тысячи четыре алкогольных баров поменьше, и в каждом можно воспользоваться услугами, наверное, десятка девушек. “Они тут живут, я забочусь о них, – сказал он о женщинах, обслуживающих клиентов его бара. – Это вполне безопасное предприятие, ведь я лично знаю всех, с кем они уходят”. “А мужчины?” – спросил я. Неужели они все – потенциальные клиенты, не только подтянутые, поджарые, но и пузатые, неповоротливые? Или, может быть, я переоцениваю важность сексуальной составляющей жизни в Паттайе? “Скорее всего, они тут из-за девушек, – ответил Ларсен, – потому что вряд ли они стали бы жить в Паттайе, если бы речь шла только о деньгах: где-нибудь в глуши они бы тратили меньше, чем здесь”.
В сфере легкодоступного секса с Таиландом соперничает еще несколько стран – например, Филиппины и Камбоджа. На Филиппинах, как и в Таиланде, заметно и мощно дает о себе знать сексуальное наследие Индокитая. Многие американцы, в том числе бывшие джи-ай, живут сейчас в Анхелесе, вблизи бывшей Кларк-Филдской военно-воздушной базы, где бары и клубы, некогда обслуживавшие американских солдат, продолжали работать и после закрытия базы в 1991 году. (Территория, которую она занимала, в настоящее время является особой экономической зоной под управлением правительства Филиппин.) Я не бывал в Камбодже, но наслышан о том, что там сексуальный сектор услуг носит еще более стихийный характер, чем в Таиланде. А многочисленные репортажи в прессе и расследования, проводимые неправительственными огранизациями, изобличают Филиппины и Камбоджу как очаги незаконной экспуатации несовершеннолетних мальчиков и девочек местными криминальными бандами, а также как рай для педофилов с Запада.
