— А если бы запомнил?
— Тогда ему пришлось бы хранить эту тайну от Владислава. Как придётся теперь. Сандра сама не хочет, чтобы Владислав знал о ней. Она понимает, что это поставит всех нас — а её в первую очередь — в неловкое положение.
— Но ведь Владислав здесь иногда бывает, — заметил Марк. — Он же видит мальчика и… ну, разве сердце не подсказывает ему, что Феликс его сын?
— Выходит, что не подсказывает. Но даже если у него возникала подобная мысль, он сразу отметал её, поскольку она противоречила известным ему фактам. Дело в том, что в первый год, когда Феликс жил здесь, Сандра и Кристина по-прежнему оставались на Основе. И время от времени с моей помощью устраивали так, чтобы Инквизиция выходила на их след. Об этом вскоре узнавали чёрные маги и несториане, что направляло их поиски по ложному пути. А чтоб уж ни у кого не оставалось никаких сомнений, однажды Сандра, как бы по чистой случайности, попала в выпуск новостей крупной телекомпании.
— Я что-то такое припоминаю, — сказал Марк. — Да, точно! Тогда Владислав был сильно взволнован, показывал вам картинку… то есть, фотографию какой-то людной улицы на Основе, и там, среди прохожих, была Сандра. Значит, тогда вы ещё не изменили её внешность?
— Нет, в то время я не умела этого делать. Даже не догадывалась, что такое возможно. Меня научил мастер Ильмарссон.
— Научил? — удивлённо переспросил Марк. — Он вас этому учил?
— А что тут странного? — пожала плечами Инга. — Думаешь, раз мы с Владиславом обрели огромное могущество, то уже всё знаем и умеем? Кабы не так! Одно дело, сдвинуть Луну с орбиты, заставить померкнуть Солнце, устроить землетрясение или извержение вулкана — тут большого мастерства не нужно, достаточно лишь грубой силы. А вот более тонкие вещи, более сложные — этому надо учиться.
— Я всё понимаю, — сказал Марк. — Но разве главный мастер умеет изменять человеческую внешность?
— Нет, не умеет. Однако он опытен и мудр; он по-настоящему великий учитель. А что отличает великого учителя от просто хорошего, так это умение научить тому, чего даже сам сделать не можешь. Благодаря ему, я сумела разобраться во многих своих способностях, о которых прежде даже не подозревала. В частности, смогла изменить внешность Сандры и Кристины. Правда ведь, неплохо получилось?
— Да, — согласился Марк. — И не просто неплохо, а великолепно.
— Особенно я горжусь Сандрой, — сказала Инга. — Мне удалось в полной мере сохранить её утончённую красоту и вместе с тем сделать совершенно неузнаваемой.
— Зато теперь она немного похожа на вас.
— Лишь самую малость. Это получилось у меня нечаянно. Сначала мы даже не замечали, а когда заметили, Сандра уже не захотела ничего менять. В конце концов, наше сходство не индивидуальное, просто один тип внешности.
— А что с Гвен? Её вы специально сделали похожей на главного мастера?
— Ну, она и раньше была похожа на него, только совсем чуть-чуть. Я лишь сделала их сходство более выразительным.
— Так они действительно родственники?
— Кристина его правнучка. Она об этом понятия не имела, а её мать и по сей день не знает, кто на самом деле её дед. Однако Ильмарссон, что бы там о нём ни говорили, внимательно следит за судьбой всех своих потомков. Пять лет назад он решил разыскать Кристину и обратился ко мне, так как ему было известно, что я встречалась с ней и Сандрой на Основе. Собственно, с этого и началось наше сотрудничество. Оказалось, что Ильмарссон, как и я, очень обеспокоен перспективой появления на Гранях нового Посланца от Вышнего Мира. Мы оба считали, что человечество уже не нуждается в каких-либо мессиях или пророках, оно способно жить своим умом, а очередное Пришествие принесёт больше вреда, чем пользы. В итоге я доверилась ему, мы вместе разработали план, как избежать этого, и заручились согласием Сандры.
Инга умолкла, поскольку из дома вышла Суальда с серебряным подносом, на котором стояли две чашки кофе и хрустальная ваза с шоколадными конфетами. Поставив поднос на скамейку между Ингой и Марком, женщина пожелала им приятного аппетита и сразу удалилась.
— Суальда образцовая служанка, — произнесла Инга, взяв чашку кофе. — При ней можно говорить о чём угодно, она никому не проболтается. Однако я предпочитаю не перегружать её лишней информацией.
Мимо них бок о бок пробежали Леопольд и Нильс, направляясь в сад. Леопольд на ходу сообщил, что они к Сандре и Феликсу.
— Только пожалуйста, — в который раз предупредила его Инга, — при мальчике называй её Андреа. И только так. — А когда коты скрылись за углом, возобновила прерванный рассказ: — С помощью мастера Ильмарссона я смогла сделать то, что в своё время сделал Мэтр с Владиславом. Я отделила от колдовского дара Феликса ту особенную силу, которую несториане высокопарно именовали Священным Началом, а мы предпочитаем называть Вышней Сущностью. Но если Мэтр этим и ограничился, то я пошла ещё дальше. Ни меня, ни Ильмарссона не устраивали полумеры, мы хотели предотвратить Пришествие, а не просто отсрочить его на одно поколение. Ведь в таком случае Феликс передал бы Сущность своему сыну — точно так же, как ему передал Владислав. Поэтому я изъяла её.
— То есть, уничтожили?
— Нет, она неуничтожима. А кроме того, в ней нет ничего плохого. Грубо говоря, это сплав энергии Вышнего Мира с концентрированным добром мира земного, которое Вышние собирали по крупицам в течение двух тысячелетий и прессовали до тех пор, пока оно не превратилось в Добро с большой буквы, в Добро космическое. Но ведь можно совершить и обратное превращение — сделать космическое Добро просто добром и вернуть его людям. От этого земной мир станет только лучше и чище. Ну, а самые восприимчивые к добру, разумеется, дети — и мастер Ильмарссон предложил поселить Сущность в его школе.
— В шестьсот двенадцатой аудитории? — догадался Марк. — Вы там её заперли?
— Мы там её держим, — уточнила Инга. — Надо сказать, она никуда особо не рвётся. Рядом с таким количеством детей — притом детей, в большинстве своём, хороших, — ей вполне комфортно. А защитные чары я настроила таким образом, чтобы Сущность могла понемногу просачиваться, и в результате каждый ученик, наряду со знаниями, получает в школе свою частичку вполне земного, человеческого добра. Кто бóльшую, кто меньшую — зависит от индивидуальной восприимчивости.
— Значит, они становятся добрее?
— Только не в буквальном смысле. Добро и доброта — разные вещи. Соприкасаясь с Сущностью, дети не становятся более нравственными и порядочными; эти черты характера определяются их природой и воспитанием. Зато они обретают дополнительную сопротивляемость ко злу — как к космическому, так и к банальному людскому. А ещё получают немножко силы Вышнего Мира в дополнение к своим колдовским способностям. Совсем чуть-чуть — самостоятельно она действовать не может, лишь усиливает их природную магию. За последние годы средняя успеваемость учеников школы заметно возросла. Ты обратил на это внимание?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
