– Мы уже проверили их финансовые документы и ничего не обнаружили.
– Так они же хитрые. Были хитрые. Есть какое–то недостающее звено, понимаете, человек, который их всех связывает, и мне уже казалось, что я вот–вот его вычислю, а тут кто–то берет и стреляет в меня, и теперь мне очень трудно сосредоточиться.
– Могу себе представить.
– Но я все равно должна его вычислить, а вы должны мне поверить.
– Понятно.
– Дайте слово.
– Зачем?
– Если дадите слово, я открою вам свой секрет.
Он подошел поближе и присел на кофейный столик, его колени соприкасались с моими, а лицо оказалось в опасной близости.
– Даю слово.
– У вас самые потрясающие синие глаза, которые я когда–либо видела.
Потрясающие синие глаза моргнули, но удивленно или разочарованно – я не могла понять.
– Это и есть ваш большой секрет?
– Ага. И я не должна была вам говорить, потому что теперь я в вашей власти.
– Я не смог бы вас контролировать, даже если бы захотел.
– А вы хотите?
Взяв мои руки в свои, он сказал:
– Когда Ортиц позвонил, я чуть с ума не сошел. Я ужасно боялся, что произойдет что–то в этом роде.
– Но мне казалось, вы меня подозреваете.
– Я никак не мог вас раскусить. По крайней мере, я себе говорил, что именно поэтому не могу перестать о вас думать.
Где–то глубоко внутри – там, куда еще не проник викодин – я почерпнула силы, чтобы наконец промолчать. Я даже задержала дыхание, чтобы подольше продержаться.
– Я ничего плохого не сделала, – сказала я наконец.
– Знаю. Теперь нам надо поберечь вас, пока мы не найдем того, кто сделал.
– И поэтому вы сегодня здесь. Чтобы меня охранять.
Его улыбка была неуверенной, и неожиданной, и ошеломляющей.
– Охранять, ни отходя ни на шаг.
– Значит, я не зря плачу налоги?
– Увидишь.
Наклонившись, он поцеловал меня – теплее, крепче и дольше, чем в первый раз. И хотя я все еще не ощущала собственного носа, но это я почувствовала. Везде. И в первый раз с того момента, как я наткнулась на Тедди, бесконечные вопросы, крутившиеся у меня в голове, куда–то исчезли, а остался только Эдвардс, его губы, его руки, его плечи, и я не сказала ни слова, когда он поднял меня и понес в спальню. Потому что это было правильно.
Глава 18
Нельзя упрекать Кэссиди за то, что она взвизгнула. Шок от того, что тебя держит на мушке детектив из убойного отдела, может быть лишь слегка смягчен тем обстоятельством, что на этом детективе нет ничего, кроме трусов. С другой стороны, нельзя обвинять детектива, у которого сработал рефлекс, когда неожиданное вторжение незваного гостя заставило его выпрыгнуть из постели.
Мне не пришло в голову сказать Кайлу – ранее известному, как детектив Эдвардс – что у Кэссиди есть ключ от моей квартиры и договоренность со швейцаром, согласно которой она может входить ко мне без предупреждения в любое время дня и ночи. И уж тем более я не могла предупредить Кэссиди, что Кайл окажется здесь ранним утром, потому что засыпала, еще не до конца поверив, что он со мной, а проснулась уже от вопля Кэссиди.
Ее крик заставил меня скатиться с кровати – о, моя несчастная раненая рука! – намотав на себя простыню. На минуту мне почудилось, что это еще один викодиновый ночной кошмар: полуголый Кайл с пистолетом, направленным на Кэссиди, которая выглядит так, будто ее вот–вот стошнит прямо на эксклюзивный парчовый жакет и юбку с воланами от Джанфранко Ферре.
Кайл опустил пистолет, и Кэссиди, похоже, почувствовала себя лучше. Я опустилась на пол возле кровати и тоже почувствовала себя лучше. Кайл и Кэссиди одновременно повернулись ко мне, ожидая объяснений.
– У нее есть ключ. У него есть пистолет, – вот и все, что я смогла сформулировать.
– Это мы уже и без тебя поняли, – хмыкнула Кэссиди.
– Держу пари, об остальном ты тоже можешь догадаться, – намекнула я.
Кайл ничего не сказал, а просто начал собирать свои вещи, валяющиеся в разных углах спальни. Воспользовавшись тем, что он отвернулся, Кэссиди состроила похотливую гримаску. Я постаралась не улыбнуться, но не смогла. Кэссиди закатила глаза и прислонилась к косяку.
– Я вас не смущаю, детектив Эдвардс?
– Ни в коей мере, мисс Линч.
– Кэссиди, это – Кайл. Кайл, это – Кэссиди.
– Замечательно, значит, мы все теперь отбросили формальности, – Кэссиди еще раз закатила глаза и протянула руку, но Кайл в это время как раз натягивал брюки и не мог ответить на рукопожатие. Он ограничился кивком, и Кэссиди пришлось этим удовольствоваться. – Отлично. Я понимаю, нет лучшего способа начать день, и мне очень жаль, что я все испортила. Но нам, как–никак, предстоит идти на похороны.
Мысль о похоронах, как ни странно, пугала меня куда меньше, чем необходимость вставать и одеваться. Рука начала по–настоящему болеть. Я посмотрела на часы, стоявшие на тумбочке возле кровати:
– Кэссиди, но ведь еще только семь тридцать!
– Я же не знала, насколько быстро ты сегодня сможешь передвигаться, а мы обещали Трисии, что придем пораньше – вдруг ей в последнюю минуту понадобится наша помощь.
– Мы обещали?
Взгляд Кэссиди снова переместился на Кайла.
– Видимо, кое–что из вчерашних событий на фоне остальных заволокло туманом.
Кайл, воздержавшись от комментариев и даже не взглянув на Кэссиди, надел рубашку.
– Увидимся в церкви.
– Ты тоже там будешь?
– Работа.
– О–о–о, неужто мы собираемся разоблачить убийцу прямо во время проповеди? – полушутливо спросила Кэссиди.
– Никаких «мы», – абсолютно серьезно отрезал Кайл – правда, его строгость была несколько смазана тем, что в это время он искал свои носки и ботинки. – Ваше дело, мисс… Кэссиди, не спускать с Молли глаз, чтобы она с церковной кафедры не обратилась к преступнику с призывом покаяться и сдаться. И вообще, чтобы она не совалась ни во что, что может иметь хотя бы отдаленное отношение к расследованию. А мы с моим партнером позаботимся обо всем остальном.
– Включая призыв к покаянию?
– Об этом особенно.
Кэссиди уже собиралась выступить с очередным язвительным замечанием, но, оказывается, когда смотришь на полицейского, надевающего плечевую кобуру, как–то пропадает желание шутить.
– Я за ней присмотрю, – пообещала Кэссиди.
– Спасибо, – Кайл пристегнул бляху и разложил по местам бумажник, мелочь и прочую ерунду, которую мужчины обычно таскают в карманах. Взяв пиджак, он поцеловал меня – коротко, но вполне убедительно, и сказал:
– Будь осторожна.
