Чуть погодя он направился в бар и основательно напился. И все же алкоголь не помог — чтобы уснуть, ему пришлось принять снотворное.
Пробудил его от пьяного оцепенения часов в десять утра надрывный звонок. Звонила Филлис Саттон. Лицо ее на экране видеофона выражало глубокое беспокойство.
— Что с вами, Силвестр?
Какое-то время над всеми его чувствами возобладало желание опохмелиться, но вскоре он сумел взять себя в руки.
— Доброе утро! Ну, и хорош же я, — сконфуженно произнес он.
— У Ститчела и нового токсиколога, кажется, есть кое-какие новости, — сказала Филдис.
— И у меня тоже. Алкоголь — это не решение проблемы, можете мне поверить.
— Но послушайте, новости важные. Ваше предположение относительно сульфосоединений, по-видимому, себя оправдывает.
— Я сейчас приеду, — сказал он, — вот только избавлюсь от головной боли, а заодно и от головы.
— Спускайтесь сразу в виварий, я встречу вас там.
Мысль о лекарстве, которое может принести ему облегчение, мгновенно избавила его от тяжкого похмелья. Он быстро оделся и даже заставил себя выпить чашечку кофе с гренками.
Придя в больницу, Мерт поспешил в виварий, расположенный в подвале, где его уже ждали Филлис, токсиколог Питерсон и Фелдман. Они провели его к животным. С первого взгляда на контрольные клетки Мерт понял, что у привитых, но не подвергавшихся лечению обезьян все оставалось по-прежнему. Самцы и самки сидели попарно в жалких позах, терлись головами, повизгивали. Каждая пара с подозрением взирала на соседнюю. От этой безутешности, от жалкого вида обезьян у Мерта болезненно сжалось сердце.
Но в клетке, к которой он подошел, сидели совершенно здоровые животные. Обезьяны с удовольствием ели и играли. Фелдман ухмыльнулся;
— Хотел попробовать новые производные, Силвестр, но вы правильно наметили сульфосоединения.
Мерт уставился на клетку покрасневшими глазами.
— Вот уж не думал, что вам удастся добиться таких результатов.
— Но почему же, я вчера принесла вам замет… -
Филлис замолчала, понимающе глядя на него.
— Никогда не видел, чтобы лекарство так быстро действовало. И пока — никаких побочных явлений! — воскликнул Питерсон.
— Очевидно, оно абсорбируется непосредственно железами, — объяснил Фелдман. — Вряд ли за такой короткий срок количество вирусов в организме могло существенно понизиться.
Мерт пробормотал слова поздравления, повернулся и вышел. Филлис последовала за ним.
— Принесите мне лекарство и записи о введенных дозах, — сказал он, войдя в кабинет.
— Конечно, — сказала она. — Но почему вы не спросите себя сначала: «Доктор Мерт, а стоит ли испытывать это лекарство на себе?»
— А почему бы и нет? — грубо бросил он.
— Но ведь мы еще не знаем, не опасно ли оно, и когда еще узнаем, — возразила она, с испугом глядя на него.
— У нас нет времени. Заболевают люди. Болезнь заразная.
Мерт сознавал, что слова его звучат неубедительно. Он понимал, что под угрозой его будущее, и Филлис, по-видимому, пытается защитить его от него самого.
Но она не пыталась. На лице ее вдруг появилось выражение сочувствия и еще чего-то, чему он боялся дать определение.
— Я сейчас вернусь, — сказала она.
Голова у него стала такой тяжелой, что, казалось, ушла в плечи. Он едва сдержался, чтобы не последовать за Филлис.
Она вернулась через несколько минут, держа в руках небольшую бутыль со стеклянной пробкой. Бутыль наполовину была наполнена молочно-белой жидкостью.
— Принимать внутрь? — спросил он.
Она кивнула:
— Обезьянам прописано пятнадцать кубиков.
Она достала из стеклянного шкафчика стаканчик и мензурку и поставила перед ним. Он отмерил пятьдесят кубиков в мензурку и перелил в стаканчик.
— Как они его назвали? — спросил он.
— Сульфатетрадин. Пока испытана только одна серия. Заключения психологов еще нет. Единственно, что удалось установить Питерсону: лекарство подавляет вирус в культуре. Поэтому его действие испытали на обезьянах.
Мерт поднес стаканчик ко рту. Это было против всех правил медицины. Его удивило, что Филлис молча позволила ему проглотить белую, как мел, жидкость. Послышался звон стекла. Обернувшись, он увидел, что Филлис подносит к губам мензурку с сульфатетрадином.
— Что вы делаете? — вскричал Мерт. — Нам совсем не нужен контрольный экземпляр!
— Я не контрольный, — мягко возразила Филлис, вытирая губы. — Вот уже несколько месяцев, как меня поразил этот же вирус.
Он уставился на нее, не веря своим ушам.
— Откуда вы знаете?
— Для одного из самых первых анализов я взяла собственную кровь, — ответила она. — Вы видели этот анализ. Один из двенадцати положительных.
— Но симптомы… у вас же не было и признаков…
— Благодарю вас, — сказала Филлис. — Я чуть не выдала себя вчера, но вы не заметили. Ведь это вы были предметом моей мании, и когда вы сказали, что и вы тоже…
— Вашим предметом! — Мерт уронил стаканчик, и тот разбился вдребезги. — Так вы влюбились в меня?
У нее бессильно опустились руки и на глазах выступили слезы.
— Влюбилась еще до того, как занялась анализами крови — из-за болезни или так, не знаю.
Он подошел и обнял ее.
— Фил, Фил, почему же ты молчала?
Она страстно прильнула к его губам, ее ногти глубоко впились в его плечи. Он еще крепче прижал ее к себе, стремясь заполнить пустоту в себе, которая, казалось, была огромной, как Вселенная. Сознание ее любви, ощущение ее напрягшегося тела на долгий миг рассеяли холодное одиночество.
Они задохнулись от поцелуя.
Но он не принес облегчения. Это было похоже на зуд от укуса насекомого: раздираешь ногтями укушенное место, но это помогает ненадолго, остаются кровоточащие раны и еще больший зуд, чем раньше. От этого недуга не спасет и брак: вспомните Питера из клуба. Питер и его жена любят друг друга — и несчастны до бесконечности. Это не любовь. Это проклятый вирус. Но доказывать ей было все равно, что сопротивляться закону всемирного тяготения!
Он пробовал уговорить ее, по она ничего не понимала. Чудовищной была ее выдержка, но теперь, когда плотину сдержанности прорвало, ничто не могло остановить потока ее чувственности. Да и он не мог поверить, что только по недоразумению отказывался от такого изумительного дара. Он проклинал годы своей холостяцкой жизни. Впустую потратить, потерять столько времени!..
До ее квартиры они добрались только к шести часам. Несколько часов они провели в бюро бракосочетаний. Там, держась за руки, словно студенты-первокурсники, они ждали появления судьи, не сводили глаз друг с друга, пили эликсир обожания с неутолимой жаждой…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
