— Понятно. — Чертовски неудобный способ мытья, но, вероятно, очень экономный. Неудивительно, что Тулу так полюбила человеческий душ. — Теперь я точно справлюсь.
Мытье холодной водой было весьма «освежающим» — вряд ли ей захотелось бы его когда-нибудь повторить. А вода в баке оказалась такой горячей, что она чуть не расплавилась, однако стерпела и стала думать о том, что с нею произошло. Зачем королеве захотелось увидеть ее? Может, Ветроволку влетело за то, что он использовал магию клана Кожи? Как она, такая простая, такая маленькая, будет чувствовать себя среди эльфийских аристократов? И почему на лбу у Воробьихи такой же знак gay? Может, она раньше была земной женщиной?
Пони тихонько постучался в дверь.
— Доми, пардон, но Воробьиха зовет примерять одежду. Ей понадобилась вся ее смелость, чтобы вылезти из бака, влезть в халат и отворить дверь.
Пони выглядел таким же несчастным, как и она.
— Что случилось? — спросила Тинкер, пытаясь не слишком кутаться в халат. Хотя халат закрывал ее от шеи до колен, в присутствии Пони она почему-то чувствовала себя совсем голой.
— Вам много надо узнать перед встречей с королевой. Что подобает, а что абсолютно не подобает делать. Наверное, не мое дело… говорить вам об этом, потому что я всего лишь секаша, но здесь только Воробьиха, а я боюсь, что она совсем каэт.
— Каэт? — Тинкер хихикнула. Он употребил намеренно грубое слово, означавшее, что Воробьиха в ярости. — Но почему?
— Подозреваю, что она вас ревнует.
— Меня?
— Она строила честолюбивые планы. Хотела стать женой Ветроволка. — Увидев, что Тинкер изменилась в лице, Пони поспешно добавил: — Нет, нет, они вовсе не любовники! Бывает, конечно, что кто-то заключает союзы с помощью браков. Иногда двое так слаженно работают вместе, что договариваются оформить партнерство. Но подобное не устроило бы Ветроволка.
— Ты уверен?
— Я знаю Ветроволка всю свою жизнь и считаю, что вижу его насквозь. А Воробьиха… Если ты честен сам с собой, то с возрастом становишься мудрее.
— Но почему у нее тоже есть знак gay!
— Она была совсем молодой, когда отец Ветроволка отметил ее, для того чтобы поднять из касты куэтаун. В противном случае секаша никогда не слушались бы ее приказов.
О да. Эльфийский снобизм. Нравится или нет, но теперь ей придется учитывать и это обстоятельство.
— Но чего все-таки хочет от меня королева?
— Она желает увидеть вас.
— Меня? Но почему? Я просто курносая пацанка из Питтсбурга, разве что ушки у меня забавные.
Пони несколько раз кивнул, словно отмечая галочкой каждое слово: так ему легче было понять.
— Да, — сказал он наконец и опять кивнул. — Так оно и есть.
— Что?
— Вы — молодой эльф. Все эльфийское находится в ведении королевы. Теперь вы — эльф, а значит, и ее подданная.
— Автоматически? И возразить нельзя?
— Родившись в Питтсбурге, вы попадаете в ведение Мейнарда. Здесь — то же самое.
Она хотела сказать, что это «две большие разницы», но не могла решить, в чем же разница заключается. Тот факт, что она была зачата далеко не самым обычным способом — возможно, в этом есть какая-то параллель с ее превращением в эльфа, — являлся слишком неустойчивым основанием для спора.
— Она вызывает к себе так каждого эльфа?
— Нет. Но вы теперь все-таки — ее двоюродная сестра.
— Что?!
— Вы теперь ее двоюродная сестра, — медленнее повторил Пони.
— С какого это боку?
— Вы вышли замуж за Ветроволка.
— А он — ее двоюродный брат?
— Да. Согласно закону, это делает и вас ее двоюродной сестрой.
Это был такой здравый довод, что Тинкер приняла его как утешительный.
— Пожалуйте сюда! — Пони привел ее в общую комнату. — Воробьиха приготовила для вас платье.
Тинкер скорчила гримасу:
— Что-то эта идея мне не нравится.
— Почему?
— В своей одежде я остаюсь собой. Не вижу перемены, а потому и не замечаю ее.
— Простите, но все-таки будет лучше, если вы предстанете перед королевой в наилучшем виде.
К счастью — если можно так выразиться, — в общей комнате обнаружилась только Воробьиха. Прочие эльфийки удалились в другой конец корабля, возможно, потому, что помещение не отличалась большими размерами. Пони занял свое место на страже у двери и притворился невидимым.
— Нам осталось всего несколько часов до прибытия в Аум Ренау, — сообщила Тинкер Воробьиха. — Прямо с воздушного поля мы направимся на аудиенцию. Вы должны быть готовы. — Она вручила Тинкер груду ткани. — Это ваш придворный наряд.
Несколько минут Тинкер безуспешно воевала с материей, пока Пони наконец не сжалился над ней и не развернул платье, подняв его за плечи. Придворное одеяние оказалось глубокого, насыщенного бронзового цвета, подходившего к смуглой коже Тинкер. По гладкому фону разбегались мелкие крапинки. Шелковая материя на ощупь была мягкой, словно лепестки розы. Юбка показалась Тинкер излишне пышной, а облегающий лиф — слишком тесным. Длинные рукава заканчивались чем-то вроде перчаток без пальцев. В здравом уме и твердой памяти она никогда не выбрала бы подобный наряд — ведь чтобы не запачкать машинным маслом рукава, их пришлось бы засучивать… Тинкер совершенно не представляла себе, как надевать такое платье. Скорее всего, его натягивают через голову и втискиваются, извиваясь всем телом. Поверх бронзового шелка шел второй слой легкой, почти невидимой материи с зеленым растительным орнаментом, поэтому, когда бронзовый шелк шевелился, создавалось впечатление, что солнечный свет проблескивает сквозь зеленую листву леса.
Воробьиха махнула рукой в сторону стоявшей в углу ширмы.
— Пойдите за ширму и наденьте.
— Через голову, что ли?
— Там есть маленькие крючочки. Мы застегнем их на вас, когда вы влезете в платье.
Воробьиха приподняла ткань и показала Тинкер странные крючки и петельки, сделанные из липучей лозы и железного дерева, а вовсе не из металла.
«Что ж, натягивай и извивайся». И, стараясь не думать о Пони, стоящем по другую сторону матерчатого заслона, полуголая Тинкер принялась изворачиваться, влезая в эльфийское одеяние…
— Волк, Который Правит прислал вам обувь, — процедила сквозь зубы Воробьиха, застегивая крошечные крючки на спинке платья. Лиф сидел на Тинкер почти так же, как на Воробьихе. Но эльфийка дернула крючки и натянула материю еще теснее. — Это должно быть плотнее, вот так.
Воробьиха вручила Тинкер пару туфелек, подходивших под цвет платья. Они были такие крошечные и изящные, что Тинкер с первого взгляда их невзлюбила, к тому же на полу возле двери стояла пара стильных сапог, достаточно тяжелых для того, чтобы ее порадовать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
