Р.: «Ты никак не успокоишься? Я была в душе, туда обычно с телефонами не ходят».
В.: «Очень даже ходят. Но ты еще маленькая, отложим эти откровения до лучших времен».
Р.: «Шестаков, что за пошлые намеки? Ты разучился разговаривать с нормальными девушками?».
Я засмеялся, перевернувшись на другую сторону подушки. За окном было темно, по подоконнику отбивал дождь, создавая какую-то особую атмосферу. Странно, конечно, умиляться глупой переписке. Но я так и представлял, с каким сарказмом она говорит эту фразу, как кривит губы и прищуривается.
В.: «Пошли в субботу или в воскресенье гулять? Научишь меня разговаривать с нормальными девушками».
Р.: «Я не знаю…»
Я задумался: что за неоднозначный ответ? Она хотела согласиться, но не могла, или это очередные игры в недотрогу? Проведя пальцем по подбородку, я напечатал сообщение:
В.: «Невозможно бегать вечно, Романова. Или есть что-то, чего я не знаю?»
Р.: «Ну… не все зависит от наших желаний»
Я задумчиво уставился в окно, вслушиваясь в шум дождя. Это ведь намек? Только на что она намекает? Родители не разрешат? Дядя Паша до сих пор точит зуб на моего отца, в этом что ли дело? Хотя, вполне возможно, он ведь не поздоровался тогда со мной, не посмотрел даже.
В.: «Но очень многое. Я могу как-то повлиять на твое решение?»
Р.: «Ты уже повлиял. Ладно, мне надо заниматься. Пока».
Несмотря на двоякий ответ, сдаваться я не планировал. На следующий день в очередной раз закинул удочку и снова получил «не знаю». Без всяких объяснений, что знатно бесило. С другой стороны, Рита с каждым днем становилась более разговорчивой: на переменах она уже без смущения поддерживала со мной диалог да и на сообщения отвечала бодрей, а писал я, как полагается, каждый вечер, иногда по утрам.
От наших переписок веяло чем-то теплым, иногда они перетекали в легкий флирт, в такие минуты я особенно вдохновлялся. Чувствовал – симпатия взаимная.
Конечно, в классе народ заметил мое внимание к Рите. В четверг она шла из столовой, я нагнал ее возле дверей в кабинет, и мы стали невольными свидетелями разговора ребят, вернее подслушали.
– Капец, Шест крутится возле этой очкастой деревенщины, – кинула Ленка с раздражением.
– Да он просто веселиться, нашел себе игрушку. Хотя странно, что такую, – выдала Оля. Я посмотрел на Марго, она сжала булочку в тонких пальцах, улыбка сошла с ее губ.
– А может, его на экзотику потянуло? – не унимались девчонки. Про себя я подумал, что экзотика – это Ильинская или Звягина, уж с кем с кем, а с ними я бы не лег в кровать ни за какие заслуги. Одна походила на здоровенного мужика, вечно посылающего флюиды, другая крутилась возле каждого второго. Серьезно, и эти двое еще смеют стебаться над Ритой?
Разговоры меня знатно зацепили. Обычно я более сдержанный в плане сплетен о своей персоне, вон про нас с Аленкой до сих пор языками чешут. Но Марго… мне никогда не нравилось, когда о ней говорили плохо.
Руки сами сжались в кулаки, и только я планировал сделать шаг, пройтись по этим выскочкам, как Романова меня остановила. Она ухватилась за край кремовой толстовки и посмотрела так, что я готов был кинуть весь мир к ее ногам.
– Думаю, у меня получится в субботу. Не очень долго, час или два, но получится, – произнесла Рита, выбив кислород из моих легких. А потом уголки ее губ приподнялись, и я окончательно растерялся.
– Что? – спросил полушепотом. Вдруг показалось.
– Если твое предложение все еще в силе…
– Конечно! – выдохнул я, громче, чем полагалось. В ушах звучал пульс, в теле откуда-то возникла небывалая легкость, словно я одержал победу в самой сложной игре, словно забил трёхочковый десять, нет, двадцать раз подряд. Мне хотелось подхватить Риту и закружить в своих объятиях, до того был счастлив услышать долгожданное «да».
– Ну… пошли на урок? – прошептала она смущенно.
– Ну пошли, – усмехнулся я, ликуя внутри.
