познакомился со Штейнвегом и как продолжительно было это знакомство. Но она была так утомлена, что он не настаивал.
– Приезжать ли мне завтра? – спросила она.
– Нет, не надо. Я сообщу вам все, что передаст мне Штейнвег. Позвольте предложить вам руку и проводить вас до кареты. Здесь, с третьего этажа, довольно крутая лестница.
Он открыл дверь и дал ей дорогу. В тот же момент в коридоре послышались крики, шум, и в кабинет вбежали служащие, полицейские, агенты и швейцары.
– Начальник! Начальник!
– Что случилось?
– Дьези…
– Он только что ушел отсюда. Что с ним?
– Его нашли на лестнице…
– Мертвым?
– Нет, он лежит без чувств. Должно быть, его оглушили…
– А Штейнвег? Человек, который был с ним?
– Он исчез.
– А! Черт!!!
II
Ленорман бросился в коридор, быстро сбежал по лестнице и нашел Дьези на площадке второго этажа лежащим без сознания среди толпы служащих, старавшихся привести его в чувство. В это время по лестнице поднимался Гурель, и Ленорман обратился к нему:
– Гурель, встретил ли ты внизу кого-нибудь?
– Нет, никого.
Дьези начал понемногу приходить в себя и, едва открыв глаза, сказал слабым голосом:
– Здесь, на площадке, в маленькую дверь…
– Ага, дверь седьмой комнаты! Черт возьми! Сколько раз я говорил, чтобы ее запирали на ключ, – вскричал Ленорман. – Надо было ожидать, что в один прекрасный день ею воспользуются…
Он схватился за ручку двери:
– Ну вот! Дверь заперта на задвижку с другой стороны!
В верхней части двери было вставлено стекло. Рукоятью револьвера Ленорман разбил стекло, просунул руку и, открыв дверь, приказал Гурелю:
– Беги скорей по направлению к выходу на площадь Дофина. Потом, обращаясь к Дьези, спросил:
– Ну, Дьези, рассказывай. Как ты допустил, чтобы на тебя напали врасплох?
– Я получил такой удар кулаком, начальник…
– Удар кулаком? От кого? Старик сам едва держался на ногах.
– Нет, не от старика, от другого. Он прогуливался по коридору, пока Штейнвег был у вас в кабинете, а когда мы вышли, пошел за нами. Дойдя до площадки, он попросил у меня закурить. Я полез в карман за спичками, а он, воспользовавшись этим, с такой силой ударил меня кулаком в живот, что я свалился. Но, когда я падал, мне показалось, что он отворил эту дверь и увлек туда старика…
– Можешь ты узнать ударившего?
– Да, да!.. Здоровый мужчина… с темным цветом лица… вполне южный тип…
– Рибейра, – проскрежетал Ленорман, – опять он. Рибейра, он же Парбери. Ах, разбойник! Но какая смелость!.. Он боялся, что Штейнвег расскажет… пришел сюда и выхватил его у меня из-под носа!
В бешенстве топнув ногой, он продолжал:
– Но откуда же он узнал, что Штейнвег здесь?! Четыре часа тому назад я гнался за ним в лесу Сен-Кюкуфа… когда же он успел добраться сюда? Как он узнал?! Он что, читает мои мысли?
Ленорман глубоко задумался, как это с ним часто бывало, в это время он, казалось, ничего не слышит и не видит, что происходит вокруг него.
Госпожа Кессельбах, проходя мимо, поклонилась ему, он не заметил этого и не ответил ей. Шум шагов в коридоре вывел его наконец из оцепенения.
– А, это ты, Гурель.
– Да, это верно, – начал Гурель, запыхавшись, – их было двое, они шли по этому направлению и вышли на площадь Дофина, где их дожидался автомобиль. В автомобиле было тоже двое: человек, одетый в черное и в мягкой шляпе, надвинутой на лоб…
– Это он, – сказал тихо Ленорман, – убийца, сообщник Рибейра-Парбери. Ну, а кто же еще? Сами.
– Еще женщина без шляпы… похожая на горничную, кажется, красивая, с рыжими волосами.
– Как! Ты говоришь, женщина с рыжими волосами?
– Да.
Ленорман быстро повернулся, бросился вниз по лестнице через две-три ступеньки, пробежал по двору и выскочил на набережную Орфевр.
– Стой! – закричал он.
Вдали ехал парный экипаж госпожи Кессельбах. Кучер услыхал и остановил лошадей. В это время Ленорман уже был на подножке экипажа.
– Тысячу извинений, сударыня, но ваша помощь мне необходима. Прошу вашего разрешения поехать с вами. Нам надо действовать быстро. Гурель! Мой автомобиль! Ты отослал его? Сейчас же сюда какой-нибудь другой, все равно!..
Полицейские агенты бросились в разные стороны, но прошло десять-пятнадцать минут, прежде чем был подан нанятый автомобиль. Ленорман сгорал от нетерпения. Госпожа Кессельбах, стоя на тротуаре, нюхала свой флакон с английской солью.
Наконец они уселись.
– Гурель, садись рядом с шофером и гони прямо в Гарш, – приказал Ленорман.
– Ко мне? – спросила удивленно Долорес.
Он не ответил ей. Встав у окна кареты автомобиля, он называл себя и показывал свою карточку полицейским, следившим за порядком движения на улицах. Только когда они доехали до Кур-ла-Рейн, он сел и сказал госпоже Кессельбах:
– Я умоляю вас, сударыня, ответьте мне подробно на вопросы, которые я вам предложу.
Вы видели Женевьеву Эрнемон около четырех часов?
– Женевьеву? Да… я одевалась, чтобы поехать.
– Это она показала вам объявление в «Журналь» относительно Штейнвега?
– Да, она.
– И поэтому вы направились ко мне?
– Да.
– Одна вы были во время разговора с Женевьевой Эрнемон?
– Право… я не помню… не знаю…
– Вспомните, пожалуйста. Не было ли там в это время одной из ваших горничных?
– Может быть… Я одевалась и, конечно…
– Как ее зовут?
– Сюзанной, а другую – Гертрудой.
– Одна из них рыжая, не так ли?
– Да, Гертруда.
– Вы давно ее знаете?
– Ее сестра всегда служила у меня, и Гертруда у меня тоже вот уже несколько лет… Она очень предана мне, честна…
– То есть вы ручаетесь за нее?
– О, вполне.
– Тем лучше… тем лучше.
Было уже половина седьмого, и начинало темнеть, когда автомобиль подъехал к дому Убежища. Не обращая внимания на свою спутницу, начальник сыскной полиции бросился к дворнику:
– Горничная госпожи Кессельбах давно вернулась?
– Какая горничная?
– Горничная Гертруда, одна из сестер.
– Но Гертруда не выходила вовсе. Я не открывал ей дверь.
– Но кто-нибудь сейчас вернулся?
– Нет. В последний раз мы открыли дверь часов в шесть, а с тех пор никого не было.
– Кроме этой двери, есть еще другой вход?
– Нет. Стены окружают имение со всех сторон, а они очень высоки…
– Госпожа Кессельбах, – сказал Ленорман своей спутнице, – теперь мы отправимся к вам. Они вошли все втроем. У госпожи Кессельбах не было с собой ключа, и она позвонила.
Отворила дверь Сюзанна, другая сестра.
– Гертруда здесь? – спросила госпожа Кессельбах.
– Да, барыня, в своей комнате.
– Позовите ее сюда, – сказал начальник сыскной полиции.
Через минуту вошла Гертруда, красивая и грациозная девушка в белом вышитом переднике. У нее было довольно приятное лицо и действительно рыжие волосы.
