- Да уж как-то попытался хотя бы поговорить с ней…
- Да? Ты так уверен в этом? – не давая закончить, перебил Мартынов, - и что бы из этого получилось? Ну, хорошо, рассказал бы я ей все, она бы их жалости или все еще ослепленная чувствами, осталась. А что стало потом? Сожаления? Упреки? А быть может, обвинения? И виноват в этом был бы только я, понимаешь? Я! – зажмурившись, Лёша стукнул ладонью по столу, - да, она, возможно, не сказала бы этого вслух, но… это не та ситуация, когда стоило надеяться на какой-то другой исход…
- Хорошо, а проявив это никому ненужное благородство, мать твою, ты хочешь сказать, что сделал лучше? – спокойно, но со стальными нотками в голосе, переспросил Миша, и тут же сам ответил на свой вопрос, - себя изводишь, Киру изводишь…
- А то я не понимаю, - отмахнулся Алексей, - теперь-то понимаю, когда возвращаться в прошлое, чтобы что-то изменить, уже поздно.
- Да тут прошлым не отделаешься, - Михаил отвернулся к окну, и задумчиво проговорил, - сейчас нужно все исправлять.
- Это я тоже понимаю, - согласился Мартынов, - именно поэтому и пришел, чтобы заставить, наконец, Киру выслушать и хотя бы попытаться меня понять.
- Эх, Лёха, - поднимаясь со стула, вздохнул Миша, - Накостылять бы тебе хорошенько. Так, для профилактики. За все хорошее. Да только понимаю, что бесполезно будет. Мне раньше стоило об этом позаботиться. А уже теперь дурь-то не выбьешь ни с тебя, ни с Киры.
- Миш, спасибо тебе… - толком не соображая, за что благодарит, замялся Алексей.
Пожалуй, за то понимание, которое хоть и не было высказано вслух, но отчетливо ощущалось в каждом слове Михаила. За отсутствие осуждения. А еще за то, что при всем при этом не было жалости… Ненужной и слишком бесполезной. Но такой предсказуемой и ожидаемой для него.
- Да не за что меня благодарить, - после неловкой паузы, нарушил тишину Михаил, что до этого разряжало лишь веселое бормотание телевизора в гостиной, - я даю тебе последний шанс все исправить лишь потому, что хочу, чтобы Кира была счастлива. А судя по тому, как она мается последние годы, счастлива без тебя она вряд ли будет.
- Миша, я обещаю, что в этот раз…
- Лёх, не нужно обещать того, чего не знаешь, удастся ли выполнить, - перебил Слепцов, после чего бросил взгляд на настенные часы, и странно усмехнувшись, кивнул в сторону двери со словами, - если хочешь, можешь подождать Киру здесь, а я пойду укладывать Лиску. Уже поздно. Да и судя по всему, бесполезно надеяться, что сегодня им удастся пообщаться.
Лёша так же проследил взглядом за стрелкой часов, с удивлением отмечая, что уже половина десятого. Да уж, хорошо они с Мишкой поговорили. Главное продуктивно. А Киры до сих пор нет, хотя и должна уже быть давным-давно дома…
- Спасибо, но нет, - поднимаясь следом, вздохнул Лёша, - я все же лучше покараулю у подъезда. Не думаю, что увидев тебя, она вообще захочет о чем-то со мной говорить.
- Смотри, как знаешь, - пожал плечами Михаил, выходя в коридор, и когда Алексей дошел до входной двери, напомнил, - и цветы свои не забудь.
Цветы. Нужны ли они кому-то эти дурацкие цветы? Если и нужны, то в самую что ни на есть последнюю очередь. Они уже ничего не помогут исправить. Их с Кирой ситуация давно вышла за рамки, когда любую провинность можно было загладить простым букетом роз. Хотя, их отношения никогда и не были на этом уровне. Как-то обошел их стороной тот самый знаменитый конфетно-букетный и в чем-то подростковый период максимализма во всем. А жаль…
Обернувшись, Алексей и опомниться не успел, как вдруг тяжелый мужской кулак прилетел ему куда-то в район скулы, заставляя от неожиданности отдернуться в сторону, поморщившись.
- Хоть и знаю, что не поможет, но так хотя бы моя совесть будет чиста, и я буду знать, что использовал все методы, - растирая ладонь, хмыкнул Михаил. И с этими словами скрылся в гостиной, явно давая понять, что на этом разговор закончился.
Ухмыльнувшись, Лёшка без лишних слов, подхватил букет и вышел из квартиры. В голове крутилась одна единственная мысль – у него есть шанс. Шанс все исправить. Во всяком случае, он уже смог заручится негласной поддержкой Михаила, а это в его ситуации значило довольно много. И даже удар, который он, по сути, получил справедливо, лишнее тому подтверждение.
Алексей даже не имел права обижаться на Мишку. Защищая свою родную и единственную сестру, можно было пойти и не на такое… Во всяком случае, Лёша очень сильно сомневался, что будучи на месте Михаила поступил бы столь адекватно и гуманно. И уж точно не позволил бы обидчику подойти и на пушечный выстрел… Хотя что сравнивать. Алексей и на своем-то месте поступает не лучшим образом…
Прислушиваясь к лифту, Мартынов поспешно спустился вниз по лестнице, опасаясь прозевать Киру. Но, к счастью, или, же наоборот, Лёша так до конца и не решил, лифт стоял на месте. А это значит, что Киры нет. Ёлки-палки, скоро десять часов вечера, а её все еще нет дома! В то время, когда рабочий день в редакции максимум до семи. Ну, разве что в периоды аврала могут задержаться на лишний часок. Но не на три же!
Оказавшись на улице, Лёшка втянул полные легкие терпкого ночного воздуха. Как никогда пахло грозой. Да и судя по тому, как затянуло небо тяжелыми чернильными тучами, не давая пробиться и так редким для города звездочкам, скоро польется дождь. Окончательно смывая летнюю пыль и грязь, даже некую наэлектризованность, что за последние дни буквально витала в воздухе. Если бы еще он так же смог смыть и очистить воспоминания от горечи былых обид… Если бы только…
Осмотревшись по сторонам, убеждаясь, что ни машины Киры, ни самой девушки пока на горизонте не предвидится, Лёшка прошел к своему авто. Помявшись еще несколько минут, убеждаясь, что вокруг тихо и никого нет, мужчина забрался обратно в машину, бережно положив цветы рядом с собой. Нервно побарабанил пальцами по рулю, и, откинувшись к спинке сиденья, задумчивым взглядом уставился перед собой, воскрешая в памяти обрывки своего прошлого…
Осень… Промозглая, бесконечная и однообразная. Уже давно канули в лету теплые летние деньки, и даже последние напоминания о них, в виде традиционного сентябрьского бабьего лета. Лишь промозглая сырость и мрачность, неизменная и переходящая изо дня в день. Она давно окутала город, навевая череду тоски и грусти. Казалось, что уже не различить, где день, а где ночь, потому как дожди не прекращались уже почти неделю, не давая никому ни малейшей передышки... Но даже эта нелепая погода не оставляла выбора. И прохожие все так же, как и жарким летом, куда-то спешили. Теперь лишь кутаясь в длинные плащи и прячась за огромными зонтами…
Лёшка никогда особо не жаловал осень. Но в этом году она представлялась ему особенно угнетающей. Наверное, потому, что она лишь отчетливее отражала то состояние души, в котором Мартынов жил уже относительно долгое время. С каждым новым днем эта осень все больше заставляла угасать слабые огоньки надежды на возможные перемены. Она с каждым днем все сильнее окутывала своей паутиной безысходности. День ото дня…
