Да разве мало может быть в таких ситуациях разных обстоятельств. Очень часто даже по самым очевидным фактам близкие родные заявляют разные претензии, а порой, умышленно или неумышленно, придумывают разные версии. У близких родных одна версия: родной человек погиб не от железнодорожной травмы, а его просто убили. Так, к сожалению, утвердительно заявляют многие: нет, мол, вы тут, сотрудники милиции, лапшу нам на уши не вешайте. Нашего папу, маму или еще кого-то не поездом зарезало, его просто убили. И родных, особенно в неясных ситуациях, можно и нужно понять по-человечески. Но любой туман даже в самых сложных и неясных случаях должен быть тщательно исследован и доведен до логического конца. Чтобы родственники погибшего не распускали (к сожалению, такое бывает) ложные слухи о насильственной смерти, когда такое совершенно исключается.
Но как-то так сложилось в практике транспортной милиции, все несчастные случаи делили на два вида: «счастливые» и «несчастливые». Очевидные железнодорожные травмы относились к «счастливым», а неочевидные к «несчастливым». То есть когда никто не видел, при каких обстоятельствах погиб на железной дороге человек. Ответ в совокупности с другими доказательствами дает судебно-медицинская экспертиза. Но происходит и так, когда тревожные сообщения вызывают улыбку, правда, сквозь слезы.
Как-то одна женщина позвонила Грунину и сообщила: «Срочно выезжайте на четыреста седьмой километр». Разумеется, Грунин поинтересовался: а что же случилось?
— Да ничего не случилось, — послышался ответ с другого конца провода. — Просто одному мужчине отрезало поездом голову.
Вот так ничего не случилось!? Грунин тут же выехал на место происшествия. Действительно, на железнодорожных путях в колее четного пути лежала отрезанная, как ножом голова человека, а за рельсами правой нитки четного пути — отчлененный от головы труп мужчины. Что же все-таки случилось в районе платформы «Галицкая»? Вот как рисовалась картина дальнейших действий опера милиции. Немедленного выезда ночью на место «ЧП» не совершилось. Майор Грязнов спокойно спал до утра. Правда, очень рано утром он выехал в район предполагаемого местонахождения трупа. Точнее говоря, выехал в район платформы «Галицкая».
Долго майор ходил возле железнодорожных путей, осматривая всю окружающую местность. Но нигде никакого трупа не обнаружил. «Неужели, — думал про себя майор, — был ложный звонок? Не мог же убежать куда-то покойный?». Предположение, что кто-то из железнодорожников мог пошутить или ночью убрать труп, — тоже было маловероятным. Об этом начальнику обязательно кто-то сообщил бы. Дело запахло жареным, потому что был труп на железной дороге, и вдруг на месте его не оказалось. Забеспокоился майор, и тут по его зову к платформе «Галицкая» подтянулись свежие силы. По звонку Грязнова в район «ЧП» приехал сам мастер-путеец. Подъехали другие рабочие-железнодорожники. Поисковая группа быстро разыскала труп на железнодорожных путях. А мастер-путеец Скатов тут же опознал неизвестного мужчину. Осмотрев со всех сторон обнаруженный труп, Скатов воскликнул:
— Ба, да это же Мишка Хвостов, что в Галицах живет. Его тут в деревне все знают. Вот смотрите — на левой щеке у него небольшой шрам, а тут, у правого уха, маленькая бородавочка.
Майор Грязнов тоже посмотрел на труп и утвердительно произнес:
— Да, точно, это он и есть — житель Галиц Хвостов. Не раз видел его, — говорил майор, — бухого. Ну, ребята, царство ему небесное…
Труп погрузили на автомашину и отправили в морг на вскрытие для определения причины смерти. Так положено по закону. А чтобы там судебно-медицинские эксперты не сомневались, тут же пошла сопроводительная бумага с конкретной фамилией и адресом. А экспертам какая разница кого вскрывать: Петрова или Сидорова. Лишь бы был документ и личность погибшего установлена.
Не подумал майор Грязнов вот о чем: железнодорожный мастер-путеец спец по своим железнодорожным делам. А в оперативно-следственных делах — он профан. А поэтому, ты, майор Грязнов, просто был обязан профессионально осмотреть не только место происшествия, но и смертельно травмированного человека, а также и его одежду. И, уж, на худой конец предъявить на опознание труп мужчины жителям поселка Галицы. К тому же до Галиц от места происшествия, как говорится, рукой подать, совсем близко.
Но нет, не стал себя утруждать майор милиции хлопотами. Он пошел по легкому пути и тем самым совершил непростительную ошибку. Неумышленно, конечно, а по своей халатности. Живого человека майор Грязнов похоронил, а тот, кто был направлен в морг, значился в числе живых. Опытный оперативник поверил железнодорожнику-путейцу на слово. А поэтому, как выяснится позднее, труп оказался не Хвостова, а совершенно другого человека. Хвостов-то был жив-здоров, да еще по-прежнему водочку попивал в деревне. А вот в Горьком близкие Корякова с ног сбились искавши пропавшего без вести своего родича. Но он пока числился в живых.
Правда, о розыске горьковчанина майор Грязнов узнает чуть позже. Когда уже неприятный слушок пошел гулять не только в Галицах, но и докатился до ушей начальника железнодорожной милиции. Тот же мастер Скатов вскоре сам сообщит пренеприятнейшую весть в линейный пункт милиции. А суть новой информации сводилась к весьма неприятному сюрпризу. Скатов обознался… Майор Грязнов внимательно выслушал сообщение Скатова и, недослушав своего информатора, обругал его на чем только свет стоит. Скатов конечно извинился, но факт уже свершился. Мастер-путеец свидетельствовал майору, что этот, мол, прохвост вчера бродил пьяный по улицам. Оказывается, малость мы с вами ошиблись, товарищ майор. Произошел досадный случай. По существу, похоронили живого человека. Это была разорвавшаяся бомба для начальника поста милиции. Майор надрывно кричал в трубку:
— Ты, что, Скатов, с ума что ли там сошел? Одурел что ли?
— Ничего я не сошел с ума, майор, — говорю все как есть. Сам лично видел вчера Хвостова в Галицах, он как пил вино, так и пьет до сих пор.
Наступила пауза. Теперь все было ясно, что сработал закон подлости. Доверился майор, а зря. Это он понял только теперь, когда стало совершенно очевидно о допущенной непростительной служебной халатности. Ошарашенный известием путейца майор Грязнов в душе ругал сам себя по-черному. И ругать было за что. Поздно, но все-таки просветлели мозги у начальника милиции, только теперь он осознал свои грехи. Надо было произвести не только осмотр местности, но и очень внимательно осмотреть одежду погибшего. Проверить содержимое карманов… и тогда стало бы все ясно (документы на имя погибшего находились в кармане).
Майор Грязнов переживал и горько раскаивался о случившемся, хотя, как говорится, поезд уже ушел. Это по его вине был «похоронен» живой человек, а мертвый оставался временно живым. Подумать надо было вот о чем: сколько людей стали заложниками в этой служебной неразберихе. Это горькая шутка и горькая правда… В поселке Галицы, зачисленный в разряд покойников Хвостов был здоров, да еще, говорят, вино попивал. Хотя согласно официального направления в морг он значился покойником.
А вот в городе Горьком на Нижегородской земле и не ведали, что с гражданином Коряковым случилась беда. Уже несколько дней подряд шел поиск пропавшего без вести человека. Родные Корякова все предприняли, что зависело от них и что было в их силах. Корякова искали днем и ночью. Но он как в воду канул. Многодневный поиск имел нулевой результат. На устный запрос в милицию родные получили отрицательный ответ. Да, был на железной дороге несчастный случай, но труп опознан. Безымянные в книге происшествий в транспортной милиции не значились. То ли по собственной инициативе, то ли по слухам, или просто по человеческому предчувствию — родные сами поехали в Гороховецкий морг. Осмотрев труп, они просто ахнули, без труда опознав Корякова. Это был не Хвостов, как значилось в направлении, а Коряков.
Вот так погиб один из служащих Горьковской железной дороги. Из карманов одежды покойного родные извлекли документ, подтверждающий личность Корякова. Прискорбно, но факт… Да, глубоко и горько переживал майор Грязнов эту тяжелую ошибку. Пришлось ему проглотить горькую пилюлю. Позднее, по прошествии времени, все страсти улеглись, да только от этого легче не стало на душе у майора Грязнова. За допущенный промах по службе его проводили на заслуженный отдых. Конечно, в порыве гнева родственники погибшего Корякова вполне обоснованно взбунтовались. И их можно было понять. Всем им были причинены неизгладимые душевные травмы. Майор Грязнов не протестовал против увольнения. Он глубоко раскаивался и вместе с родными пережил невосполнимую утрату — смерть человека. Но тут есть повод для размышления. Есть над чем задуматься и профессионалам и читателям. Особенно пусть поразмыслят те, кто только что начал пахать милицейскую целину. Этот не первый и не последний случай, возможно, кому-то станет наукой в милицейской практике… Железная дорога — источник повышенной опасности. Сбережешь минуту — потеряешь жизнь, или останешься на всю жизнь калекой.
