Том рассказывает о себе. Уже к ланчу, я знаю историю всей его жизни, каким он занимался спортом и когда, всех его жен, включая бывших, девушек с которыми он встречался, начиная со школы, отношения с родителями и дочерью от первого брака. Я знаю всю его карьерную лестницу, даже внутренние перестановки в нашей компании и проекты. Он делает попытки расспросить меня, но мне некогда, я отвечаю односложно, под его повествование продолжаю работать, у меня сроки, дедлайн и перспектива потери бонусов, в случае если я не уложусь.
– А ты занимаешься спортом? – спрашивает он меня неожиданно.
– Я? – какое-то время я сомневаюсь, можно ли называть то, чем я занималась, спортом, но все-таки говорю:
– Да занималась альпинизмом в юности. – Я уже привыкла, и отвечаю, не отрывая рук от клавиатуры.
– А в России есть горы? – удивленно спрашивает он.
Этот вопрос ставит меня в тупик, я надолго задумываюсь, остались ли еще где-то в России горы, и отвечаю неуверенно:
– Не знаю, были.
Том явно не понимает, почему горы были, но не переспрашивает, принимая очевидно это за мой очередной грамматический ляп. Он продолжает свой монолог. Вдруг посередине, какой-то фразы раздается жужжание. Том берет телефон, смотрит, кто звонит и нажимает отбой, но телефон жужжит снова.
– Я занят, я на работе, говорит он, но из трубки доносится раздраженный женский голос. Том выходит за дверь. Возвращается он не скоро и долгое время, молчит, наблюдая за тем, как я стучу по клавишам.
– Женщинам нужно внимание, а моя работа требует постоянных разъездов. Мне нравится моя работа , я хорошо зарабатываю, и не хочу ее менять. Из-за этого от меня ушла первая жена, она жаловалась, что я совершенно не помогал ей. Теперь я почти не вижу свою дочь. Зато я постоянно должен, она требует деньги на колледж. Это 16 тысяч в год. А теперь разваливается мой второй брак. Жена хочет, чтобы я больше бывал дома, чтобы я уделял ей больше внимания. Том замолкает и смотрит мне в глаза.
– Ты это не поймешь, ты другая, тебе ничего не нужно от мужчин, ни денег, ни внимания. Том замолкает и смотрит на меня в упор.
Я перестаю стучать по клавишам, и от удивления у меня округляются глаза.
– Что? Что мне не нужно? Деньги? А здесь и сейчас я что, по-твоему, делаю? Развлекаюсь?
Том не понимает моего удивления и списывает на языковое недопонимание, он терпеливо повторяет еще раз:
– Тебе не нужны деньги от мужчины, потому что ты сама их зарабатываешь.
– Может я просто вынуждена зарабатывать деньги, потому что мужчины мне их не предлагают? – спрашиваю я глядя ему в глаза.
– Ты будешь сидеть целый день дома, смотреть телевизор, часами ходить по магазинам или болтать с подругами по телефону обсуждая очередной сериал? – отвечает мне, вопросом на вопрос, ехидно улыбаясь.
–Нет, конечно, но я смогу меньше работать, и хотя бы каждый год брать отпуск. Я за последние пять лет ни разу не отдыхала, я только работаю, и это потому, что все, почему-то считают, что мне никто ничего не должен, потому что…
К горлу подступает ком и мои английские слова заканчиваются. Я понимаю, что если продолжу – то разревусь. Я замолкаю на полуслове.
Том ничего не понял из сказанного мною, кроме того, что у меня проблемы с английским, и я не поняла всю глубину его мысли. Тянутся долгие минуты молчания, разбавляемые слабым писком клавиатуры: я снова стучу по клавишам. Тишина нарушается очередным жужжанием его телефона. Сейчас звонят по работе. Оказывается, у него есть еще работа, кроме как сидеть целыми днями со мной. Он встает и уходит из комнаты.
Встречаемся мы только вечером. Он ожидает меня у выхода и предлагает подвезти. Мне не хочется ехать, я хочу прогуляться пешком. Он спрашивает разрешения составить мне компанию, я не возражаю. Он достает из машины пиджак и сразу предлагает мне его надеть, но сегодня я в куртке. Мы идем молча. Дойдя до моего дома, он спрашивает, не хочу ли я что бы он зашел. Я отрицательно качаю головой. Тогда он берет меня за руку, и говорит:
– Я хочу тебе сказать одну очень важную вещь, – он напряжет и серьезен. Он стоит совсем близко от меня, и я чувствую на своем лице его дыхание. Мне снова становится страшно. Я заранее начинаю подбирать слова.
– Руководство решило продать часть бизнеса, все, что вы сделаете, будет продано другой компании, и дальнейшую разработку, будет осуществлять Андрэ. А ты – он делает паузу, внимательно следя за выражением моего лица.
– Тебе закроют контракт и отправят домой. Они не хотят, чтобы знали, какие математические методы были использованы в программе.
– Когда – спрашиваю я.
Все что мне нужно знать, это когда. Том не понимает моего вопроса.
– Когда мне закроют контракт?
– Точно, это пока не известно. Все зависит от Андрэ. Он должен сказать, что готов дальше разрабатывать и поддерживать программу.
– Примерно? – спрашиваю я, а про себя думаю об Андрэ – «вот гад! Молчит! своего разыгрывает»
– Я не знаю точно, может через полгода, а может пару месяцев. – Он разводит неопределенно руками. Наступает тяжелая напряженная пауза.
– Может ты хочешь, что бы я зашел?– спрашивает снова Том.
Глупо продолжать этот разговор на улице, я утвердительно киваю, и мы поднимаемся в квартиру. Стульев у меня нет, я бросаю китайский плюшевый плед на кровать и предлагаю Тому сесть.
Новость конечно для меня и не смертельна, но все равно не радует.
– Ты хотела остаться в Америке? – спрашивает Том.
Мне хочется в ответ пошутить, но в голову не приходит ничего остроумного.
– Да хотела, – отвечаю я.
– У тебя прекрасная квалификация и ты могла бы попробовать поискать работу, я уверен, что ты сможешь ее найти.
–У меня есть проблема, – говорю я. Но на самом деле, мне не хочется ничего ему объяснять. Поэтому я просто умолкаю.
Том воспринимает мои слова, как то, что я хочу вернуться в Россию. Я пытаюсь сказать, что я хочу привезти сюда ребенка, он все равно не может понять, в чем именно проблема. Почему ребенок не может пока пожить в России, пока я не получу хотя бы грин карту.
– Я не увижу его много лет! – пытаюсь я объяснить свою мысль
– Я тоже не вижу свою дочь подолгу, – говорит мне Том.
– Твоя дочь живет со своей мамой? – спрашиваю я.
– Да конечно! – отвечает мне Том, не понимая моего вопроса.
–Так вот я – мама. Понимаешь, я!– практически кричу
