Французов это не испугало, они выступили с еще более грандиозным проектом – бомбить Баку на Каспийском море и утверждали, что это приведет к окончанию войны: немцы будут отрезаны от кавказской нефти, Советская Россия значительно ослабнет.
Англичан же осенью 1939 г. больше прельщал север Европы. Германия сильно зависела от поставок железной руды из Северной Швеции. Зимой, когда замерзало Балтийское море, эту руду доставляли через норвежский порт Нарвик. Если заминировать норвежские воды или захватить сам Нарвик, суда не смогут доставлять железную руду. Норвежский нейтралитет Черчилль игнорировал: «Небольшие нации не должны нам связывать руки, когда мы боремся за их права и свободу… Мы должны скорее руководствоваться гуманностью, чем буквой закона».
В британском министерстве экономической войны считали: «Чтобы избежать «полного краха своей промышленности», Германии, по нашим подсчетам, необходимо было в первый год войны импортировать из Швеции не менее 9 млн т, то есть по 750 тыс. т в месяц. Главным железорудным бассейном Швеции является район Кируна – Елливаре на севере, недалеко от финской границы, откуда руда вывозится частью через Нарвик на норвежское побережье и частью через балтийский порт Лулео, причем Нарвик является незамерзающим портом, а Лулео обычно с середины декабря до середины апреля закован льдом. Южнее, примерно в 160 км к северо-западу от Стокгольма, находится железорудный бассейн меньшего размера. Имеются также более южные порты, из которых важнейшими являлись Окселёсунд и Евле, но в зимний период через них ежемесячно можно было отправлять не более 500 тыс. т из-за ограниченной пропускной способности железных дорог. Таким образом, если бы удалось прекратить снабжение Германии рудой через Нарвик, то в каждый из четырех зимних месяцев она получала бы руды на 250 тыс. т менее необходимого ей минимума и к концу апреля недополучила бы 1 млн т, а это по меньшей мере поставило бы ее промышленность в весьма затруднительное положение»[144].
В итоге уже в сентябре-октябре 1939 г. британский кабинет и военное начальство планировали оккупацию Норвегии. Поначалу поводом для присутствия королевского флота у берегов Северной Норвегии стал заход германских торговых судов в Мурманский порт.
Мало кто знает, что британский кабинет и лорды адмиралтейства заранее определили сроки начала Второй мировой войны и провели соответствующую подготовку. Так, последнее английское торговое судно покинуло Германию 25 августа 1939 г. И только тогда немцы очухались и послали первое предупреждение о возможности начала войны капитанам германских торговых и пассажирских судов, находившихся чуть ли не по всему земному шару. Предупреждение это явно запоздало. В итоге 325 германских судов (общее водоизмещение 750 000 брт) укрылись в нейтральных портах, почти 100 судов (500 000 брт) пробились на родину, 71 судно (34 000 брт) было до апреля 1940 г. настигнуто союзниками, но только 15 судов (75 000 брт) попали им в руки. При этом, хотя США объявили о нейтралитете, их береговая охрана и ВМФ фактически начали слежку за германскими судами. Сами американцы их не атаковали, но наводили английские суда. Так, большой германский лайнер «Колумбус» был обнаружен в Северной Атлантике американским крейсером «Тускалуза». Крейсер сопровождал лайнер и непрерывно сообщал его координаты англичанам. В конце концов 19 декабря 1939 г. на горизонте появился британский эсминец, и командир «Колумбуса» приказал затопить корабль.
Ряд германских торговых судов ушли в Мурманск. К 18 сентября 1939 г. там стояло 18 торговых судов. Советская сторона снабжала суда топливом, а их экипажи – теплой одеждой. Когда германские суда покидали Мурманск, суда других государств, находившиеся там же, были специально задержаны до тех пор, пока немецкие суда не оказались в полной безопасности. Это соответствовало ранее высказанному пожеланию немецкой стороны: «Выпуск пароходов других национальностей из Мурманска производить не ранее 8-10 часов после ухода каждого немецкого судна», так как «иностранные пароходы, следуя за немецкими судами, могут выдать их местонахождение английским военным кораблям».
Германский пассажирский лайнер «Бремен» (водоизмещение 50 тыс. т, скорость 28 узлов) 30 августа 1939 г. покинул США и ушел далеко на север Атлантики, а затем прорвался в Мурманск. 6 декабря 1939 г. «Бремен», пользуясь плохой погодой, покинул Мурманск и прорвался в Бремергафен. Два британских эсминца, осуществлявших поиск «Бремена», вошли в территориальные воды СССР и подверглись обстрелу из 152-мм орудий 104-го пушечного артдивизиона. Эсминцы поставили дымовую завесу и скрылись. Замечу, что действия СССР в этом были безукоризненны с точки зрения международного морского права. «Бремен» и другие торговые и пассажирские суда имели право заходить в любой нейтральный порт и оставаться там сколько им было угодно.
В 1939–1940 гг. в нейтральной британской прессе периодически появлялись сведения о передаче Германии части советских подводных лодок, о снабжении советскими торговыми судами, в том числе пароходом «КИМ», германских надводных рейдеров и подводных лодок.
Поставки советских подводных лодок исключаются полностью, автору досконально известна судьба каждой нашей подводной лодки[145]. По поводу же снабжения германских судов автор достоверных данных не имеет, но не исключает, что отдельные случаи «имели место быть».
С началом перестройки журналисты – любители сенсаций начали писать о фашистских базах на Кольском полуострове и в Арктике, которые-де им в 1939–1940 гг. предоставил Сталин. И оттуда-де злодеи-немцы действовали против англичан. Это 100-процентная липа!
В середине октября 1939 г. между Германией и Советским Союзом велись переговоры о предоставлении Германии концессии в заливе Западная Лица, но, за исключением осмотра акватории залива, никаких конкретных действий по созданию базы не проводилось.
Глава 24. «Поражение» Сталина в Финляндии и «победа» Черчилля в Норвегии
Более основательным поводом для вторжения в Норвегию союзных войск стала советско-финляндская война. Еще весной 1938 г. Сталин предпринимает попытки уладить миром все спорные вопросы с Финляндией. Причем действует он очень тонко и осторожно. Поначалу решено было не использовать официальные дипломатические каналы, а установить прямой канал связи: Сталин – Б.А. Рыбкин (резидент нашей разведки в Хельсинки) – финские министры. В целях конспирации операция была закодирована как «Дело 7 апреля». Кстати, в этот день состоялась первая беседа Рыбкина со Сталиным.
14 апреля 1938 г. заведующий Хельсинкским отделением «Интуриста» Б.Н. Ярцев посетил квартиру министра иностранных дел Финляндии Рудольфа Холсти. После продолжительной беседы с министром Ярцев немедленно вылетел в Москву. Но среди прибывших в Москву пассажиров руководителя «Интуриста» не оказалось, а резидента НКВД Рыбкина ждал черный лимузин. Через час Рыбкин уже беседовал со Сталиным. В тот же день произошла конфиденциальная беседа Холсти с премьер-министром Финляндии Каяндером.
Из Москвы Ярцев-Рыбкин вернулся в Хельсинки через Стокгольм, где имел доверительную беседу с министром иностранных дел Швеции Р. Сандлером, проявившим большой интерес к вопросам безопасности Аландских островов, а также еще с рядом нужных лиц.
11 июня 1938 г. по инициативе финнов состоялась встреча Ярцева с премьером Каяндером. С 30 июня в переговорах с Ярцевым принимал участие и заместитель министра иностранных дел Таннер.
Таким образом, финское руководство имело возможность спокойно и конфиденциально подготовить соглашение с СССР и выйти с готовым и согласованным соглашением к парламенту и народу. Но увы, финское руководство тянуло время. Тогда советское правительство решило перейти к официальным переговорам. В конце октября 1938 г. Ярцев-Рыбкин был отозван. В декабре начался дипломатический зондаж в ходе переговоров А.И. Микояна с финской торговой делегацией в Москве.
Дальнейшие переговоры начались в Москве 5 марта 1939 г. С советской стороны в них принимали участие нарком иностранных дел М.М. Литвинов, с финской – посланник Ирье Коскинен. Обмен мнениями протекал вяло и нерегулярно.
С началом Второй мировой войны советская сторона усилила дипломатическую активность. 5 октября 1939 г. Молотов пригласил в Москву на переговоры финского министра иностранных дел Э. Эркко «для обсуждения актуальных вопросов советско-финских отношений». 9 октября вместо ответа советскому правительству Финляндия начала переброску войск к советско-финской границе. Страну охватил националистический бум, раздавались открытые призывы к войне с СССР.
11 октября закончилась мобилизация армейских возрастов до 33-летнего возраста (то есть 15 возрастов!). 12 октября в Москву наконец прибыла финская делегация на переговоры, но вместо министра иностранных дел ее возглавил посол Финляндии в Швеции Ю.К. Паасикиви.
