Я взял дневник и устремился к наружной стене. Я полз на четвереньках, дым выедал глаза, и я почти ничего не видел. Сверху сыпались огненные лепестки пепла, обжигавшие руки и шею и опалявшие волосы. Одежда дымилась. Но пекло разгорелось такое, что на этих участках было лишь ненамного жарче.
Я достиг стены быстрее, чем ожидал, и стал ползти вдоль нее, пока не узрел над собой полосу невозмутимой тьмы. Я подтянулся, утвердился в окне и вывалился наружу.
Второй этаж, но я был не в обиде.
31
Я стоял, привалившись к стене дома в имперском кордоне, и старался держаться непринужденно. Получалось не очень, потому что на меня взирала дюжина Золотых Кушаков.
Улица, которая нас разделяла, была втрое шире обычной и без единой выбоины. На западной стороне, где я стоял, находились особняки с коваными оградами, роскошные магазины, дорогие таверны и перворазрядные бордели. С восточной стороны кордон ограничивала сплошная стена из белого и красного кирпича. Она протянулась почти на милю с севера на юг, где совершала величественный изгиб, переходя в дамбу, которая защищала Илдрекку со стороны моря. Она была выше любого здешнего здания и уходила глубже большинства из них, обозначая границу земного рая, если верить проповедникам, и место для забав изнеженных и сильных мира сего, если спуститься на землю. Так или иначе, здесь таких, как я, не жаловали.
Но Кушаки взирали на меня по другой причине.
Я делал вид, будто не замечаю их взглядов, и смотрел в небеса на темное облако дыма, подобное кляксе в безукоризненной синеве. Кордон Десяти Путей горел уже целый день, и все благодаря нам с Тенью. Пожар остановили – как выяснилось, легионеры были способны на что-то полезное, – но теперь на город сыпался пепел, который разносился над столицей постоянно менявшимся ветром. На город в преддверии весны сходила черная зима.
Я даже подумывал, что ветер специально гнал пепел ко мне, дабы напомнить, что это я, и никто другой, довел дело до пожара. Но я не забыл бы об этом и под девственно-чистым небом.
Грохот решетки в стенных воротах вернул меня на землю. Золотые Кушаки вытянулись в струну перед знакомой мне высокой фигурой. Пояс обвивал белый кушак, косу украшали ленты. Лирия.
Она обратилась к одному из Золотых, и тот указал на меня. Лирия смерила меня взглядом, нахмурилась и посмотрела на сложенную бумагу, которую я велел ей передать. Там было написано: «Насчет твоей Клятвы. Снаружи». Без подписи. Она явно ожидала увидеть другого – широкоплечего здоровяка по имени Железный Деган, вооруженного огромным мечом.
Я положил в рот зерно и неспешно пошел по улице.
Позади послышались торопливые шаги. Я не успел оглянуться, как меня схватили за шею, вцепились в правое плечо и впечатали в стену. Я отлепился, но меня пристукнули снова. Зерно вылетело изо рта и запрыгало по мостовой. От имперских ворот донеслось радостное ржание и довольные возгласы.
– Никто не вправе вызывать меня из имперского квартала, – сообщила мне на ухо Лирия. – Тем более крыса вроде тебя.
– Отвали, Кушак, – посоветовал я кирпичной стене. – Я делаю одолжение.
– Кому? Железному Дегану? Это он тебя послал?
– Железо мертв. Тебе, Белая дура.
Хватка мгновенно ослабла. Я вывернулся и сбросил ее руку. Лирия даже не заметила этого.
– Что значит – мертв? – спросила она.
– А что, подери тебя черт, это может значить? – ответил я, потирая плечо, которому особенно досталось при ударе о стену. – Он мертв. Я уверен, что тебе известно это состояние, хотя бы понаслышке.
– Это точно?
– Ему прописали стальное лекарство у меня на глазах.
– Кто это сделал?
Я покачал головой:
– Не имеет значения. Важно то, что я пришел тебе помочь.
– Ты пришел помочь мне?! – Лирия шагнула вперед, и я опять вжался в стену. – На случай, если ты подзабыл, я напомню, что вы с дружком убили двух моих братьев по оружию. И я не кончила тебя только потому, что обещала Железу тебя не трогать. – Она коварно осклабилась. – Но если он мертв, то не теряет ли обещание силу?
– В том-то и дело, – подхватил я. – Он мертв, но твое слово перешло по цепочке.
– Что? – Она выпрямилась, как по команде.
Другое дело.
– Ты дала Клятву не только Железу, – объяснил я, – но и всему Ордену Деганов. Если Деган, которому дана Клятва, умирает, то ею могут воспользоваться другие Деганы.
– По-твоему, я безмозглая? – взвилась она. – Я знаю условия сделки. Мой долг был исполнен, когда я доставила к нему тебя!
– Из вашего разговора у винной лавки я помню другое.
Рука Лирии потянулась к мечу. Ей очень хотелось пустить его в ход.
– По-моему, крыса, ты ослышался или не понял.
Я отвернулся и сплюнул на мостовую. Лирия рассвирепела вконец.
– За мной такого не водится, – возразил я и посмотрел ей в глаза. – Особенно когда речь идет о Кушаках и клятвах.
Она снова притиснула меня к стене, навалившись всем телом. В других обстоятельствах я был бы не против, так как под ее формой скрывалось кое-что интересное, но сейчас не мог продохнуть.
– Ты угрожаешь мне, коротышка?
– Не угрожаю, а просто осведомляю. Железо мертв. Деганы сочтут тебя должной, если не услышат обратного. Они придут напомнить о долге и вряд ли зачтут содеянное. Тебе придется расплачиваться заново.
Я смотрел ей в глаза и видел растущее понимание, за которым следовал страх. Белые обязывались служить императору, и никому другому, тем более Деганам, и клятва посторонним считались тяжкой провинностью. Я не знал, что за сделку она заключила с Железом, но прекрасно понимал, что произойдет, если история всплывет: ее отлучат, изгонят, а то и публично казнят за измену. Неприятная перспектива для воина, который поклялся в вечной верности императору.
Ей придется сохранять тайну.
Она нуждалась во мне.
– А ты, полагаю, способен это уладить? – уныло спросила она.
– Я был единственным свидетелем, – напомнил я. – Когда ты привела меня, нас было трое – ты, я и Железо. Если я передам Деганам, что ты исполнила свой долг перед Железом, тебя снимут с крючка.
Лирия отступила на полшага и скрестила руки.
– С чего им тебе верить?
– Во-первых, ты избила меня до полусмерти и сдала Железу. Во-вторых, я из Круга. Ты же не считаешь всерьез, что они решат, будто я лгу в угоду Белому Кушаку, тем более при таких обстоятельствах?
– А ты не думаешь, что у них возникнут вопросы, если ты добровольно все это выложишь?
Я вздохнул и прикрыл глаза.
– Ты правда не понимаешь, как это бывает?
Белые тупицы! Я посмотрел ей в глаза. Еще сверкают, но уже возник интерес. Отлично.
– Слушай внимательно, – сказал я. – Я к ним не пойду – мы подождем, когда они явятся к тебе. Они придут, и ты скажешь, что вы с Железом в расчете. А когда они тебе не поверят, ты сообщишь обо мне. Деганы найдут меня и расспросят. Я буду ходить вокруг да около и выведу их из себя. Они возьмутся за меня всерьез, и я с великой неохотой признаю, что да, Железо снял все претензии. – Я развел руками и улыбнулся. – Проблема решена.
– А если они не поверят, что ты там был?
– Я знаю, где упокоился его меч. Они поверят.
Лирия долго смотрела на меня.
– Сколько? – произнесла она наконец.
– Одна услуга. Мне. Все как с Деганом.
Она переступила с ноги на ногу.
– Что за услуга?
Я притворился, будто привожу в порядок одежду.
– Ударь меня.
– Что?
– Мы слишком долго и слишком спокойно разговариваем. У твоих друзей на воротах могут возникнуть подозрения. Вломи мне, и я скажу, какая услуга.
– Запросто.
Что-то мелькнуло и врезалось мне в челюсть. Я рухнул наземь.
– Убедительно? – осведомилась Лирия, премного довольная собой. – Если нет, могу повторить.
– Порядок, – выдавил я, перекатился на бок и посмотрел на нее.
Она не улыбалась, но в глазах откровенно плясали черти. Я пощупал челюсть, проверяя на цельность.
– Ну? – спросила она, когда я кое-как встал.
Я понадеялся, что кулаки у нее сжаты исключительно напоказ.
– Помнишь книгу, которую вы искали в Пустоши? Из-за которой вы с Деганом – с Бронзовым Деганом – чуть не поубивали друг дружку?
– Помню…
– Я хочу, чтобы ты доложила императору, что она сгорела при пожаре в Десяти Путях.
– Что?
– Не переживай, – сказал я. – Я сохранил остатки. У тебя будет доказательство.
– Она действительно сгорела?
– Насколько тебе известно, да.
Лирия скрипнула зубами.
– Я не собираюсь лгать насчет вещи, которую мне приказано найти! Тем более императору!
