у нашей Блонди появился шанс. Вон какого парнягу отхватила!
— Такого же сентиментального и чувствительного, как и она сама.
— О да, у Эдварда очень тонкая натура. Он настолько сентиментален, что иногда становится даже тошно.
— О, МакКлайф… — скромно хихикает Ракель.
— Интересно, а отец был таким же сентиментальным? — слегка хмурится Терренс. — Если нет, то почему мой братец стал таким чувствительным и нежным?
— В тебе тоже иногда просыпается сентиментальность. Тебя может потянуть на открытое проявление чувств и эмоций.
— Ну да, бывает… Наверное, именно поэтому меня всегда так сильно тянуло к творческим профессиям. А не к политике, правосудию или чему-то еще. Я всегда видел себя именно в чем-то, что связано с творчеством.
— Ну знаешь, я тоже не хотела быть адвокатом или политиком, — задумчиво признается Ракель. — Не стала бы моделью — попробовала написать пару собственных книжек. А не стала бы писательницей — нашла бы что-то, что было связано с литературой.
— Вот и я бы не забыл про свою любовь к музыке. Никогда не забывал о ней. И лелеял надежду стать музыкантом.
— Кстати, и Наталия тоже творческая личность. Мне кажется, моя подружка вполне могла бы стать художницей.
— Правда? — Терренс удивленно смотрит на Ракель. — Разве Наталия умеет рисовать?
— Да, у нее огромный талант. Она не очень любит об этом говорить, потому что считает свои рисунки ужасными. Но можешь поверить мне на слово, я видела много ее работ и могу сказать, что у нее великолепно получается.
— Ух ты… Не знал…
— Долгое время я и сама не знала. Лишь случайно я увидела в ее комнате рисунки и похвалила, когда она скромно призналась, что это ее работы.
— Здорово, — слегка улыбается Терренс. — За одну картину можно получить огромные деньги.
— И она вполне могла бы быть дизайнером, поскольку прекрасно разбирается в моде.
— Это видно по ее чувству стиля. По мне Наталия всегда выглядит очень стильно.
— И даже в университете она изучала как раз все, что касается моды и работы модельеров.
— Уверен, она бы создавала что-то реально потрясающее и научила бы найти свой стиль.
— Я тоже так думаю…
Пока Терренс и Ракель стоят на втором этаже, оперевшись руками о перила, Эдвард и Наталия продолжают оказывать друг другу знаки внимания, все же держа друг друга за руки. Мужчина что-то говорит девушке на ухо, пока та широко улыбается и смотрит на него нежным взглядом.
— Ах, Эдвард… — тихо хихикает Терренс, покачав головой. — Что же ты там говоришь Наталии, раз она не перестает улыбаться? Не уж-то ты решил стать вторым Бенджамином Паркером, который всегда умел говорить девушкам комплименты и заставлял их развешивать уши?
— Да Эдвард и сам не прекращает улыбаться, — со скромной улыбкой отмечает Ракель. — Ты только посмотри на его лицо! Я никогда не видела твоего брата таким улыбающимся.
— О да, мой братец и сам балдеет от того, что говорит блондиночке, — по-доброму усмехается Терренс.
— Прощение Наталии вдохнуло в него жизнь.
— У меня большие надежды на Рочестер.
— Надеюсь, его не признают виновным и упрячут за решетку. А иначе ему там просто не выжить.
— Даже думать об этом боюсь. И стараюсь верить, что все обойдется.
— Я тоже… — тяжело вздыхает Ракель. — Хотя судебный процесс обещает быть долгим и непростым.
Терренс переводит взгляд на Ракель, приобнимает ее за плечи и прижимает к себе, снова продолжив наблюдать за происходящем в гостиной. Тем временем Эдвард обеими руками гладит щеки Наталии и нежно и крепко обнимает ее, обвив руки вокруг ее талии, уткнувшись лицом в ее волосы на макушке и погладив ее по голове. Блондинка же держит руки обвитыми вокруг шеи мужчины, уткнувшись носом в его плечо и в какой-то момент запустив пальцы в его волосы на макушке и погладив ее. Видя эту милую картину, Ракель и Терренс даже не пытаются сдержать улыбку. Девушка со скромной улыбкой кладет голову на плечо мужчины и обеими руками обхватывает его руку, пока тот на пару секунд переводит на нее свой взгляд и прикладывает ладонь к ее щеке, которую нежно гладит.
— Она выглядит такой расслабленной, пока мой брат обнимает ее, — задумчиво отмечает Терренс. — Наталия определенно чувствует себя защищенной в его объятиях. А Эдвард выглядит таким умиротворенным и счастливым…
— Думаю, это то, чему ему так сильно не хватало, — предполагает Ракель. — И нашел это в моей подруге. Которая в его лице нашла прекрасного защитника.
— А ей защитник определенно нужен. Наталии нужен человек, рядом с которым она будет чувствовать себя маленькой, защищенной девочкой. Кто ни за что не даст ее в обиду и даст понять, что с ней ничего не случится.
— Она как маленький ребенок, которому нужна любовь, забота и защита. Наталия всю жизнь росла в любви и заботе родителей, которые ничем не обделяли ее. Вот она и ищет кого-то, кто мог бы быть таким же заботливым и внимательным.
— Думаю, она уже нашла, — загадочно улыбается Терренс. — Эдвард — тот, кто готов защитить свою маленькую девочку. Он доказал это, когда защищал ее в доме дяди Майкла.
— Ну помня, как он говорил, что с удовольствием размазал бы ее обидчика по стенке, я могу быть спокойна. Наталия находится в надежных руках твоего братика.
— Все еще помню, как он обрадовался, когда люди дяди привели ее в кабинет… И как обрадовалась она… Никогда не забуду эти одновременно грустные и радостные лица…
— Надеюсь, на этот раз у них точно все будет хорошо, — с легкой улыбкой вздыхает Ракель. — Я хочу видеть их счастливыми. И Эдвард, и Наталия заслужили это.
— Они будут счастливыми, если захотят, — уверенно отвечает Терренс.
— Да, конечно… — шепчет Ракель.
В какой-то момент Эдвард и Наталия переводят взгляд на верх, будто бы зная, что они появятся в том месте, с которого открывается вид на всю гостиную. И пока улыбающийся молодой парень стоит за спиной своей возлюбленной, мило обнимает ее за талию и прижимает поближе к себе, девушка прикладывает ладонь к его рукам, расположенные у нее на животе.
— Боже, ну наконец-то! — приподнимает руки Наталия. — Терренс МакКлайф и Ракель Кэмерон обрадовали нас своим появлением.
— Мы уж начали думать, что вы не собирайтесь выходить к нам, — со смешком говорит Эдвард. — А я чуть было не согласился на предложение блондиночки разыграть вас и сделать вид, будто мы ругаемся.
— Между прочим, вы обещали, что вернетесь быстро! Но вместо этого ушли минут на двадцать-тридцать.
— Да ладно? — округляет глаза Ракель. — Мы? На двадцать минут?
— Мы же ушли всего лишь на пять минуточек, — невинно улыбается Терренс.
