Порядок выборов в первую Думу определял закон о выборах, изданный в декабре 1905 года. Согласно ему учреждались четыре избирательные курии: землевладельческая, городская, крестьянская и рабочая. Сами выборы не были всеобщими, равными и прямыми. Исключались женщины, молодежь до 25 лет, военнослужащие, ряд национальных меньшинств. И все же создание Государственной думы было значительным шагом вперед в развитии страны.
Дневник великого князя – чуткий барометр настроений в обществе. 27 мая в нем появляется лаконичная запись: «Говорят о близком созыве Земского собора или Государственной думы». Пока эти слухи распространяются лишь в столице. Но не проходит и трех месяцев, как Константин Константинович констатирует: «Из разных городов России сообщают о молебнах и восторге по поводу манифеста об учреждении Государственной думы…» А осенью, в конце октября, он высказывает надежду: если в этот орган государственной власти войдет много представителей крестьянства, то «возможно еще возвращение к самодержавному образу правления, за которое несомненно стоит наш простой народ».
Созыв Государственной думы был назначен на конец апреля 1906 года. Незадолго до этого Константина Константиновича пригласила на завтрак императорская чета. Александра Федоровна, пожелавшая придать открытию Думы особую торжественность, призналась в своем желании сочинить по этому случаю церемониал. Причем она не хотела подражать западным образцам, а провести его «согласно с русскими обычаями». К. Р. о намерении императрицы пишет так: «Но я смею сомневаться, чтобы эти обычаи были ей слишком хорошо известны, да и как связать их с парламентом?»
…И вот настал день открытия Государственной думы – 27 апреля 1906 года. Константин Константинович вместе с братом и детьми направился в Зимний дворец. Набережная запружена экипажами, и им с трудом удалось добраться до государева подъезда. Наконец они оказались в Николаевском зале. Сыновья встали в строй, а сам великий князь обошел взводы, прибывшие из военно-учебных заведений. Здесь же находились и депутаты Думы, которые, судя по их виду, чувствовали себя не очень-то уверенно. Это было видно даже по одежде – часть облачились во фраки, кто-то – в пиджаке, а некоторые и вовсе в поддевке…
Члены императорской семьи собрались в покоях Александры Федоровны. Мужчины – в парадных мундирах, при орденах, дамы – в роскошных нарядах, с множеством драгоценных украшений.
После долгого ожидания всех пригласили в Георгиевский зал. Туда же внесли императорские регалии – печать, меч, знамя, державу, скипетр и корону. Следом шел государь, за ним – обе императрицы, великие князья. Шествие направилось к царскому трону, над которым возвышался балдахин из красного бархата.
По окончании молебна все заняли свои места. Николай II, стоявший до этого посреди зала, «легко и величественно направился к трону, взошел по красным его ступеням и сел на престол. Через спинку трона наброшена императорская порфира». По знаку государя министр императорского двора и уделов барон В. Б. Фредерикс поднялся по ступеням и с низким поклоном подал ему бумагу. Николай II, взяв ее, встал и начал громко, внятно и медленно читать свою речь, обращенную к думцам. В ней он выразил надежду, что они станут ему верными помощниками в деле укрепления российской государственности. Для великого князя слова императора стали откровением:
Чем дальше он читал, тем сильнее овладевало мною волнение, слезы лились из глаз. Слова речи были так хороши, так правильны и звучали так искренно, что ничего нельзя было бы добавить или убавить. В них было и величие, и вера в светлое будущее России, и любовь к народу, и желание видеть его счастливым.
Закончил государь свою речь словами: «Бог в помощь мне и вам». После этого шествие тронулось в том же порядке обратно.
Впечатление Константина Константиновича от речи императора – восторженное. Мнение о ней С. Ю. Витте лишено эмоций. К нему стоит прислушаться:
…Государь император сказал слово весьма государственное и разумное. Жаль, что некоторые из указаний его величества были не выполнены по точному их смыслу.
Первая «всенародно» избранная Дума просуществовала немногим более двух месяцев – с конца апреля по июль 1906 года. Состоялась всего одна сессия. В Думу входили представители разных политических партий: кадеты, октябристы, социал-демократы, «трудовики» (представители аграрной трудовой партии России)… Председателем Думы стал кадет, профессор Московского университета по кафедре римского права Сергей Андреевич Муромцев.
С первых же дней работы российского парламента подавляющее большинство депутатов заявило: представительное учреждение народа России, даже избранное на основе недемократического избирательного закона, не будет мириться с произволом и авторитарностью исполнительной власти. У Константина Константиновича многие требования думцев вызвали разочарование, а порой и гнев. Свои чувства и мысли он поверяет дневнику:
О, какое томление духа и сколько опасений за будущее возбуждает эта Дума! Не будет ли она терять время в пустозвонной болтовне крайнего направления, пренебрегая делом? Чего доброго ждать от так называемых «лучших людей», от якобы представителей народа, от деланной Государственной думы…
В ответ на тронную речь Николая II 5 мая 1906 года Дума приняла адрес, в котором потребовала амнистии политическим заключенным, реального осуществления политических свобод, всеобщего равенства, ликвидации казенных, удельных и монастырских земель… В этот же день великий князь пишет: «Ответ Думы на тронную речь – гадость. Дума – очаг революции».
Через восемь дней председатель Совета министров И. Л. Горемыкин решительно отверг все требования депутатов Думы, которые в ответ на это приняли резолюцию о недоверии правительству и потребовали его отставки. Министры объявили Думе бойкот и демонстративно внесли в нее свой первый законопроект – об ассигновании 40 029 рублей 49 копеек на постройку пальмовой оранжереи и сооружение прачечной при Юрьевском университете. Дума ответила градом запросов. Великий князь так комментирует действия депутатов: «В Думе процветает та же революция и не слышно ни одного разумного слова».
Немалая часть депутатов, прежде всего от крестьянства, стремилась претворить в жизнь идею отчуждения земли от помещиков в пользу крестьян. Правительство же всячески сопротивлялось, не позволяя думцам даже обсуждать этот вопрос. Константин Константинович разделял реформаторские взгляды своего отца и считал, что крестьян нужно наделять землей. И он знал, что император собирался внести изменения в существующую систему землевладения, но этому помешал ряд обстоятельств. И в отказе от решения земельного вопроса он был склонен винить именно депутатов Думы:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
