делах.
Дженнифер повела плечиками.
– Я тащусь, как он говорит, – сказала она.
– Ага, я тоже, – ответила Бёрди, наливая ром на лед.
Руб уставился на грудь Дженнифер (как делал со всеми подружками Карла), и выражение лица у него было такое, будто он грезит славным большим чизбургером с беконом. Дженнифер заметила, что Руб не сводит с нее глаз, и протянула ему руку.
– Привет! – сказала она. – Как тебя зовут?
Обычно Руб без труда выговаривал “р”, но сейчас на своем имени запнулся. Смущенная его заиканием Дженнифер заметила второго Руба.
– Ой, смотрите! – проверещала она. – Песик! Правда, милый?
– Хочешь, забирай, – предложил Салли.
Дженнифер явно сочла это шуткой.
– Как его зовут?
– Руб, – ответил Салли, и Дженнифер, моргнув, посмотрела на нового знакомого. Может, она чего-то не понимает? Их с собакой зовут одинаково? И если она спросит, как зовут того высокого мужчину в аптечном халате, он тоже окажется Рубом? Что это за место такое?
Руб обрадовался, что его позвали, поднялся, завилял задницей, и Дженнифер отшатнулась, явно испуганная его кровавой эрекцией.
– Что у Руба с пенисом? – спросила она, вогнав в краску второго Руба.
– Он грызет его, – пояснил Салли.
– Ему не больно?
– Ты меня спрашиваешь?
– В такие вечера, – заметил Джоко, когда все потянулись в заднюю комнату, – мне очень не хватает одноногого адвоката.
Салли думал о том же, и они с Джоко подняли стаканы в честь Уэрфова протеза, после смерти хозяина занявшего почетное место на каминной полке. Они расположились за покерным столом, Руб, как обычно, устроился подле Салли. Джоко выложил на стол фишки и взял на себя роль банкомета: Карл слишком нечестен, а Салли слишком беспечен. Пес сделал несколько кругов вокруг стола, со вздохом свернулся калачиком у стула хозяина и вновь принялся грызть свой пенис.
– Не хочешь стать владельцем половины строительной компании? – спросил Карл у Салли.
– Это зависит от того, кому принадлежит вторая половина.
– Предположим, твоему лучшему другу на свете.
Салли ткнул локтем Руба, пялившегося на сиськи Дженнифер:
– Эй, балбес. Ты у нас владелец строительной компании?
Руб просиял, а Карл, не смутясь, продолжил:
– Предположим, этому лучшему другу на следующей неделе нечем будет платить сотрудникам. Предположим, эта стена, рухнувшая сегодня, загнала последний гвоздь в его гребаный гроб. Предположим, на него вот-вот подадут в суд абсолютно все, от инвесторов фабрики и администрации Бата до этого мудака, бывшего заключенного, который днем проезжал мимо в неподходящий момент.
Карл вечно плачется, что вот-вот разорится, но теперь, пожалуй, это может быть правдой, подумал Салли.
– Лучше давай предположим, – ответил он, – что все, кроме тебя, давным-давно сообразили, что так все и случится. Предположим, что друг, которому ты предлагаешь стать твоим партнером, предупреждал тебя, черт побери, все последние десять лет.
– Предположим, – откликнулся Карл, – что этот друг просто говнюк, раз в такой момент напоминает “Я же тебе говорил”.
– Предположим, что этот друг – само благородство, поскольку молчит о том, что ты полгода не платишь ему за постой.
Дженнифер с растущей тревогой слушала их разговор.
– Вы что, ссоритесь?
– Вовсе нет, – ответил Салли. – Но последнюю сотню баксов я у него все-таки отберу.
– Еще как отберет, если я ему это позволю, – согласился Карл.
– У кого карта старше, тот сдает первым. – Джоко положил колоду на середину стола.
– Это буду я. – Салли, подавшись вперед, перевернул туза пик.
Карл вздохнул.
– Ебать и грабить, – сказал он.
И Салли, чувствуя, что жизнь в кои-то веки к нему благосклонна, именно этим и занялся.
Раздвоение
Реймер завел “джетту” и включил заднюю передачу – если Миллер за ним следит в зеркало заднего вида, то увидит, что загорелись задние фонари. Едва патрульный автомобиль вырулил на шоссе и устремился к городу, Реймер снова перевел рычаг переключения передач в режим парковки и заглушил мотор. Порылся в бардачке, нашел фонарик, который всегда там держал, но батарейки, разумеется, давно сели. Это был знак – если знаки вообще существуют – все бросить, прекратить, положить милосердный конец этому клятому, мерзкому дню. Завтра наступит достаточно быстро, а с ним явится масса возможностей новых безумств. Разве он уже не набил сотню фунтов дерьма в мешок этого дня, рассчитанный всего на полсотни фунтов? “Езжай домой”, – сказал себе Реймер.
Вот только что это значит? Дом его – хотя бы пока он не найдет другого – в “Моррисон-армз”, но туда нельзя. И даже если, презрев собственную желтую ленту, он заберется в постель, даже во сне его будет преследовать призрак сбежавшей кобры. Прочие варианты улыбались ему не больше. Можно вернуться на диван в кабинете, но там его ни свет ни заря застигнет Кэрис, а после сегодняшнего вечера Реймеру не хватит духу смотреть ей в глаза. У него, как и у всех обитателей “Армз”, есть купон на ночевку в мотеле, но уже очень поздно, к тому же праздничные выходные, наверняка в “Холидей инн” его встретит табличка “Мест нет”.
Реймер пешком направился к Дейлу; на юге снова загрохотало, сполохи дальних молний бликовали на низких тучах, в воздухе сильно запахло озоном. Волоски на руках Реймера встали дыбом, точь-в-точь как тогда на террасе (до того, как он ее уничтожил). Лишь вспышки молний освещали ему дорогу, он старался не отступать ни на шаг в сторону, но все равно заблудился. То и дело он спотыкался о лежащие на земле надгробные плиты и два раза упал, причем второй раз пребольно. Реймер так перемазался грязью, что радовался темноте. То-то видок у него, должно быть, – пепел из гриля, кладбищенская землица. Реймер вспомнил о книге, которую в восьмом классе задала им мисс Берил, там мальчик на болоте наткнулся на беглого каторжника[30]. Старуха особенно подчеркнула, что в маленьком главном герое Реймер узнает себя, но тот, прочитав первую главу, отложил книгу и больше в руки не взял. Когда Реймер завалил контрольную по книге, озадаченная мисс Берил спросила: “Наверное, книга показалась тебе слишком сложной?” “Да”, – солгал Реймер, потому что сказать правду было слишком стыдно. Он забросил книгу, потому что сцена на болоте его напугала, и хотя в конце той главы каторжника поймали и увели в кандалах, Реймер боялся, что он возвратится. Книга была длинная, чтобы ее прочесть, понадобятся недели, и Реймер знал, что все это время ему не видать покоя. В медовый месяц он по какой-то причине рассказал без задней мысли эту историю Бекке, и та искренне огорчилась. “Разве ты не понимаешь? – спросила Бекка. – Ты обманул сам себя”. Может, она и права,
