— Нет, Ириш, — Самойлов подошел к жене и обнял. Хотя они были женаты уже почти пятнадцать лет, даже стороннему наблюдателю было заметно, что эти двое действительно любят друг друга. — А почему ты спрашиваешь?
— Просто… — она замялась на секунду. — Я кое-что у неё в квартире видела.
— А что ты там делала?!
— Леш, не кричи, но мне нужно было поговорить с ней. И, прежде чем скажешь, что мы должны были ехать вместе, это был женский разговор, и ты был бы там лишним.
— Как она, и что ты видела? — подал голос Денис, который встал, чтобы поприветствовать жену брата.
— Она болеет. Простыла, наверное. — Ни Алексей, ни Ирина не обратили внимания на то, как Романовский при этих словах напрягся. — А видела вот это, — она нажала несколько кнопочек на мобильнике и протянула его мужу.
— Ни фига себе… — Алексей пару секунд смотрел на фотографию, а потом протянул телефон брату. — Говорю сразу — я тут не причем.
При виде надписи, которая на фото выглядела ещё более угрожающей, Денис сжал мобильник так, что тот едва не затрещал. Ничего хорошего. Видимо, кто-то заимел на Еву зуб. В принципе, довольно ожидаемо, с её характером и методом ведения дел это было вопросом времени.
— С этим, — он кивнул на экран телефона, — я разберусь. О чем вы говорили?
— Все о том же, — Ирина отвернулась, обнимая мужа за шею. — Она отказала.
Алексей ничего не ответил, только начал поглаживать её по волосам, зло глядя в глаза брату. Романовский вздохнул и пожал плечами. Он прекрасно понимал, что, даже если он захочет попытаться как-то повлиять на Еву, все равно ничего не получится. Но и желания такого у него не было. Да, ему было жаль, что близкие попали в такую ситуацию, и при других обстоятельствах он мог бы зайти довольно далеко в стремлении помочь, но давить на девушку не собирался. Тем более, что от неё здесь не много зависит — решение предстоит принять Светлане.
Но вот угрожать своей женщине он не позволит никому.
— Я пока отъеду по делам, если что — звоните.
Самойлов кивнул, продолжая шептать что-то жене на ухо. Хоть Денис никогда бы не признался в этом, но он немного завидовал их отношениям. Как и у всех пар, у Лехи с Ирой были трудные периоды, тем более, учитывая ситуацию с детьми, но это был тот случай, когда с годами страсть переросла в нежность.
Осторожно, чтобы не отвлечь их, Романовский прикрыл дверь и глубоко вздохнул. Сейчас ему предстоит самое тяжелое — встретиться с Евой и все объяснить. Хотя это было уже и не нужно, она наверняка сделала свои выводы и переубедить будет довольно сложно. Но когда его пугали трудности?
— Я ещё раз говорю, не смей приезжать! — Ева уже почти потеряла терпение, но переубедить Линку все не получалось.
— Я маску надену, — не соглашалась младшая, горя желанием поиграть в Айболита. «Интересно, почему все постоянно забывают, что этот добрый доктор был ветеринаром?» — задалась Агеева философским вопросом, немного выпадая из беседы.
— Ты чего там притихла? Хуже стало?
— Хуже станет, когда твой супруг узнает, что я не отговорила тебя приезжать ко мне. Серьезно, со мной все нормально, а вернулась раньше не потому что захотелось помереть под родной березкой, а из-за работы. И вообще, почему ты ещё не в роддоме, вроде же должны были положить несколько дней назад?
— Потому что угрозы преждевременных родов сейчас нет, а проваляться в больничке почти месяц мне совсем не улыбается, — Лина настолько душераздирающе вздохнула, что Ева почувствовала себя последней сволочью, лишающей ребенка развлечения, но не хватало только заразить сестру той пакостью, которую сама подцепила. — Точно ничего не нужно?
— Нет, у меня все есть. И еда, и лекарства, и вообще мне ничего пока не хочется, только сплю все время.
— Да? — в голосе младшей появилось сомнение, которое следовало поддержать, чтобы окончательно убедить её, что визит работника милосердия не нужен. Тем более, что колоть уколы в попу Ева категорически не хотела, предпочитая обходиться таблетками, а с Линки станется из добрых побуждений попортить шкурку сестры.
— Ага, — Ева не смогла сдержаться и широко зевнула. — И вообще, у меня сейчас тихий час, так что пойду подремлю.
— Ведь знаю, что врешь, но настолько убедительно, — протянула младшая, тоже зевнув. — Ладно, сижу дома. Только пообещай, то если станет хуже, сразу позвонишь!
— Обещаю, — Ева даже кивнула для верности, хотя собеседница её и не видела. — Мужу привет. Ах, да, чуть не забыла, Степу через денек-другой заберу.
— То-то даже в новостях сегодня что-то про амнистию было… — хихикнула Лина. — Все, выздоравливай и не пропадай, чтобы мы знали, что ты там не окочурилась. Ой, подожди! Родителям звонила?
— Нет ещё. Мама же сразу примчится, не хочу с ней соплями делиться.
— Жадная ты. Не примчится — они с папой на неделю в Питер по делам уехали.
— Понятно. Бабуля как?
— Как дедушка Ленин — живее всех живых. Да, я все спросить хотела, а что с тем прельстивым, которого я в душе видела?
Настроение Евы, и до того не бывшее особо радужным, стремительно пошло вниз.
— Забудь.
— Забыть вообще, или ты на старость лет ревнивицей стала, и мне его нюшный вид запамятовать надо?
— Вообще, а про это — особенно, у тебя муж есть, на него и любуйся.
— Ага, — тон младшей стал донельзя кислым, — мне только и остается, что любоваться…
— Ладно, хватит жаловаться, говорят, воздержание полезно, — Ева передумала дремать и уже хотела развить эту тему, но дверной звонок возвестил об очередном незваном госте. — Ко мне приперся кто-то. Не ты?
— Нет, я дома, на диване лежу, разговариваю с тобой, смотрю в окошко и дохну от тоски.
— Ну, продолжай это благое дело, — разрешила Ева и быстренько попрощавшись, отправилась узнавать, кого там ещё черт принес.
Тщательно высморкавшись и подтянув полосатые гетры, а то не комильфо гостей не при всем параде встречать, девушка подкралась к двери и прильнула к глазку. Там маячила раздражающе жизнерадостная физиономия соседа снизу. Быстренько припомнив, не поставила ли она набираться ванну пару часиков назад и успокоив себя, что подобных грехов за ней нет, Ева попыталась отворить свою лубяную избушку, слегка путаясь в ключах. Не успев проснуться, поутру она вызвала мастера и поменяла все замки, потому теперь ещё не очень разбиралась, что куда совать.
— Ну, чего тебе, Коль? — хрипловато прогундосила Ева, открывая дверь, и замерла на пороге.
Вот она, мужская солидарность в действии — за плечом лучащегося счастьем соседа, квартиру которого Ева тут же мысленно пообещала «случайно» залить, стоял Романовский. Он окинул негостеприимную хозяйку странным взглядом и, пока она не успела опомниться и захлопнуть дверь, поставил ногу на порог, оттесняя Еву вглубь прихожей.
