была, между прочим, Екатерина Шорникова, известная под кличкой «Казанская»… Шорникова с самого начала работала в военной организации в качестве пропагандистки, иногда выполняла обязанности секретаря, что давало ей возможность быть осведомленной о всех делах организации. Именно она первая сообщила о попытках социал-демократических депутатов непосредственно связаться с военными организациями»[358]. Как видим, начальник столичного отделения политического сыска, спустя время, прямо и открыто назвал своего самого результативного секретного сотрудника среди руководящего состава Петербургского комитета РСДРП и его военной организации.
Ключевое предназначение «солдатского наказа»
Всё началось с того, что внутри Петербургской военной организации возникла идея письменно изложить пожелания солдат столичного гарнизона для последующего рассмотрения их на заседании во II Государственной думе. С этой целью руководитель военной организации студент Петербургского университета А.Б. Сапотницкий, известный в партийных кругах под псевдонимом «Алибей», в начале мая 1907 года обратился к члену столичного комитета РСДРП Войтинскому с просьбой написать проект такого документа.
Поводом для их знакомства послужила статья В.С. Войтинского «О некоторых особых задачах второй Государственной Думы»[359], появившаяся в социал-демократической газете «Пролетарий» в конце января (по другим сведениям — в марте) 1907 года. Текст напечатан в бумажном экземпляре январского номера газеты, однако там же есть сноска, что «Статья опоздала вследствие недостатка места. Ред.»[360]. Реально этот экземпляр газеты был доставлен в Петербург в марте 1907 года. Газета «Пролетарий» являлась органом С.-Петербургского и Московского комитетов РСДРП и издавалась с августа 1906 по ноябрь 1909 года в городах: Выборг, Москва, Женева и Париж.
Не вдаваясь в детали, отметим, что публицист Войтинский взялся за работу над наказом и на утро следующего дня подготовил рукописный вариант текста. Автор его назвал: «Наказ в с.-д. рабочую фракцию Государственной Думы от представителей воинских частей Петербургского гарнизона»[361]. В нём говорилось о необходимости большего внимания со стороны депутатов Думы к положению солдатской массы в казармах. Отмечалось, что необходимо на деле заботиться о нуждах нижних чинов, поскольку от этого зависит, за кем пойдет армия — за народными представителями или станет защитницей царской власти.
Наказ был написан Войтинским от руки, но потом он решил, что будет лучше, если его почерка не будут знать в военной организации. «Тогда я попросил, — вспоминал он позже, — мою сестру переписать наказ, — что она и исполнила, не задавая мне никаких вопросов по поводу содержания рукописи»[362]. На другой день автор передал при личной встрече текст наказа из рук в руки Сапотницкому в присутствии партийных активисток Лидии Субботиной и Нины Морозовой. «В Петербурге, как и в других местах, — позже писал автор «солдатского наказа» В.С. Войтинский, — в военной организации работали по преимуществу женщины, так как опыт доказал, что им легче удается завязывать знакомство с солдатами, проникать в казарму и т. д.»[363].
Содержание наказа с незначительными поправками было утверждено на заседании комитета военной организации. «…с наказа снято 10 копий, которые отправлены в различные воинские части, — сообщил 5 мая Сапотницкий автору «солдатского наказа», — и сегодня же вечером наказ будет вручен с.-д. фракции»[364].
А дальше всё пошло не по плану. И солдаты, прибывшие на встречу, и депутаты из социал-демократической фракции попали в полицейскую засаду и были арестованы. Задержали и присутствовавшего там автора наказа. Однако он был за себя спокоен, поскольку сам наказ, переданный в военную организацию, был переписан рукой другого человека.
Выясняя, каким образом в руки охранки попала копия «солдатского наказа», социал-демократы пришли к выводу, что к обвинению был приложен текст, в котором не было тех незначительных изменений, которые были внесены на заседании комитета. Иными словами, в руках политического сыска оказался, скорее всего, вариант наказа до его рассмотрения в партийном комитете. Предполагали, что это могла быть одна из 10 копий, отправленных для ознакомления в воинские части Петербургского гарнизона.
В столичном охранном отделении тоже внимательно изучали содержание наказа и искали его автора. Об этом писал в 1911 году бывший секретный сотрудник Болеслав Бродский. «Когда я явился к Герасимову, — вспоминал позже раскаявшийся агент охранки, — он показал мне копию наказа, написанную начерно на листе почтовой бумаги, и спросил меня, знаю ли я этот почерк… Откуда Герасимов достал этот черновик, мне до сих пор неизвестно; ясно, что в военной организации, кроме меня, были и другие лица, служившие агентами полиции»[365]. Под подозрение охранки попали трое партийцев, известных как публицисты, а также выступавшие в качестве авторов листовок и прокламаций.
Сам по себе факт подготовки «солдатского наказа» для передачи депутатам социал-демократической фракции II Госдумы не был чем-то необычным. Это был просто способ заявить о проблемах, существовавших в жизни и службе нижних чинов в армии. Кстати, 16 февраля 1907 года была выпущена листовка Петербургского комитета РСДРП с проектом наказа депутату от рабочих[366].
Надо заметить, что вокруг «солдатского наказа» произошло много таинственных событий. Например, в отличие от рассказа Бродского, сам генерал А.В. Герасимов на допросе в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства 26 апреля 1917 года рассказал, что раскрытием дела о социал-демократической фракции II Госдумы занимался его заместитель полковник В.И. Еленский. Он же был куратором секретных сотрудников Шорниковой и Бродского. При этом Герасимов сообщил, что сам он Бродского «ни разу не видел»[367]. Как видим, это утверждение противоречит приведённому ранее сообщению Бродского о том, что они встречались с целью выяснения автора по подчерку уже имевшегося у генерала на руках рукописного варианта наказа. А по словам Шорниковой, получалось, что она передала Еленскому машинописную копию наказа. Судя по воспоминаниям участников тех событий, в ходе следственных и судебных разбирательств упоминалась именно машинописная копия наказа, подлинность которой была подтверждена свидетельскими показаниями участников встреч по ознакомлению с текстом наказа и обсуждению его содержания. Присутствовала на всех этих встречах и собраниях секретарь военной организации РСДРП «Ирина», одновременно являвшаяся секретным сотрудником столичного охранного отделения.
Об агенте под псевдонимом «Казанская» знали председатель Совета министров и, по совместительству, министр внутренних дел Столыпин, а также товарищ министра внутренних дел Макаров и директор Департамента полиции Трусевич. Поскольку она уже была объявлена в розыск как секретарь военной организации РСДРП, Еленский выдал ей паспортную книжку на вымышленное имя, вручил 35 рублей и рекомендовал спешно уехать из столицы[368].
Полученную от агента «Казанской» машинописную копию наказа Еленский предоставил генералу Герасимову до его передачи в виде первого экземпляра — машинописного
