— Если бы нас оставили в важной крепости, то грех был бы покинуть своих. Но авары сами не сунутся сюда, — заговорил римлянин. Голос его звучал весомо.
Идарий кивал. Глаза его неотрывно глядели вперед. Падавший из дверного проема свет освящал его лик лишь наполовину. Мальчик загорел и обветрился не меньше Амвросия. Все повадки его сделались совсем взрослыми, мужскими.
— Тайно не уйдем. Ночью совсем не уйдем. Надо днем.
— Днем, — согласился сын кузнеца. — Ночью ворота стерегут. Нас просто как щенков переловят. Как переловят так и запрут, а там и побить могут. Я руку Светодива знаю. Тяжелая рука, не кулак, а палица.
«Все так», — в мыслях согласился юный римлянин.
— Значит что? — Идарий взял новое яйцо. Стукнул острым концом об стол. Выпил одним глотком. Запил перекисшим квасом.
— Без товарищей не уйдем. Надо чтобы нас хоть десяток набрался. Иначе кто нас выпустит? Свои же и остановят, те кому в крепости милее отсиживаться.
— Таких много, — печально сказал Идарий.
С улицы послышались голоса.
— Смотри, уже совсем прогорело. Погаснет огонь, самого разжигать заставлю! Как тогда кашу варить будем? Ну? Знаешь ты? Сварог видит: сердишь ты меня! — бранился мужской голос.
— И разожгу. Чего проще? Дай поем сперва, — отозвался Вторяк.
Послышались шаги. В дверном проходе появился племянник князя. От былой полноты не осталось у него и следа. Только щеки сделались еще круглее.
— Яйца сосете? — сказал он. — Мне то оставьте. А?
— Бери, не жаль! — ответил Идарий.
Вторяк присел на лавку. Посмотрел на товарищей снизу вверх. Разбил первое яйцо. Чмокнул, глотая. Разбил второе. Отпил кваса.
— Тебе не надоело? Сидим и сидим тут… — осторожно начал Амвросий. — Смотри, все воюют, а мы здесь за оградой прячемся. Какой прок тут торчать? Спать только — это ведь не жизнь!
— Да… — пропыхтел Вторяк. — Заботы все невоенные… Наскучило!
— Что делать станем? — Идарий опустился на лавку. Протянул руку. Нащупал новое яйцо. Посмотрел в глаза племянника князя.
«Если Вторяк с нами уйдет Всегорд сразу простит. Даврит племянника очень любит, а против князя никто не пойдет», — угадал мысли друга Амвросий. Хотелось верить, что все так и будет.
— Так что делать? — насупился Вторяк. Выпил четвертое яйцо.
— Наши куда ушли, знаешь? — спросил юный римлянин. Сел рядом. Луч света упал на его густые каштановые пряди.
Вторяк поморщился. Посмотрел сперва на сына кузнеца, а потом на римлянина. Он начал понимать о чем идет речь. Идарий достал из-под рубахи свой амулет с ликом Перуна.
— Мы для чего клятву давали? Для чего Громовержец благословил нас на подвиги? Для чего? Чтобы мы тут все лето просидели, пока на равнину авары пробираются?
— Как на равнину!? — вскочил Вторяк.
— Куда воины ушли, как думаешь?
— Может в другую крепость ушли, а потом сюда вернутся…
Амвросий засмеялся:
— Никто сюда не вернется.
— Возле священного озера Судеб теперь главные наши силы собираются. Там и пешие и конные — все. Оттуда воевода Всегорд на юг идет. Там война будет. Может на Дунае, а может и за ним. Из Византии много воинов придет. Сам Даврит придет. Вот где битва будет! Вот где добыча и слава!
«Мастер же ты выдумывать», — мысленно сказал другу Амвросий.
— Откуда знаешь? — распалился Вторяк.
— Мы ночью во дворе спали. Слышали, как часовые шепчутся.
Племянник Даврита сердито наморщил лоб. Помотал головой как молодой бычок.
«Согласится», — подумал Амвросий.
— Надо к воеводе идти! — выпалил Вторяк. — Какой прок в крепости кур разводить, яйца с кашей жрать, да спать…
— Это ты правильно придумал! — воскликнул Идарий.
— Я? Так оно само… — растерялся круглощекий мальчик.
— Все вместе пойдем, во имя Перуна! — поддержал Амвросий.
— Тут подвигов не навоюешь, ты Вторяк прав, — Идарий раздавил кулаком пустую скорлупу. — Кто еще с нами решится пойти?
Княжеский племянник прищурился. Страшновато было нарушать указание Рывы. Но ведь и не было никакого указания? Если что рыжебородый говорил, то не им. «Значит мы вольны сами решать», — подумал Вторяк. От этой мысли в животе у него приятно булькнуло.
— Я со Светланом поговорю, — предложил юный римлянин.
— Кто не из нашего городища тоже шепчутся, — заметил сын кузнеца. — Просянам уходить не велели, а ливичи, так те горят сражаться. И смоляне так…
— Десятка три нас наберется, — важно заключил Вторяк. — Доброжир точно с нами пойдет, сам с ним поговорю. Он парень отважный, ему тут с первого дня не сидится. Только вот Мечислав и…
— О-о-о… Забудь об этих! — махнул рукой Идарий. Лицо мальчика вытянулось от недовольства. — Со всеми остальными переговорим тайно. Вечером под северной стеной соберемся, а уходить на другой день станем. Дорогу до озера я знаю, мне ее отец показывал.
6
Воздух тянул зноем. Кривые деревья упрямо цеплялись за каменные обрывы гор. На прозрачном небе горело беспощадное солнце.
Безусые бойцы хлебали деревянными ложками жидкое варево из котла. Чавкали. Шмыгали носами. Несколько групп ребят отдыхало невдалеке. Они уже были сыты, насколько позволяла скудная пища. Взрослые отсыпались после ночного караула. На рассвете умерло двое воинов пострадавших в последних стычках. Их с особым обрядом предали земле возле восточной стены. Погребальных костров в укреплении разводить не позволялось, чтобы не притягивать внимание врага. Дневной старшина, посовещавшись с командиром крепости, отправился на охоту. С ним ушли восемь ребят. Еды оставалось немного.
— Что мы уйдем, даже на пользу всем будет, — шепнул Доброжир кудрявому пареньку. Облизнул деревянную ложку. — Иначе до зимы на таких харчах не дотянем. Сам видел: мешки то совсем пустые. На одной дичи всех не удержать… Пусть лучше раненым больше еды достанется, а авары сюда не сунутся.
— Верно говоришь, — согласился Светлан.
— Все тут свои. Не таись, — важно сказал Вторяк. Усмехнулся краешком небольшого рта. Оглядел исподлобья товарищей.
Доброжир стер рукавом капли с низкого лба. Блеснул задиристо прозрачными как вода глазами. Выставил вперед подбородок с ямочкой. Распрямил грудь. Заговорил звонко:
— Ну если так, то по делу давай… а то уже до дна дохлебали…
— Время пришло, — грозно поддержал длинношеий мальчуган.
— Готовы мы… — дрожащим голосом проговорил Светлан. Тряхнул копной спутанных светлых волос. Обтер ложку душистой травой.
Амвросий перестал разглядывать дыры на своей тунике. Подумал: «Помоги нам Перун и все христианские боги!» Момент для ухода настал подходящий. Все кто решил остаться из оповещенных мальчишек поклялись не выдавать. Остальные были готовы: выжидали третьи сутки. Два дня дневной старшина, словно заподозрив что-то неладное, не отходил далеко от ворот.
— И оружие у нас с собой и… еще припасы кой-какие имеются… — запинаясь произнес курчавый Беляв, младший брат славного князя ливичей. Синие глаза горели на его смуглом лице.
Меч на поясе сильного мальчика пробуждал зависть в сердце юного римлянина. Его клинок остался дома: Рыва не позволил нарушить данного Амвросием слова и взять с собой в поход подаренный год назад меч. Оружие было еще тяжеловато для руки мальчика. Приходилось обходиться топориком. Но и он не побывал в деле ни разу. Все стычки с хорватами и конниками аваров в горах не были рукопашными. В ход шли дротики и стрелы, разившие застигнутого врасплох врага.
В тридцати шагах прислонился к бревенчатой стене дозорный. Будущие беглецы остерегались разоблачения. Проверяли каждого, кто решался на побег: поверяли секрет лишь тем, кому доверяли.
— Бояться нечего! Дорогу мы найдем и аварам обратный путь указать сумеем. Они нас теперь знают, Перун видит. Воевода гордиться нами станет. Ему бойцы нужны. Через год все в младшей дружине Даврита будем, — заносчиво рассуждал Храбр. — Вспомните, как мы ночь подкрались к хорватскому становищу, как зажгли огни, как разили перепуганного врага. Дубыня и ты Амвросий, вы тогда не одного положили меткими стрелами!
Он встал, упер руки в бока. Растопырил прокопченные пальцы. Поблескивали металлические пластины на панцире из бычьей кожи. Длинные волосы слегка подымались при легком ветерке.
Кровь заиграла в жилах юного римлянина. Приятный холод пробежал по телу, забывшему на мгновение о палящем солнце. Даже липкий воздух стал казаться прохладней. «Великий Хорс, ты на небе соседствуешь с Перуном! Шепни ему: пусть обережет нас, пусть избавит от страха. В твоей власти слепить врага и освещать нам дорогу», — прозвучало в мыслях мальчика.
— Хватит болтать, друге! — нахмурился Идарий. Скрестил руки на груди. Подтянул колени. — Готовы? Дело. Шума нам не надо.
