Заботу о близнецах полностью взяла на себя Зоя, радуясь, что отношения брата с женой теперь ни у кого не вызывают сомнений. Сергей ни на шаг не отходит от жены. На речку — вместе, за ягодами — вместе, в город за покупками — тоже вместе. Даже Надежда отцепилась, поняла, что ловить здесь нечего.
Отпуск пролетел как один день.
Когда соленья-варенья были уложены в две машины, гости и хозяева вышли во двор прощаться. Всем стало грустно. Деды бодрились, зато обе бабушки пустили слезу.
— Ты-то что куксишься, мать? — поддел генерал жену. — Внуки-то с нами едут. Погуляешь еще с ними по Москве.
— Надолго ли, Петя? Через неделю провожать придется. Одни останемся…
— Ничего, ничего. Утри глаза-то. Зоя обещала нас не оставить. Так, Зоинька?
— Конечно! К первому сентября ждите! Если я вам не надоем, то поселюсь у вас.
— Студентка наша, — вздохнула Зоина мать. — Вот и ты улетаешь…
— Мне легче, мама. Теперь ведь у нас в Москве родные. Не у чужих людей.
— Да, да, — согласилась мать. — И нам с отцом за тебя спокойнее.
— Вам спокойнее, а нам с Петром Дмитриевичем веселее, — добавила Татьяна Ивановна.
Все было решено, все слова сказаны. Обе машины весело побежали в столицу.
Впереди была неделя в Первопрестольной, набеги на магазины, театры, походы с близнецами в цирк и зоопарк.
Но и эта неделя закончилась.
Молодежь Топольковы — Подольские улетали во Владивосток.
Снова аэропорт, снова прощание. У Калерии было отличное настроение. Отдохнувшая, бодрая, помолодевшая, она не без удовольствия ловила свое отражение в зеркалах и витринах. Она подозревала, что события последнего года добавили в ее облик нечто новое, что нравилось ей самой.
Вылет задерживался. Близнецы, такие красивые в одинаковых матросских костюмчиках, привлекали внимание пассажиров.
Зрелище действительно было необычное. Двое взрослых мужчин в морской форме, а рядом два одинаковых мальчика с матросскими воротниками и с вышитыми якорями на кармашках. Польщенные всеобщим вниманием, дети начинали шалить. Сергей пригрозил наказать озорников, и те в голос заревели.
— Пойду куплю им карандаши и раскраски, — шепнула Калерия Ирине. — А заодно и для нас журнальчик выберу.
Она бродила возле киосков, листая журналы и выбирая карандаши. Она хорошо изучила повадки близнецов. После бурного веселья или слез самое время усадить их за тихие игры. Раскрашивать картинки любят оба, особенно если на картинках нарисованы танки, самолеты или, еще лучше, корабли.
Мальчики растут в особой атмосфере. Уже побывали с родителями на празднике Военно-морского флота во Владивостоке, где боевые корабли, расцвеченные флагами, предстали перед детьми во всей красе.
Калерия с Ириной стояли тогда на площади, любовались мужьями, когда те маршировали, приветствуя командование.
Вот и ее Петенька будет расти в этой атмосфере, будет радовать дедушку своим интересом к армии.
Наконец она выбрала раскраски и два журнала для себя и дочери.
И вдруг ей показалось, что на нее смотрят. Это странное ощущение заставило ее обернуться. Аэровокзал был полон народу, взгляд ни на ком не задержался.
Она собрала свои покупки в сумку, собралась уйти, но навязчивое ощущение не отпускало. Она снова посмотрела вокруг себя.
Недалеко от колонны стоял мужчина в сером штатском костюме и смотрел прямо на нее. Она бросила взгляд на свое отражение в витрине. Что-то не так? Нет, вроде все в порядке.
И тут ее окликнули:
— Лера!
Она обернулась. Оказывается, она не забыла голос. Она сразу узнала его. Все такой же высокий, красивый. Правда, немного раздался в плечах, заматерел, как выразился бы отец. Он торопливо пробирался к ней среди разместившихся на полу студентов с рюкзаками.
— Здравствуй, Лера!
— Здравствуй, Юра.
— Я тебя сразу узнал. Ты… ты стала еще лучше, чем была.
— Ты тоже мало изменился. Куда-то летишь?
— Нет, встречаю сослуживца. А ты…
— Надеюсь, у тебя все сложилось? Ты пошел по стопам отца, как мечтал?
— Нет, я не закончил военное училище. Ушел после второго курса. Маршировать в сапогах — это, знаешь, не для всех. Окончил институт, теперь вот работаю в торгпредстве.
— Ну а семья, дети?
— О, это непростой вопрос, — усмехнулся он, стараясь не терять тон некоторого превосходства, но не попадая в него и потому нервничая. — Два раза был женат, оба раза неудачно. Теперь вот нахожусь в свободном поиске, так сказать. Кстати, часто бываю по своей работе за границей. Могу достать черта с рогами. Слово «дефицит» не для меня. Так что… Ну а ты как? В Москве все там же? У тебя все хорошо? Как родители?
— Да, все замечательно. У родителей все в порядке.
— Может, встретимся как-нибудь, поговорим? Я, кстати, на днях лечу в Берлин. Может, привезти тебе что-нибудь?
Даже теперь, через много лет, его обаяние не утратило силу. Он был все так же красив, но только теперь не юношеской, а мужской красотой. Но она ощущала скорее досаду, чем радость от встречи.
— Мне? — Она невольно рассмеялась. — Спасибо, Юра, у меня все есть.
— Ты, наверное, не поняла. Я работаю в торгпредстве. Все, что захочешь. Любой каприз. Может, тебе мебель нужна или там…
— Какой ты смешной, Юра.
«Я все могу», — сказал он, и эта фраза покоробила ее. Тысячу раз когда-то она рисовала эту встречу. Первый всплеск эмоций, всколыхнувший в душе то давнее время, быстро проходил, оседал. Он уже ничего не значил в ее жизни.
Они прожили по-разному тот отрезок жизни, что отделял их от далекого лета.
Они накопили разные ценности и теперь говорили на разных языках.
— Извини, Юра, мне пора. Меня ждут.
— И все же возьми мою визитку, — засуетился он. — Давай созвонимся. Мне хочется тебе многое сказать.
Он сунул ей в руки кусочек картона. Она покрутила его в пальцах.
— Не получится. Я давно не живу в Москве.
В это время объявили рейс на Владивосток. Она увидела, как ее родные стали собираться. Ирина махала ей, Кирилл делал знаки.
Юрий проследил ее взгляд. Вся компания дружно звала ее. Девушка держала младенца, а оба мужчины — по близнецу.
— Кто это? — спросил он.
— Моя семья, — улыбнулась Калерия. На лицо ее выплыла счастливая улыбка. Она торопливо пошла к своим.
Юрий смотрел ей вслед. Он видел, как она приняла из рук молодой женщины младенца, как вылетела из пальцев и упала на мрамор пола его визитка.
Он понял, что ничего не успел узнать о ней. Задал ей массу вопросов и не получил ни одного ответа. Он так обрадовался, увидев ее, что умудрился наговорить кучу глупостей.
